вырождающимся в животное состояние, реже в духовное. В духе мы можем находиться лишь непродолжительное время, если заранее к нему подготовились. Дух в человеке выражается в его великодушии. Духовные люди есть великие души. Прочие есть мелкие души. Возможно ли человеку стать духовным существом? Да, если он преодолеет в себе уже человека и станет сверхчеловеком, ангелом или демоном.
Кстати, казалось бы, так же обстоит дело и с философией. Многие рассудительные люди полагают, что философия занимает место среднее между богословием и наукой. Они говорят, что она, якобы, является следствием богословия и причиной науки. Я к такому представлению философии отношусь скептически. Для меня она находится не между богословием и наукой, а над ними, разделяя это место с мистикой. Мистика, как и философия, медитативна. Только она не рассудительна, как философия, и есть демонстрация интуиции не интеллектуального, а созерцательного характера.
Возвращаясь к мерам, направленным на нейтрализацию моих врагов, я решил еще задействовать моих незаменимых друзей. Сначала Поля, который открыл трактир под Парижем в Фонтенбло. Встретившись с ним, я уговорил его как человека бывалого и привыкшего к авантюрам, страсть к которым не стер в его душе приобретенный образ жизни благообразного буржуа. Я поставил его приглядывать за Лесажем. Сам же отправился к Анжелике и там встретился с д´Артаньяном. Втроем обсудив дело с интригой Атенаис Рошершуар, мы решили придерживаться плана, посвятив в него метра Ла Рейни. Это взял на себя Шарль, а Анжелика сказала, что уже намекала ему про Монпансье, и по блеску его глаз увидела, что этим его заинтересовала.
12 октября 1663 г. На следующий день я встретился с Ла Рейни. Он произвел на меня хорошее впечатление, но, как говорят, первое впечатление обманчиво, если не быть предусмотрительным. Пока у меня не было поводов не доверять метру полиции, ведь за него поручились мои друзья. Он установил наблюдение за Лесажем, Ла Вуазон и самой маркизой. Я предупредил, что за Лесажем ведет наблюдение мой человек.
15 октября 1663 г. Через два дня мы встретились впятером в салоне мадам Шоколад и обсудили результаты нашего непродолжительного расследования. Мы отметили, что аббат Лесаж каждый день встречается с ведьмой Вуазон. О чем они ведут беседы пока остается для нас тайной. Необходимо было продумать, как оказаться свидетелем этих тайных встреч.
Уже вчера аббат имел встречу с маркизой. Здесь нам улыбнулась удача, и мы оказались в курсе того, что маркиза посетит его службу на второй день, то есть, уже завтра. Сообщила об этом камеристка маркизы, которую подкупил мэтр Рейни. Теперь в стане врагов у нас есть свой человек. Я расспросил о ней Рейни и он мне сказал, что не только подкупил ее, но и для надежности припомнил ей то, на что прежде смотрел сквозь пальцы и за что бедную камеристку давно пора ее сжечь на костре на Гревской площади. Так что она у нас в руках.
- Как звать нашу помощницу?
- Тереза.
- Как вы объяснили ей, зачем вам нужно, чтобы она подслушивала свою госпожу?
- Я сказал ей, что меня занимает странное поведение маркизы и то, что о ней говорят в народе.
- Что говорят о ней в народе?
- То, что она пользуется услугами отравительницы-колдуньи и участвует в ритуалах поклонения Сатане.
- Ничего себе слухи. От них недалеко и до костра.
- Это возможно при полном составе преступления против Бога и человека, и решения короля.
- Я думаю, что так правильно. Значит, вы будете действовать по своим законным каналам, а я возьмусь за интригу.
- Главное, чтобы у вас на этом пути не возникли проблемы с законом.
- Скажите метр Рейни, а когда они не возникают. Если человек начинает действовать на свой страх и риск.
- И то, правда. В данном случае правовые формальности необходимы для того, чтобы нашим подозреваемым нельзя было избежать неминуемого и заслуженного наказания.
- И я о том же говорю.
Мы решили, что действовать можно будет только тогда, когда у нас на руках будет информация о действительном преступлении против Бога, короля и его фаворитки Лавальер. Это должна быть достоверная информация о яде или приворотном зелье Ла Вузон и о принесении младенцев в жертву Сатане на «черной мессе» аббата Лесажа. Необходимо было точно знать, когда она будет проводиться.
17 октября 1663 г. Сегодня я имел встречу с Полем. Тот мне сообщил, что видел аббата с де Лорреном и самим принцем Филиппом. Как понял Поль, они обсуждали вопрос о совращении послушницу монастыря, которая должна была принять монашеский постриг.
19 октября 1663 г. Вчера я, наконец, увиделся с пресловутым аббатом Лесажем у самого принца Филиппа. Аббат, отличавшийся отвратительной внешностью, предлагал ему и Генриетте снадобье от старения. Я его спросил, почему его снадобье не спасло его самого, не по годам постаревшего.
- Ваша светлость, как часто бывает сапожник без сапог, так я в опытах над старостью преждевременно постарел с пользой для всех остальных.
При всем при том, что Лесаж был преждевременно состарившимся молодым человеком, он еще был безобразен. Таким делал его, прежде всего, большой крючковатый нос и закрытый кожным наростом левый глаз. У него была большая лысина и рано поседевшие волосы, висевшие клочками на его непропорционально сложенной голове. К тому же аббат имел приличный горб и ходил, широко расставив ноги, как пират по суше. Я спросил его о том, правду ли говорят, что если прикоснуться к горбу горбуна, то загадавшее желание исполнится.
- Сущую правду, мой господин. Прикоснитесь к моему горбу, и вам может улыбнуться Фортуна.
Я осторожно прикоснулся к услужливо подставленному мне горбу Лесажа. И вдруг я уловил быстрый взгляд аббата, украдкой скользивший по наружности вещей. Такое выражение глаз мне было знакомо. Но у кого я прежде его видел? И тут я вспомнил, что иногда встречал у моего друга Шарля. Да, с таким противником надо «держать ухо востро», за ним «требуется глаз да глаз». Опасный субъект. Что-то в его облике и манере скрывать, показывая себя, показалось мне знакомым. Но это чувство догадки быстро у меня пропало. Я подумал, что аббат может представлять угрозу для моей Генриетты, беспечно слушавшей болтовню аббата.
- Господин аббат, а вы знаете, что в народе распускают о вас слухи, будто бы вы режете младенцев и приносите их в жертву, поклоняясь самому врагу рода человеческого? – спросил его я, тем самым привлекая внимание Генриетты к дурной репутации Лесажа.
- Чего только не болтают невежественные бездельники, вводя в заблуждение таких просвещенных и умных людей, как ваша милость.
- Франсуа, не наговаривай лишнего на аббата, он может быть нам полезен.
- Мы с вами прежде не встречались?
- Нет, что вы, я недавно оказался в Париже по делам моего служения. А еще что говорят про меня мои «добрые» недоброжелатели?
- Кто вы такой, чтобы о вас говорили люди?
- Я тот, кто помогает им обрести здоровье и покой. Но это возможно только при полном мне доверии, иначе лечебный эффект моих приготовлений пропадет даром.
Такой у нас случился разговор во дворце принца. И все же под старческой внешностью и шаркающей походкой горбатого паралитика угадывалось молодое тело другого человека. Вот такая мне пришла в голову фантазия, которую я тотчас же отсеял: слишком уж она была неправдоподобна. Одно я знал наверняка, что аббат не так прост, как мне поначалу показалось и с ним придется повозиться, чтобы его нейтрализовать. Насколько это у нас получится, покажет будущее. Теперь я понимал, что в тройке Монпансье-Лесаж-Вуазон центральное звено – это Лесаж, играющий главную роль. Монпансье опасна тем, что влияет на короля. Но на нее саму влияет Лесаж. А вот какую роль во всем этом представлении играет ведьма помимо своего функционального назначения в качестве отравительницы мне необходимо выяснить. Так как она ведьма, то не может не учуять рядом с собой предательства. Поэтому то, что возможно с другими, с ней невозможно. Против ведьмы единственное средство – другая ведьма, еще более сильная, чем она. Но есть ли у меня такая на примете? Я как интриган стою Лесажа, Анжелика как соблазнительница стоит Атенаис, а вот кто стоит Вуазон? Может быть Генриетта, которая интересовалась ботаникой и алхимией и любила экспериментировать со снадобьями. Может быть, она мне по секрету посоветует кого-нибудь.
Чтобы не откладывать дело в долгий ящик, я тут же поехал в Пале-Ройаль. Там я застал Генриетту и все ей как на духу рассказал о том, что мы замыслили. Внимательно и с тревогой выслушав меня, Генриетта стала меня упрекать в том, что я в очередной раз ввязался в опасную интригу. И она начинает за меня переживать. Но затем она мне стала выговаривать, что я опять увиваюсь за Анжеликой, придумав удобный повод для ухаживания. Я пропустил это мимо своих ушей и попросил ее подсказать мне, кто может нам помочь в борьбе с колдуньей Ла Вуазон. То, что здесь фигурирует отравительница очень опасно для всех заинтересованных особ, включая и саму Генриетту. Потом она знает, чем грозит мне возможная немилость короля, вызванная наветами Атенаис де Мортемар, если допустить такую возможность.
- Хорошо, Франсуа, ты заразил меня своей мнительностью. Есть у меня на примете моя дальняя родственница, которая весьма искусна в колдовстве.
- Кто это?
- Леди Винтер.
- Это та, которая чуть не погубила мать-королеву в деле с алмазными подвесками моего… короля.
- Да, твоего отца. Она, кстати, рассказывала мне, как провела д´Артаньяна, вскружив ему голову. Но сама была им очарована и разрешила ему себя «обмануть».
- Где она сейчас?
- Она сейчас у меня в гостях.
- Познакомь меня с ней. Говорят, она была прекрасна.
- Она и сейчас дьявольски соблазнительна. Так что, смотри, не увлекись своей ровесницей, ведь ты так падок на интересных женщин. Только смотри, если соблазнишься, я тебе этого никогда не забуду, и Вуазаон тебе покажется ангелом. Ты меня понял?
- Как тебя не понять. Я буду строг с самим собой.
- Знаешь, кого ты мне напоминаешь? Кота, облизывающегося на сметану и уговаривающего себя, мурлыча, ее не трогать.
Через час Генриетта познакомила меня с леди Винтер. Давно забытая интриганка была еще обворожительна. Но я любил Генриетту и не польстился на ее дальнюю родственницу. Я не все рассказал Вннтер, резонно предполагая, что она как бывалая авантюристка обо всем несказанном сама догадается в свое время. С ней было опасно говорить откровенно до конца, ибо любой интриган не может не начать свою собственную игру в своих интересах, а это может не помочь, а помешать успешному исполнению задуманного.
Выслушав меня, прекрасная блондинка посмотрела на меня с нескрываемым удовольствием от того, что ей предложили заниматься ее любимым делом: плести козни против сильного противника.
По своему душевному состоянию и потому как вела себя со мной Шарлотта Винтер, я понял, что мы друг другу симпатичны, как старые
