своими ржавыми, криво изогнутыми каким-то могучим великаном трубами. Леший быстрым, холодным взглядом окинул всё это пространство. Нет, ни горечи разочарования, ни обиды, ни жалости к самому себе он не испытывал. Всё было законно, логично и правильно. Нечего ему было здесь оставлять, всё это было какое-то чужое, не его, а точнее не для него. Ни эти дома, ни этот завод, ни этот город, ни это поле, ни это низкое осеннее небо, ни эта планета, ни эта Вселенная не числились в списках его побед и приобретений. Всё его находилось в другом пределе, там, куда лежал его последний путь. Только в этом месте, в самой чаще леса, в глухом, неприметном овражке, за той самой последней чертой он имел полное, законное право и самому заплатить по всем своим счетам и призвать к ответу всех своих должников.
Леший молча прощался с этим миром, с этой враждебной системой материальной жизни. Город просыпался. Даже здесь на самой окраине воздух наполнился обычным городским гулом. Мегаполис медленно погружался в мутное, ядовитое марево из пыли, канализационных испарений, автомобильных выхлопов и прочих прелестей современной цивилизации. Это полупрозрачное, желтовато-серое облако, словно гигантская крышка, закупорило город и никакие розы ветров не могли его согнать с законного места. Оно только слегка колыхалось и лениво подрагивало в такт тому грохоту и лязгу, что исторгал из своего чрева этот индустриальный монстр. Народец начал выползать из коммунальных нор и заторопился по заводам и конторам на очередные похороны своих мозгов. «Сколько же судеб здесь истлело зазря, – почти безразлично подумал Леший». Его это уже мало интересовало. Он повернулся, пересёк дорогу и по узкой тропинке нырнул в дебри осеннего леса. Сегодня наш путник имел самые, что ни на есть, твёрдые намерения навсегда покинуть этот неприветливый мир и дойти свой последний путь до самого конца. Когда шум города затих в лесной глуши, он снова погрузился в свои мысли.
«Нет, мечтать следует не о суетном и мимолётном, а о чём-то вечном, настоящем и действительно важном. И что же может сравниться в этом плане со Смертью? Что может быть прекраснее быстрой, лёгкой, безболезненной смерти? Какое другое ощущение можно поставить рядом с этим абсолютным покоем, который проникает в человека, когда тот покидает материальный мир и погружается в эту невесомую негу небытия? Какие чувства можно сравнить с той эйфорией и лёгкостью, которые охватывают человека, когда тот сбрасывает с себя этот чудовищный груз рабской зависимости от своей материальной тушки, освобождается от мерзости своей животной сущности и того невыносимого давления, что оказывает на него вся система, все её участники и составляющие? Невозможно ни с чем сравнить эти чувства, не существует в этом мире ничего, хоть отдалённо похожее на тот эффект невесомой лёгкости и пьянящей свободы, которые дарит смерть. Всё остальное меркнет перед этим единственно важным и главным событием в жизни человека.
Единственным настоящим, законным, стопроцентным приобретением человека в этом мире может считаться только Смерть. Все остальные свои приобретения, такие, как власть, славу, богатство, да и саму жизнь он получает в сильно урезанном, кастрированном виде и в очень недолгосрочную аренду. И только смерть даётся человеку вся и навсегда. А, ведь, действительно, это по-настоящему важная и единственная вечная ценность в его жизни. У человека можно отнять абсолютно всё: и собственность, и имущество, и деньги, и статус, и положение в обществе, и власть, и честь, и достоинство, и мечту, и перспективу, и надежду, и веру, и любовь и так далее и тому подобное. Всех этих “жизненно важных” вещей можно легко и быстро лишить любого. У человека отнять можно всё, кроме, пожалуй, одной только вещи… права на Смерть. Значит, Смерть и является той единственной, реальной, вечной ценностью в жизни человека, о которой только и стоит думать и к которой следует стремиться! Смерть она навсегда! Смерть вечна! А всё остальное есть прах и пустая суета, фантомные боли материального мира.
MEMENTO MORI! Помни о смерти! – так говорили древние. А я бы ещё добавил: “Помни о смерти, думай о смерти и мечтай о смерти!” Потому что только смерть является единственной достойной темой для размышления. Жизнь случайна, бестолкова и скоротечна, а смерть неизбежна, величественно-осмыслена и вечна. Подсознательное стремление человека к смерти обусловлено абсолютной, тотальной, бескомпромиссной и совершенно неподкупной честностью оной. Смерть ещё никого и никогда не обманула в его надеждах и ожиданиях! И, мечтая о чём-то другом, не связанном со смертью, человек обречён на разочарование. Даже получив желаемое, он быстро потеряет к этому интерес. Потому что это всё мелочно, ничтожно и мимолётно. И только возжелав смерти, человек не познает горечи разочарования. Страждущий истины да обрящет смерть!
Ведь, только смерть снимает с человека все его тягостные обязанности по поддержанию своей ненасытной тушки в благопристойном состоянии. Смерть освобождает человека от гнёта и бренности материального существования, от ответственности перед природным диктатором в лице своих собственных животных инстинктов. Не надо больше жрать, искать партнёра для размножения, подсиживать коллег и толкаться локтями в толпе себе подобных. Про все эти прелести материального существования можно навсегда позабыть. Впереди только вечный покой и блаженство. Лежишь себе спакойненько, разлагаешься и пованиваешь, отдаёшь обратно природе всю поглощённую тобой энергию. И все довольны. Никто тебя не тревожит, и ты никого не трогаешь. Ни забот тебе, ни хлопот. Красота!
Вот всякие там религии, общественные мнения и уголовные кодексы утверждают, что акт самоустранения есть грех, малодушие и прочее противоправное деяние. Но так ли это на самом деле? Должен ли человек всё время жить вопреки? Должен ли он выживать в этой самой системе материальной жизни любой ценой? А ведь система только этого и требует от человека. И всей этой гнилой системе, и её Богу с его незыблемым правилом: «Кто выжил, тот и прав!» только и нужно от людишек, чтобы они неукоснительно и скрупулёзно придерживались этих приоритетов и принципов. Ну и человеки выживают любыми доступными способами, не гнушаясь ни чем: ни подлостью, ни враньём, ни наветом, ни предательством, ни убийством. Но вот какая странность выходит: выживая любой ценой, человек в каком-то смысле убивает сам себя, да и всё вокруг губит.
Вот и встаёт во весь свой гигантский рост один маленький вопросик: “А прав ли тот, кто выжил? Лучше ли он того, кто издох? Станет ли теплее в мире, где останутся одни только зубастые и плотоядные?” Сильно сомневаюсь. В данной системе координат наилучшие способности к выживанию проявляют самые приспосабливаемые, беспринципные, подлые и всеядные экземпляры.
А посему у каждого честного человека должен возникнуть только один вопрос: “Зачем жить, если можно не жить?”, а точнее “…если разумнее не жить”. Ведь, проблема заключается не в том, жить, или не жить, а в каких условиях разумнее жить, а в каких лучше самоустраниться. Если условия таковы, что для поддержания своего чисто физического существования приходится прилагать какие-то неимоверные сверх усилия, то нафига, вообще, нужна такая жизнь? Продолжая существовать в агрессивной, враждебной, неприемлемой для жизни среде, человек уподобляется обыкновенной зверушке, которая действует под диктовку своих животных инстинктов, стремясь выжить любой ценой. В то время, как акт самоликвидации ставит его в один ряд с разумными существами. Нет, ничто в этом мире не может сравниться со смертью! Ничто! Кроме, пожалуй, только одной вещи – жизни на принципах разумного существования. Но достичь этих принципов человек в его природной, натуральной парадигме существования не способен никогда, это просто невозможно, это для него является противоестественным состоянием.
Н-да, главная несправедливость этого мира заключается в том, что человек не может жить так, как хочет. Какая-то непреодолимая сила заталкивает его в жёсткие рамки и диктует свою непреклонную волю. Но зачем тогда вообще жить, если не можешь жить так, как тебе нравится? Почему человек должен жить вопреки своим желаниям? Почему эта непреодолимая сила всегда и везде направлена против человека? И нужно ли принимать этот грубый диктат, как должное и неизбежное зло, смирившись с ним, или стоит восстать, сбросить с себя это ненавистное ярмо “воли небес”, найти защиту от этого безжалостного слепого пресса и самому научиться управлять своей судьбой?
Но вопрос заключается не в том, что человек хочет, а в том, что человек может. А вот здесь пока что один туман и сплошная непонятность. Вроде бы и наука уже доехала до подобных технологий, и вовсю применяется эта технология на людях, и результаты какие-то уже есть, но всё не то. Может быть, эти технологии применяются неправильно? Или не в тех руках находятся рычаги управления процессами развития и эволюции человека. А какие руки лучше? Люди же все одинаковые и думают они одинаково, и поступки совершают одни и те же. Замкнутый круг получается. И чтобы его разорвать, нужен какой-то особый инструмент. Да, вопросы, вопросики и ни одного ответа».
За этими мыслями Леший не заметил, как прошёл добрую треть своего последнего пути. Он пересёк широкую просеку и снова углубился в лесные дебри. Заблудиться он не боялся, слишком хорошо знал эти места. И кличку свою Леший получил именно за любовь побродить по диким лесным зарослям. Как уже было сказано выше, был он мужчина хоть и видный, но какой-то незаметный по жизни. Лет около пятидесяти, седые волосы, тёмные колючие глаза, косматые брови. Леший был ещё крепок и кряжист. Имел средний рост, кривоватые ноги и большие сильные руки. По его внешности можно было догадаться о спортивном прошлом. Были у него и имя и фамилия, да только кто это сейчас вспомнит.
Был он когда-то женат, но детей не нажил. Потом ещё пару раз сходился с разными тётками, да только как-то не складывалось. И вообще, несмотря на свою абсолютную физическую полноценность, он не пользовался успехом у противоположного пола. Как-то не привечали его бабы, наверное, не чуяли в нём зверя, самца-завоевателя. Была у него когда-то квартирка, доставшаяся от родителей, но он её давно продал, и теперь снимал комнатёнку в коттедже. Вам, наверное, попадались на глаза огромадные дома в частном секторе с убогой плоской архитектурой. И вы думали, что это такие вот богачи без фантазии и воображения строят подобные коробки для себя. На самом деле это доходные дома. Разделят такую громадину на крохотные комнатёнки и сдают потом по сходной цене всем желающим. Вот в такой камере-одиночке и проживал Леший последнее время. Десять с половиной квадратных метров с унитазом, душем и электроплиткой. Из мебели имелась тумба и вешалка, да ещё Леший приволок односпальный матрас с ближайшей помойки. Вот и вся незатейливая обстановка его временного пристанища. Зато никаких коммунальных отношений и обязанностей, полная свобода
