Апокалипсис в шляпе заместо кролика.Гл.9

эта Надин. – Заговорил Трой. – Ничего не скажу насчёт её ума, но физически она сумеет оказать необходимую поддержку.
– Пожалуй. – Согласился Константин, вспоминая эту Надин.
– Ну а пока все будут отвлечены на Кароль, из-за которой разыграется ещё ни одна трагедия, наш наниматель и его компаньонка в деле выживания, провернут ими задуманное.  – Трой сделал пока что только промежуточный вывод. А вот, что дальше будет, то тут уже будет можно сказать – по обстоятельствам. При этом для Константина так и остаётся много неясного и у него есть свои вопросы.
– Но я всё-таки так и не пойму, – обращается с вопросом к Трою Константин, – зачем ему всё это дело так обставлять? Может для этого у него есть и другая причина?
– Всё может быть. – С задумчивым видом сказал Трой. – Но пока у нас нет других идей, будем отталкиваться от того, что есть. А есть у нас следующее: Поставленная перед нами задача, под видом проверки соответствия занимаемым должностям, отобрать наиболее подходящего кандидата и путём моделирования различных стрессовых ситуаций, проверить его способность к выживанию в экстремальных условиях. А всё это вполне согласуется с моим предположением насчёт настоящей цели этого отбора. – Подвёл итог своему рассуждению Трой. И на этом можно было подвести свой промежуточный итог разговору, если бы непоявление в боковых дверях Кароль, которая своим появлением поставила свою точку в этой дискуссии.
Ну а Кароль, с кем отношения Константина ещё находятся в своей натянутости и недоговорённости, отчего он старается не вызывать её огонь взгляда на себя, оказывается особой не просто всем интересующейся, а она настолько увлекается своей любознательностью, что даже этого не скрывает. И не как это свойственно особам её возраста и связанных с ним надежд, с засовыванием своего длинного носа куда его не просят и при этом попробуй только этому носу об этом заметить или не дай бог сделать замечание, то его носительница так губками надуется и в глазах слёзками заискрит, зарекшись никогда больше с этим нахалом не разговаривать, что самому станет за себя, такого жесткого человека, стыдно, а она любопытствовала с такой непосредственностью и открыто, что только и успевай раскрывать рот от удивления.
Так и сейчас она, войдя через эту боковую дверь, служащую для внутренних перемещений между служебными кабинетами и пространствами между ними, в общем, без выхода в общий коридор, что иногда просто необходимо для конфиденциальности серьёзных разговоров, не стала сразу проходить внутрь кабинета, а остановившись на пороге, обдала своей внимательностью Константина и Троя, и сходу их спросила. – Надеюсь, я вам достаточно времени предоставила, для решения всех организационных вопросов? – И с такой невозможной ей против сказать уверенностью смотрит почему-то на Константина, что у него в лице начинается озноб. Но это лишь побочные следствия ею сказанного, на которое и возразить нет никакой возможности. Ведь не трудно посчитать и таким образом догадаться, что удовлетворяющего ответа на её этот вопрос, у находящихся в кабинете людей мужского пола, просто нет. В любом случае им придётся согласиться с ней в том, что они вели за её спиной знаковые разговоры, ею подразумеваемые, как организационные.
– А может мы за вашей спиной о вас говорили. Вы такой вариант не рассматривали? – задался вопросом Трой, дерзко посмотрев на Кароль. А Кароль вдруг ведёт себя не так как ожидалось тем же Троем, и она вместо того, чтобы раскраснеться в злости и чего-нибудь такого зажигательного в ответ заявить, замирает в одном положении, как будто наткнулась на незамеченное препятствие, затем хлопающими глазами осматривает это препятствие и выдаёт вслух такое, чему Трой отчасти и Константин уж точно, никогда не были свидетелями – она признаёт свою ошибку. – Не рассматривала. – С долей потерянности в голосе проговорила Кароль и тут же, не дав об этом заметить своим оппонентам, завоевала их симпатии. И на этом ей стоило остановиться и тогда у них дела сразу же пошли бы на лад, но такова уж всякая женская натура, ей хочется и при этом всегда, подчеркнуть словесно свою значимость. И Кароль в следующий словесный момент существенно по растеряла все свои заработанные очки и благосклонность взглядов на себя со стороны своих оппонентов.
– А вот если используется слово в значении возможности, в данном случае «может», то вероятность того, что это было на самом деле… – Кароль задумалась с таким видом, как будто в уме делает эти подсчёты. – Слишком несущественна, чтобы её упоминать. – Подвела итог своим умственным расчётам Кароль. И Трою с Константином ничего не оставалось делать, как переглянуться между собой и зафиксировать своё понимание этой болтливой характеристики Кароль, которая уже начала им обоим нравиться не только внешне, но и за её способность быть убедительной в словах. После чего Трой возвращается к Кароль и, с многозначительным прищуром посмотрев на неё, рукой указав на свободный стул, говорит:
– Тогда может, присоединитесь к нам? – Кароль взглядом следует вслед за направлением руки Троя, затем смотрит на Троя и, со своей многозначительность одарив его улыбкой, говорит.  – Может. – И так это «может» было сказано многогранно, со своим подтекстом и надеждами на придыхание, что всё ею было растерянное из-за своей болтливой неосторожности, в один момент было восстановлено. И теперь Трой с Константином были готовы к конструктивному с ней разговору, как только воды из стоящих на столе бутылок попьют и перебьют эту сухость во рту, явно вызванную чрезмерным кондиционированием воздуха.
Кароль же занимает собой свободный стул, как раз напротив Троя с Константином, кладёт на стол перед собой руки в ученическую кладку, окидывает взглядом своих визави и спрашивает. – И к какому вы пришли выводу? – И хотя её вопрос в себя не включал никакой детальности и мог в себя включать всё, что угодно, её оппоненты не стали её просить сделать уточнения, они всё отлично поняли, что она хотела знать. Ну а отвечать взялся, как не трудно догадаться, Трой.
– В таком ответственном деле, спешка уж точно не нужна. – Заговорил Трой. – Хотя и не обошлось без того, что мы поспешили, по первым впечатлениям уже начав односторонне понимать. Но такова уж наша человеческая природа, слишком падучая на внешний эффект и выразительность. Ну а в какую сторону устремилась наша мысль, под воздействием представившегося нам объекта для своего рассмотрения, не трудно догадаться. – Трой с тем же многообещающим прищуром посмотрел на Кароль и, не заметив по ней большого любопытства в эту сторону, подытожил эту часть своего рассказа. – Так что никто и здесь находящихся людей не будет против, если я этот момент опущу туда, куда были направлены эти взгляды подробного изучения. – И хотя в этом его указании не трудно было заметить тонкую иронию и может быть даже подтрунивание, никто этого не заметил и все ждали, к чему всё это подведёт Трой.
– Вот мы и решили, что будет наиболее благоразумным, только принять во внимание первые ощущения, а уж для того, чтобы делать итоговые выводы, то нам нужно по обстоятельней познакомиться друг с другом. Вот как-то так. – Закончил говорить Трой, ожидая ответа от Кароль.
– Я согласна с вами. – С серьёзным лицом ответила Кароль, всё также находясь в положении примерной ученицы. – Спрашивайте. – Вслед говорит Кароль, вызвав своим вопрошанием непонимание в лицах Троя и Константина. А всё потому, что она так решительно пошла им навстречу, что очень было неожиданно и в некотором роде не укладывалось в их схему взаимоотношений с особами женского пола, которые, конечно, чрезвычайно любили поговорить о себе, но только после того, как о тебе всё узнают и ты на деле, а не на словах, докажешь, что тебе можно доверять. А тут вдруг такая открытость и не пойми на чём основанная, и это вгоняет в свою растерянность (может здесь какой-то подвох?). Но по открытому для всех виду Кароль, ничего такого затаённого не скажешь, и Трой, посчитав, что переглядываться с Константином уже хватит (за кого их тут ещё сочтут), набирается под завязку в голове мыслей (что-нибудь, да выберется) и что первое на ум приходит (что не так уж и глупо), спрашивает её:
– А чем вы занимаетесь в свободное время? – И у кого первого вызвало озадаченность в лице от этого вопроса Троя, так это у Константина, совсем не понявшего, к чему был задан этот вопрос и не сбился ли с праведного пути Трой, под воздействием этого, столь магнетического обаяния Кароль. Под которое, Константин вынужден и сам про себя признать, и он сам отчасти подпал и всеми силами пытался с этим бороться, раз за разом мысленно закрывая дверь душевой. Вот только каждый раз, когда он, проворачивая ключ в душевой, закрывал ведущую в неё дверь, то он почему-то всегда оказывался не в коридоре, а в душевой, один на один с Кароль. После чего наступал свой момент истины и … Константину огромных трудов стоило, вновь взяться за ключ, открыть дверь и оставить всё как было в знакомой ему реальности.
И всё бы вроде хорошо, но Константин начал чувствовать, что ему всё сложней и сложней браться за ключ и закрывать дверь, когда в душевой остаётся Кароль. И если в следующий раз он вновь окажется в той душевой с Кароль, то он совершенно не уверен в том, что он с собой справится и повернётся спиной к Кароль, так на него в этой возможной реальности смотрящей.
– Если не справлюсь в следующий раз, то надо будет Семёна позвать. – Решил Константин, вдруг вспомнив о том мужике в полотенце. Правда, эта его мысль о привлечении на помощь Семёна, мужика в полотенце, так неоднозначно выглядела и могла неудобно для всех трактоваться, что Константин, как только уловил этот смысловой выверт в этой своей мысли, не сдержался и с какой-то обречённостью про себя усмехнулся. – Что-то я слишком далеко уже зашёл во всём этом. 
Кароль же в свою очередь и виду не показала, что её удивил вопрос Троя. Впрочем, а чему тут удивляться, когда она вся из себя такая эффектная, при виде которой, первым делом хочется у неё поинтересоваться, – если она, конечно, этого придурка до себя допустит, – чем она занимается в своё свободное время. Ну а для чего задаются такими вопросами, то уж точно не для того, чтобы знать об этом прошлом, когда всех интересует будущее времяпровождение Кароль, которой по внутреннему убеждению и словесному заверению того человека, который к ней подступился с такого рода даже не вопросом, а предложением, которое подразумевалось в этом вопросе, будет более комфортно и интересней это свободное время проводить с ним. В нашем случае, с Троем.
И скорей всего, Кароль поднаторела в искусстве оставлять надежду в своём отказе такого рода любознательным людям, с чем бы она и сейчас отлично справилась, послав Троя принести воды, пока она будет целоваться на словах с Константином, кто ей более знаком и в своей сердечной недостаточности ближе для одного мстительного дела, – так ведь, Константин?  – А Константин, потерявшись во всём себе, и не знает, что обо всём этом думать и как быть, если сейчас побледневший Трой, с такой злостью смотрящий на него, выйдет за двери, а Кароль,