сказал он.
В ответ сверху послышался звук, напоминающий скрипучий смех. Мальчик улыбнулся, зашагав дальше. «Хорошему охотнику, хороший схрон», - прошелестел лес.
Бухавшая весь вечер смена охраны проснулась от мощного взрыва выбившего все окна в сторожке. Наспех одевшиеся люди, выскочили наружу, их взорам предстало адское светопреставление. Весь спиленный лес пожирало быстро распространявшееся пламя, один за другим взрывались баки припаркованных рядом друг с другом лесовозов и тракторов, база горела со скоростью тополиного пуха. Вызванные наряды пожарных не смогли ничего противопоставить огненному смерчу.
Утром Герман слонялся по обугленным останкам бизнеса, держась руками за голову. Напуганная охрана жалась в уцелевшей сторожке. Старший лесоруб Варяг хмуро разглядывал покорёженные лесовозы.
- Отсмотрели записи с камер? – спросил его Герман.
- На них ничего нет, - ответил Варяг.
- Вообще ничего? – удивился босс, - Пожарные сказали, это поджёг, а на них ничего нет? Такого быть не может. Неужели ничего подозрительного? Не лазером же со спутника пульнули в самом деле!
- Сам убедись.
Весь следующий день Герман посвятил отсмотру записей с камер видеонаблюдения. Там действительно ничего не было, кроме гонимого ветром от леса в сторону базы вороха сухих листьев. Вроде ничего необычного, если учесть тот факт, что был полный штиль и ветви деревьев на записи не колыхались.
Герман махнул очередной стакан горькой, приблизил ставший подозрительным вихрь. Там среди сухой листвы что-то мелькнуло, он увеличил изображение ещё сильнее и выронил вновь наполненный стакан. В крутящейся неразберихе угадывался бегущий на четвереньках мальчик с мешком на спине. Поколдовав с фильтрами, Герман подал на принтер плохо различимое лицо ребёнка, больше похожее на блики объектива видеокамеры. Поначалу он хотел отнести вещдок в полицию, чтоб скинуть с себя намечавшийся гемор, но флешка с опасным содержимым путала все карты….
Выходя из сторожки, босс увидел шикарный внедорожник, возле которого мялся помощник губернатора. Герман отправился к нему, поздоровались, похлопали друг друга по плечам.
- Мой начальник, недоволен последними событиями, - завил помощник. – Наши партнёры теперь не получат оплаченный лес, а это чревато. В чем дело Герман?
- У меня появилась малепусенькая проблемка, - показал её размер пальцами Герман. – Скоро улажу и вашим желторожим братьям не о чем, будет беспокоиться.
- Если вы не справляетесь, мы найдём другую бригаду, - заявил помощник.
- Что?! – офигел Герман. – Другую? Интересно кого? Кого вы собираетесь притащить в мои охотничьи угодья?
- Это не ваши о….
- И не ваши, - прервал его изрядно захмелевший Герман. – Ты, может, забыл на чьи деньги куплено это корыто? - он указал на внедорожник. – Забыл, кто тебя поставил помощником губернатора? А он забыл, на чьи деньги построил себе виллу в Италии и возит туда несовершеннолетних девочек под видом перспективных моделей?
- Вы не понимаете Герман.
- Это вы, дешёвые фраера, не понимаете, на ком всё тут держится. Я даю работу почти всему населению, а не вы. Вы только обдираете работяг до нитки. Может, хотите напугать меня товарищем майором и его недоментами? Ты сука знаешь, сколько я могу прямо сейчас народу под ружьё поставить? Знаешь? А знаешь, что я всех вас могу потопить за секунду?
- Но, но, мы…, - перепугался помощник.
- Езжай к своему начальнику, пусть договаривается с ускоглазыми, как хочет. Из всех вас только новый прокурор, которого ещё не купили, и Степан с его непонятной семейкой достойны уважения. Пшёл вон, халуй!
- Вы за это ответите, - испуганно выдавил помощник.
Герман схватил помощника за ухо и, как нашкодившего школьника потянул к двери машины. Помощник скользнул за руль, дал по газам. Герман ещё долго смотрел вслед удаляющемуся автомобилю приезжавшего качать права шестёрки «слуги народа».
***
Маша вернулась из райцентра с полными сумками сладостей, но Ди почему-то не выбежал помогать донести ношу до кухни.
- Ди! Ди! – зовёт она, пройдя в дом, но мальчика нигде нет.
Зайдя на кухню, она замечает на столе вскрытый конверт с письмом. Маша берёт его, и сердце обрывается в пропасть отчаяния, на нём синим текстом написано: Интернат №…, дальше оборванно. Маша бросается к выходу.
Холл интерната встречал не свойственным этому месту умиротворением. Журнальный столик с газетами и вазой полевых цветов, горшки с кактусами на подоконниках, оббитые дерматином скамейки вдоль стен. На одной из них сидит нервничающий Степан, вентилятором крутящий на пальце ключи от машины.
Грохнув распашными дверями о стены, в холл врывается растрёпанная с дороги Маша. Заметив Степана, бросается на него с кулаками.
- Гадина! Гадина! Убью! – кричит она на слабо закрывающегося руками мужа.
- Если бы я тебе сказал, ты бы не отпустила! – пытается объяснить Степан. – Прекрати драться чокнутая баба!
Открывается одна из дверей, оттуда, держа за руку Ди, выходит директор интерната. Супруги тут же прекращают перебранку, обнявшись, будто ничего не произошло и у них совет да любовь. Ди бросается к ним обняв Машу со Степаном. Маша вытаскивает у него из волос застрявшее пёрышко попугая.
- Очень хорошо, что все в сборе, - задумчиво произносит вернувшийся с экскурсии по интернату директор, приглаживая седые усы. – И особенно хорошо, что вы привезли мальчика к нам. Со своей стороны постараемся сделать всё возможное, что бы как можно быстрее оформить соответствующие документы на усыновление. Но пока ему придётся побыть здесь.
- Усыновление? – удивляется Маша, расплываясь в улыбке. – Замечательно, а я было….
- Ещё, - добавляет директор, кашлянув в кулак, указывая на пёрышко попугая, которое держит Маша, - объясните Ди, что постояльцем живого уголка трогать не стоит, у нас хорошо кормят.
В интернате Ди было тесно, не хватало простора, общение со сверстниками удручало, но ради новой семьи он был готов потерпеть временные неудобства, занимая свободное время рисованием.
Учитель задерживался на очередном учинённом директором собрании. Ди в одиночестве сидел за партой рисуя запомнившееся событие из своей жизни, когда беспечная возня, предоставленных самих себе учеников неожиданно прекратилась.
Кося под блатных, в класс вошли два старшеклассника. Расталкивая зазевавшихся учеников, испуганных появлением местных рэкетиров они вальяжно подошли к занятому первобытным творчеством Ди, посмотрели на примитивную мазню.
- Ты что ль новенький, которого лесник сдал? – спросил его тот, что покрупней.
Ди ничего не ответил, продолжая увлечённо рисовать.
- Отвечать! – рявкнул второй, сплюнув на пол сквозь щель в зубах.
- Я, - не отрываясь от рисунка, ответил Ди.
Тот, что покрупней, вырывает рисунок у Ди, рассматривает его, комкает, бросает себе за спину со словами:
- Хочешь чисто нормально жить баклан, будешь делать, что скажем.
- Чисто шестерить, - добавил другой.
- Рыпнешься против братвы или стуканёшь дирекции…, - с этими словами крупный хватает Ди одной рукой за грудки, второй собирается ударить.
Припозднившийся с собрания учитель с папкой бумаг подмышкой, спешит в класс мимо дверей, за которыми уже идут уроки. Дойдя до своей двери, слышит из-за неё грохот падающей мебели, крики учеников, визг девочек. Учитель роняет папку, распахивает дверь, врывается внутрь, застыв столбом на пороге. Часть парт перевёрнута вверх дном, ученики жмутся по стенам, девочки влезли на подоконники. Под одной из парт сидит дрожащий старшеклассник в разорванной в клочья одежде.
- Чисто встряли, - доводит он информацию вошедшему учителю.
Недалеко от него на спине раскинув руки в стороны и боясь пошевелиться, лежит второй малолетний рэкетир в обрывках одежды. Сверху на нём сидит Ди, вцепившись зубами в горло, тихо рыча и пуская слюну. Жертва, совсем недавно «пальцевавшая перед лохами» тяжело дышит, глаза вылезли из орбит, бешено колотящееся сердце вот-вот вырвется из груди.
Ди косится на опешившего учителя. Разжимает челюсти, отпускает почти обделавшегося старшеклассника. Встаёт, поднимает мятый лист, парту, карандаши, стул, садится на него. Разгладив рисунок, продолжает рисовать.
Директорский кабинет полон взволнованных учителей, завуч нервно теребит массивную брошь на платье, сам директор нервно крутит авторучку, то доставая, то убирая стержень. Перед ними опустив голову, стоит Ди. Но опустил он её не из-за чувства вины, он рассматривает ползающего по полу жучка, размышляя припечатать его подошвой кеда или оставить жить.
Учитель, заставший дикарскую разборку, скачет вокруг мальчика, полный возмущения, подбирая гневные эпитеты:
- Это кошмар какой-то, - бормочет он. – Он их чуть не убил, чуть не покалечил. Разве нельзя было решить миром? Позвать взрослых, наконец? Они бы с высоты своего авторитета во всём разобрались, всё уладили.
- Уладили, - кивает Ди, продолжая наблюдать за уползающим под стоящий у стены диван жучком.
Директор осуждающе смотрит на мальчика.
- Очень плохо Ди. Очень плохо, - произносит он, шевеля усами. – Надо бы тебя примерно наказать, но зная о том, как себя ведут некоторые воспитанники, приверженцы так называемой блатной романтики, обойдёмся строгим выговором.
- Строгим, - вновь кивает Ди, провожая жучка взглядом.
- В кого ты такой озлобленный, - продолжает скакать учитель. – Дикий, как зверь.
- Дикий, – кивает Ди, понимая, что жучка уже не достать.
- Надо бы вызвать будущих усыновителей для разговора, - предлагает директор.
- Они первые напали, - объясняет Ди, «плюнув» наконец на жука. – Я их пожалел.
- Если это милосердие, - спрашивает завуч, - что же тогда жестокость?
Ди поднимает глаза на завуча.
- Жестокости в лесу не существует, есть необходимость, - поясняет он. – Жестокость у людей.
- Ну, зашибись. Объяснил нам недалёким, - бьёт себя ладонями по коленям директор.
Вызванные директором Маша со Степаном сидят напротив него в кабинете, насупившийся Ди стоит возле стола.
- Вот такие пироги, - произносит усач после недолгого рассказа о происшествии.
- Подрались, что ж такого? Мальчишки, – разводит руками Степан, вполне осознавая, что шпане крупно повезло не отправиться на кладбище.
- Он же защищался, - добавляет Маша.
- Такая защита может плохо кончится, как для него, так и для других, - объясняет директор.
- Нельзя не согласиться, - кивает Степан, - Вы бы видели, как он с ножом управляется. Вжик и аппендикс снаружи, хулиганы в рубашках родились, по-видимому….
- Степан, - осуждающе прерывает его Маша. – Ди больше так не будет, товарищ директор. Правда Ди?
- Правда, - соглашается Ди, смотря, как за окнами вьются в брачном танце две большие стрекозы.
Директор смотрит на Ди, тот переводит взгляд на него.
- Мальчик воспринимает окружающую действительность, как жизнь в лесу. Оно и понятно, учитывая, сколько он там провёл времени, - произнёс директор. – Как ни странно, отчасти Ди прав. Сильные едят слабых и больных, больные заражают сильных, те становятся слабыми, теперь едят их.
- Ди не ест слабых, - сердится Маша на его слова.
- Не ест, - кивает Ди.
- Я вас не понимаю, - говорит Степан. – Он наказан или нет?
- Конечно, нет. Шпана получила по заслугам, урок на будущее, - продолжает директор, - Но адаптироваться к нормальной жизни Ди сможет
