продолжить.
-– До сих пор не знаю, почему. Отец, как мне кажется, не любил вообще никого, а сестра пользовалась положением любимицы и обижала меня. Она на пять лет старше, поэтому ей это легко удавалось, - я замерла, чтобы не спугнуть Нину Сергеевну. Хотелось, чтобы она побольше о себе рассказала.
- Я очень старалась быть хорошей, но что-то делала не так – меня всегда ругали, как бы я себя ни вела, - она смущённо улыбнулась, взяла салфетку и очень старательно вытерла губы. - Училась хорошо, но за это не хвалили, все похвалы доставались сестре. Когда я окончила школу, родители стали всячески намекать, что хорошо бы мне выйти замуж и отделиться. А старшую сестру при этом никто не гнал… Я так и не поняла ничего по сей день. Вышла замуж за первого, кто за мной стал ухаживать… если это можно так назвать… кто обратил внимание. И переехала к нему. Мне едва исполнилось восемнадцать. Вот и думаю до сих пор, что всё это было? Я имею в виду – в родительском доме, - закончила она совсем негромко и скороговоркой, будто пожалев о сказанном.
Почему она вдруг разоткровенничалась со мной? Может, именно потому, что к тому моменту, поняв её комплексы и страхи, я слушала внимательно, не отводя взгляда, всем своим видом показывая, что мне интересно и я сочувствую.
- А как теперь ваши отношения с сестрой? – поинтересовалась я, когда Нина Сергеевна умолкла и перевела дух. Показалось или на самом деле в её взгляде мелькнуло что-то вроде благодарности?
- Никак. Мы не общаемся много лет. Она не звонит, и я не могу себя заставить. Я боюсь, - почти шёпотом добавила она. – Знаете, так и не поняв, что со мной не так, я не решаюсь… может, я чего-то не знала?
«А что происходит в её собственной семье, прямо сейчас, не беспокоит?» – подумалось мне. Похоже, она «застряла» в прошлом, пытаясь разобраться, почему, за что её не любили самые родные. Поэтому нелюбовь и раздражение мужа и сыновей были, во-первых, естественны и привычны, а во-вторых, вторичны. Она ещё про ту часть жизни не поняла, про эту некогда думать. Её и прежде никто не любил, и для неё ничего нового в такой ситуации не было. Ей просто хотелось понять, почему, но не изменить это. Ведь такова данность.
Нелепое, несчастное существо! Очень способный человек во всём, кроме понимания самой себя. Зато на отвлечённые темы с ней было интересно разговаривать, она много читала, интересовалась современной литературой, обожала русскую классику и советских писательниц, особенно Токареву и Петрушевскую. С ума сходила по советскому кино и бесконечно могла говорить про фильмы Авербаха, Данелии, Рязанова. Только обсуждать что-либо с ней или просто слушать её рассуждения оказалось непросто: она слишком нервничала, что её мнение проигнорируют, лопотала быстро, глотая слоги, иногда повышая голос – опять ей казалось, что её не очень слушают, а ей так хотелось быть услышанной.
Получался замкнутый круг: тёте Моте нужно было общение хоть для какой-то уверенности в себе, но общаться она не умела, её зажатость и страх быть отвергнутой делали из неё никудышную собеседницу.
- Вот ведь совок ходячий, - фыркала какая-нибудь юная девица вслед прошедшей мимо Нины Сергеевны. – Смотреть противно!
С некоторых пор мне хотелось за подобную реакцию заехать сказавшей в морду и посильнее. Скрипнув зубами, я замечала:
- Зато у неё мозги есть в отличие от...
Хотя, надо признаться, и сама я не стремилась общаться с тётей Мотей – уж больно утомительное мероприятие. А она ко мне потянулась. То ли я была самой терпеливой, то ли во мне она углядела сочувствие, жалость.
Я не смогла её оттолкнуть, не стала этого делать. И была вознаграждена: общаясь со мной, она всё меньше нервничала, говорила медленнее и спокойнее, не тараторила и не махала руками. Вот тогда-то я и поняла в полной мере, какой Нина Сергеевна неглупый и интересный человек. Только несчастливый. Типичный представитель затурканной совковой женщины, живущей без любви и сжираемой бытом и тремя совковыми мужиками-вампирами.
Доля ты! - русская, долюшка женская!
Вряд ли труднее сыскать.
Не мудрено, что ты вянешь до времени,
Многострадальная мать!
Господи, разве можно быть до такой степени наглядным примером!
Однажды я заглянула к Нине Сергеевне в её закуток уточнить корректность формулировки (ведь как она говорила, так и было совершенно правильно в русском языке, можно не перепроверять). Только не заметила, что её там нет. Компьютер светился программой Word, в которой мы работаем. Моё внимание привлёк «висящий» на экране не обычный текст журнального формата, а столбик, выглядящий, как стихи. В нашем издании стихи не публиковались, что это? Я подошла ближе:
Я прошу: приснись мне ночью прошлое.
Не такое, что я помню, а хорошее,
Мама ласковая, любит, улыбается,
Друг-сестра не бьёт, не издевается.
Мне не страшно, у меня всё получается.
Меня прошиб пот от неловкости, будто я прочитала чужое письмо или ворвалась к человеку в уборную. Что за любопытство моё дурацкое – как вижу столбик слов, так не могу пройти мимо!
Как раз в эту минуту, по всем законам всемирной подлости, вернулась хозяйка закутка и ойкнула, увидев меня рядом со своим компьютером. Мы обе смутились, только я-то умела «держать лицо», а она вся пошла пятнами свекольного цвета и отвела взгляд. Потом тихонько произнесла, не глядя на меня:
- Я знаю, что не умею сочинять стихи. Простите. Вдруг почему-то само написалось. Свободная минута… вот…
- За что вы-то извиняетесь? Это вы простите меня, - я рванула на выход, забыв начисто, зачем приходила, но притормозила, обернулась и твёрдо сказала:
- А у вас всё получается, между прочим. Вы – лучший сотрудник этой редакции. Да, наверное, во всём холдинге.
Нина Сергеевна, не поворачиваясь ко мне, вздрогнула плечами и тихо произнесла:
- Спасибо, Белла!
Неужели так трудно почаще говорить друг другу добрые слова? Видимо, трудно, мешает сидящая в нас какая-то гадость. А ведь насколько счастливее были бы многие рядом с нами! Разве это не выгодно каждому из нас в отдельности и всем вместе в целом? Вопрос риторический и глупый.
«Дари-и-ите радость людям, чтоб стать самим бога-а-аче…» - тянули мы нестройным хором в младших классах на уроке пения. Не от того зверя произошёл человек, чтобы просто так хорошее говорить, не для того вообще говорить научился наш далёкий предок кроманьонец. Думаю, скорее, он хотел пугать, ругать, отгонять и вообще всячески обижать не только кулаками и дубиной, но и словесно, так сказать, давить морально. Вот и застревают у нас в глотке хорошие слова, зато плохие, злобные, легко и непринуждённо выливаются на головы окружающих и по делу, и вообще без повода. Безусловно, чувствуется многотысячелетняя практика, глубокие традиции и заветы предков.
Почему я так много пишу про тётю Мотю - Нину Сергеевну? В скором времени она сыграет важную роль в моём понимании жизни и людей. В чём-то решающую. Это случится не в 97-м, позже. Но познакомились и немного подружились мы тогда, вскоре после моего прихода в редакцию.
Я рассказала маме про свою новую знакомую. Мама выслушала и заметила:
- Бедная женщина. Только имя таким легион.
- Не сказала бы. Впервые подобную встретила.
- Да ты просто не обращала внимания на людей нашего поколения, что естественно. Все твои друзья и интересы находятся в другом периоде. Уж поверь мне, я знаю, о чём говорю. Это же мои сослуживицы, одноклассницы, однокурсницы… Из них большая часть – именно такие, как ты описала, тёти Моти.
- Ты-то другая.
- Так вышло. Может потому, что мне достался твой папа. А он особенный… был.
Конечно, папа был особенный. Поэтому у него была особенная жена и родилась особенная дочь. Правда, со временем дочь перестала быть такой. Не потянула родительской особенности, не удалась. Я вздохнула из-за такой мысли, но мама подумала, что из-за Нины Сергеевны:
- Да, грустная история про тётю Мотю. В основном эти тёти не виноваты.
- Не знаю, виноваты или нет. Но Нину Сергеевну жалко. Когда я увидела то стихотворение… прям ой.
- Вот в этом суть! Я всегда жила в любви, в родительской в том числе. Когда любви в жизни нет, люди чаще всего становятся чудовищами. Твоя Нина Сергеевна – исключение. Поэтому её особенно жаль, - мама потрепала меня по затылку. - И ты у меня, похоже, исключение из правил, не такая, как большинство, не равнодушная и очень внимательная к людям. Как твой папа.
Ну вот, здрасьте!
Мамины слова погрузили меня в размышления, захотелось подвести какие-то итоги. Какие? Ну, например, к чему я пришла в свои почти двадцать четыре. Замужество и развод прошла достойно, как мне кажется. Потеряла двух ближайших подруг и выдержала, хотя, честно признаюсь, это побольнее развода. И, наконец, самое прекрасное и жуткое одновременно: по-настоящему полюбила и потеряла любовь, не разлюбив. И тоже выстояла… почти.
На этом фоне успехи в работе и карьере, пожалуй, меркнут. Хотя они тоже важны, значимы, но школа человеческих отношений куда сложнее, чем учёба в институте и освоение профессии. В тот период жизни я начала понимать эту банальную истину, до которой всегда надо дорасти, довзрослеть. Начала понимать пока не в полной мере, ведь ещё столько всего предстояло пережить! Но первое озарение, что сложнее всего на свете, пришло именно тогда.
Я всё ещё взрослею.
ЗАТИШЬЕ ПЕРЕД БУРЕЙ
Не помню, какая стояла погода летом 98-го года. Вроде бы, нормальная, обычная, ничем не примечательная – ни аномальной жары, ни дождливого пронизывающего холода. Лето как лето.
Первая половина года лично для меня стала примечательной из-за интернета, который я открыла для себя в полной мере. И на работе, и дома. Купила нам с мамой новый, самый современный компьютер, обратившись за помощью к редакционным сисадминам (без них не сумела бы выбрать, так как абсолютный ноль в теме). Мой старенький фактически играл роль пишущей машинки – не более того.
Новому электронному красавцу был выделен в большой комнате целый угол, куплены специальный столик и модем. Интернет мне установил и наладил тоже один из наших компьютерщиков, приехавший в выходной день, за что я его щедро отблагодарила. И я начала свой большой поход в виртуальность.
Кто помнит интернет по телефонным карточкам? Ах, какой он был медленный и тупой! И всё равно чудо.
На работе это чудо работало в тысячу раз быстрее, и у меня разбежались глаза. Никакие компьютерные игрушки не были больше нужны. Информация! Самый сильный наркотик, от которого стремительно развивается тяжелейшая в мире зависимость. Куда там водке или марихуане! Интернет в рабочих паузах заменил всё – и кроссворды, и наблюдения за людьми, и общение с Ниной Сергеевной. В любую свободную минуту я бросалась туда, в чёртов омут любой информации, засосавший в себя всю нашу прежнюю жизнь и выплюнувший обратно что-то совершенно новое, другое. Но мы этого ещё не понимали, не осознавали, а просто получали удовольствие.
Первые чаты, первые случайные общения с незнакомыми людьми, находящимися за тысячи километров – и от восторга с грохотом уезжала крыша.
«Как мы жили без этого?» - придёт в голову вопрос пару лет спустя. А ведь жили и не скучали. Но его величество интернет будто обесценил всё прежнее времяпрепровождение и любые развлечения, заявив гордо и уверенно: «До меня
