запад, другой на восток.
А Серёжа и не сопротивлялся: ему тоже не очень хотелось волочить за собой балласт туда, где он и сам не определился. Так и порешили: он туда прямиком, чтобы обустроиться, а она в обход на готовенькое.
- Когда ты приедешь, - поманил неизвестным будущим, - у нас уже будет цветочная плантация с теплицами, дом – там не требуется капитального строительства, хозяйственные постройки, лужайка… Василиса согласно кивала головой, как это делают братушки-болгары. Он перечислял и верил тому, что говорил, а ей было всё равно.
На прощанье завалились в русский ресторан, поели, наконец-то, русских пельменей в голландской интерпретации, попили русской водочки с маринованными корнишонами, розовой сёмгой и парой бутербродиков с блестящей паюсной икрой. Мало говорили и больше смотрели друг на друга, будто запоминая. Его самолёт вылетал рано утром, и он уезжал сразу после ресторана.
– Удачи тебе, - пожелал на прощание коротко.
- И тебе – того же, - повторила она в ответ, и разошлись без объятий и поцелуев, помахав друг другу руками и сопроводив помахивания размазанными улыбками, не веря, что когда-либо встретятся ещё раз.
Вернувшись в номер, не откладывая, позвонила Розе, узнала с облегчением, что желающих на съём трёхкомнатной квартиры не нашлось, а спросом в задыхающемся от безработицы городе пользуются только однокомнатные и комнаты. Сообщила, что Сергей улетел в Штаты, а она возвращается за заокеанской визой в Москву, и сразу же отключилась, чтобы не слышать сочувственного щебетанья несчастной разведёнки и счастливой невесты. Утром Василиса была уже в аэропорту и удачно, вероятно, с подачи Сергея, попала прямиком на рейс до Шереметьева. В самолёте любовалась голубым небом и чистейшими белоснежными облаками, проносящимися над буро-зелёной землёй. Скоро в утомлении задремала под приятную умиротворяющую русскую речь соседей, а потом и вовсе заснула так крепко, что и просыпаться при объявлении посадки не хотелось.
Из самолёта вышла не торопясь, в числе последних пассажиров, и шла к автобусу, отстав и радуясь и возвращению, и душевному спокойствию, и нашему небу, и привычному воздуху, обвевающему заспанное лицо лёгким ветерком. А из автобуса, не толкаясь по-нашему и не спеша – некуда! – вылезла последней, медленно взобралась по ступенькам на приподнятую площадку аэропорта и не успела войти внутрь, как оказалась в объятиях того, кого не ожидала увидеть и кого хотелось бы видеть встречающим. А он, крепко поцеловав в пухлые девчачьи губы, жаждущие его поцелуев, возбуждённо прошептал на ухо:
- Ты как-то спрашивала: уживёмся ли мы вместе? У меня было достаточно времени для раздумья, чтобы ответить твёрдо: уживёмся!
