хоронил Николай не только любимого тестя, но и квартиру в столице, автомобиль «волга» ГАЗ 24-10, довольно большие сбережения, которые Лиина предусмотрительно перевела в золотые украшения и доллары, но главным в этом списке была карьера. О Наташе и говорить нечего. Смерть отца на неделю свалила её в постель. Хоронили Михаила Юрьевича, и на том настояла Наташа, рядом с его первой женой, на кладбище городка энергетиков. Вторая жена на похороны приехала, оплатила все расходы, но на поминки не осталась. Оно и понятно, с одной стороны Лиина чужая в кругу людей близко знавших Михаила Юрьевича. А с другой, всем ясно, что вольно или невольно, но именно она стала причиной его безвременного конца, а ловить на себе укоризненные взгляды родственников и знакомых покойного мужа не входило в её планы.
Похороны Михаила Юрьевича, ну надо же было, такому случится, день в день совпали с похоронами великой страны Советов. Просто черная дата какая-то в жизни Николая, по-другому не назовёшь! Да, именно в тот день, когда хоронили Михаила Юрьевича, и были подписаны знаменитые Беловежские соглашения. Наступила длинная, как полярная ночь и абсолютно черная, как квадрат Малевича, полоса в жизни Николая и его семьи, которая продолжалась и по сей день.
На этом месте, из чувства самосохранения, Николай обрывал воспоминания. Он подъехал к железнодорожной насыпи, слез с велосипеда и поднялся на рельсы. Стоял июль тысяча девятьсот девяностого пятого года. Утреннее нежное солнышко постепенно переходило в полуденный зной. Николай надел бейсболку с надписью «Нью-Йорк» и в пешем строю, повел двухколесного коня по шпалам. Когда-то по утрам возвращаясь с работы, Николай частенько встречал давнего друга, путевого обходчика Петра Семеновича. Именно у него, этого кудесника и художника, а можно сказать и поэта по дереву, познал Николай тайны столярного дела. А что делать? Зарплаты монтера, чтоб прокормить семью из четырех человек не хватало, пришлось осваивать смежную специальность столяра. В большом, построенном сразу на две машины гараже ныне покойного тестя, Николай под руководством Петра Семеновича оборудовал столярную мастерскую. Начали с простейшего: табуретки, книжные полки. На стареньком «москвиче» Семеныча, вывозили изделия на базар.
Но случилась неприятность. Когда пошли серьезные заказы, и стали осваивать оконные рамы и двери, открылась старая болячка Семеныча – аллергия. Именно из-за аллергии на запах лака, в своё время Семеныч бросил работу краснодерёвщика и перешел работать на железную дорогу. Вот такая незадача, только стали хорошо зарабатывать и облом! Но деваться некуда, Николай продолжал халтурить столярку в своем гараже, но уже без напарника. Последний раз он видел Семеныча недели две назад. «Не заболел ли старик? – подумал Николай, - надо бы зайти. Отосплюсь и обязательно зайду». Так уж случилось, что старик остался единственным его другом во всем поселке энергетиков.
Николай шел между двух железнодорожных путей, на которых стояли цистерны с мазутом. Отвратительный запах от нагретого на солнце мазута окончательно испортил настроение. Большинство сотрудников электростанции, кто ездил на велосипеде, пользовались автомобильной дорогой, которая шла из районного центра мимо центральной проходной и, сделав под железнодорожным мостом большой крюк, уходила в поселок энергетиков. Но по ней, путь получался длиннее, почти в километр. К тому же там постоянно неслись машины, обдавая велосипедистов клубами дорожной пыли. Короче, не нравилась Николаю эта дорога. Тропинка, по которой он ездил тоже не сахар, один только участок железной дороги чего стоил, но здесь было спокойно и практически безлюдно.
Сойдя с насыпи, Николай покатил мимо кустов ракиты, затем выехал на тротуар. Далее вдоль дико застроенных гаражей, детской площадки, заброшенной спортивной площадки и вот, наконец, за углом пятиэтажного дома появились два ряда кооперативных гаражей. Седьмой бокс в этом кооперативе числился за супругой Николая. Там он ставил велосипед и шел домой.
Наталья, Наталья! О том, на какой золотой женщине он женился, Николай понял лишь, тогда когда его жизнь покатилась под откос.
После смерти тестя, неприятности не заставили долго ждать. Все началось с того, что на станции поменялся директор. Прежнего директора в шестьдесят два года неожиданно для всех отправили на пенсию. И тут пошла тотальная кадровая чистка. Те, кто раньше по многу лет сидел в мастерах и дежурных стали быстро продвигаться по служебной лестнице. От старого руководящего состава избавлялись под любым предлогом, кого вслед за директором на пенсию, кого переводом на другое место, кого на работу за границу, естественно с условием, что назад они больше не вернутся. Новый директор, как собственно и прежний, хотел иметь свою команду, преданных ему одному людей.
Вот тут и всплыла многолетняя злоба и зависть, которую копили сотрудники станции на Николая. Ему всё вспомнили и скорость продвижения по службе, и жизнь в элитной тестевой квартире, и спесь, и заносчивость, и многое, многое другое, чего может никогда и не было, но больное воображение обозленных завистников с лихвой дорисовывало и приписывало ему.
Первое, что почувствовал Николай, при новом директоре, это вакуум дружеских отношений. Все коллеги, как по команде, стали держаться исключительно в рамках служебных инструкций. Никто больше не спрашивал «Как вчерашняя рыбалка?», не шутили по поводу прошедшего дня рождения, перестали приглашать на пивные междусобойчики. У Николая была огромная почти полная коллекция песен Высоцкого и частенько сотрудники просили сделать им копии тех или иных записей, даже образовался некий фан-клуб Высоцкого, теперь же к нему никто с подобными просьбами не обращался. Кого бы ни пригласили к себе Коля или Наташа, все отказывались. Вооруженный нейтралитет затягивался. Складывалось впечатление, что ждут малейшей ошибки со стороны Николая, чтоб иметь повод вышвырнуть его из такого теплого и удобного кресла начальника смены станции.
И не мудрено в такой нервной обстановке эту ошибку сделать.
Семнадцатого октября тысяча девятьсот девяносто второго года, когда на станции заступила смена под руководством Николая Зайцева, в два часа ночи обходчик турбины доложил, что под брюхом генератора второго энергоблока он обнаружил масляную лужу. Тут же, для более тщательного осмотра, туда направлены дежурный монтер главной схемы и старший обходчик второго блока. Самописец на блочном щите показывал, что давление масла в подшипниках генератора не падает, значит, время на принятие решения еще было. Старший обходчик доложил, что масляная лужа стала увеличиваться. Тут бы, конечно, самому Николаю осмотреть повреждение, затем зайти на тепловой щит, сравнить давление в подшипниках с предыдущими показаниями, но он принял другое решение: до выяснения обстоятельств остановить энергоблок. Слишком дорогой был ротор генератора, чтоб оставить один из его подшипников без масла. Остановку осуществили в максимально щадящем, но всё-таки аварийном режиме с выбросом пара в атмосферу. Котел перевели в режим ожидания. Срочно из поселка вызвали все ремонтные службы. Объем убытков от аварийной остановки энергоблока напрямую зависел от времени простоя.
Тщательный осмотр ремонтной бригадой обоих подшипников генератора показал, что они в полном порядке. Масло, разлитое под генератором имело явно иное происхождение. К утру генератор был в сети и блок набрал полную мощность. Главный инженер собрал совещание, назначили комиссию по служебному расследованию этого инцидента.
Ничего утешительного для Николая комиссия не обнаружила. По версии комиссии масло появилось из ведра, стоявшего под лестницей и вероятно забытого там после очередного ремонта генератора. Каким образом масло из ведра попало на пол, комиссия не уточняла. Может, ведро само от вибрации опрокинулось, может обходчик его задел – тайна, покрытая мраком. Старший обходчик от своих слов, что масляная лужа стала расти на его глазах, отрекся. Типа, ему показалось, что она растет. Всех интересовал главный вывод комиссии, а именно - решение начальника смены по остановке энергоблока было ошибочным! Николая вызвали на ковер в кабинет директора. В ультимативной форме потребовали заявление об уходе, иначе хуже будет, а именно уволят по статье о служебном несоответствии. Это был полный крах всей жизни Николая! От пережитого резко поднялось давление. В предынсультном состоянии Николая забрала скорая помощь.
Эх, был бы жив тесть, все ограничилось выговором и лишением тринадцатой зарплаты. Но, уж очень долго ждали злопыхатели и завистники Николая. И теперь, вся эта свора шакалов, наполнившись праведным гневом, жаждала крови любимчика судьбы и не когда-нибудь, а немедленно.
Пока муж лежал в реанимации, Наталья, понимая, что она последняя линия обороны семьи, собрав всю волю в кулак, выписала на проходной пропуск на станцию, благо начальник бюро пропусков её сосед по дому, и, минуя оторопевшую от решительного и практически нечеловеческого взгляда Наташи, секретаршу, прошла прямо в кабинет директора. О чем они говорили, не знает ни кто. Секретарша быстро и плотно прикрыла за Наташей двери. Скорее всего, Наташа напомнила директору о том, как он и её отец с разницей в год молодыми специалистами пришли работать на тогда еще строящуюся станцию. О том, как днями и ночами, практически без выходных они запускали один энергоблок за другим. И хоть приехали они сюда из разных мест и друзьями в полном смысле этого слова не были, но как же он, помня всё это, может оставить дочь и внуков Михаила Юрьевича без куска хлеба?
Мощный и невероятно концентрированный эмоциональный удар, нанесенной хрупкой на вид Наташей по директору станции, возымел свое действие.
На следующий день на доске объявлений появился приказ. Дословно цитировать не стоит, а суть такова: за допущенные грубые ошибки при исполнении служебных обязанностей, повлекшие за собой значительные материальные убытки, снять Зайцева Николая Петровича с должности начальника смены станции и назначить на должность дежурного электромонтера собственных нужд третьего энергоблока. Смертельный нокаут, благодаря невероятным усилиям Наташи, мягко перешел в нокдаун. Таким образом, пятнадцать лет работы Николая легли прямо под хвост пробегающему мимо коту!
Такова предыстория надвигающихся событий.
Гараж встретил Николая запахом свежей стружки и лака. Вдоль правой стены сохли готовые изделия, слева аккуратным штабелем лежали доски и бруски, а у дальней стены стояли полуфабрикаты и заготовки. В центре расположились циркулярная пила, элертрофуганок и верстак. С тех пор как Семенович покинул их совместное предприятие дела шли все хуже и хуже. Изделия, что делал Николай, не имели того блеска и изысканных форм, какие были у Семеновича, поэтому целевые и дорогие заказы стали редкостью. Приходилось вновь работать на базар. Возить полки и
