ожидая такого вопроса.
Вот и прекрасно. Вы же сможете управлять этой штукой? – господин Пенс ткнул пальцем в свою машину.
Конечно, это просто, ответил я.
Вот и прекрасно. Садитесь и готовьтесь к отъезду. Вы как раз обернетесь к концу дня. Заодно мы с вами обсудим вашу находку, я планировал найти вас на следующей неделе, но удача сама идет вам в руку. Заметьте, удача для вас. Или вы не согласны?
Согласен, улыбнулся я, страсть как хотелось посмотреть на жизнь высшего общества.
¬ Отлично, а вы, Мэриэт, поедете с нами. Если у вас есть ценные вещи, то сбегайте за ними, не берите одежду, вы получите новую, а эта вам не идет, господин Пенс погладил ее по рукам, девушка отняла руки от лица, смотря на него благодарными глазами. – Тем более, моя милая, и эта работа не для вас. На вас одни жалобы, клиенты недовольны, так как вы услаждаете их слух беседами, а они пришли утолить страсть вашей плотью.
Да, я работаю плохо, не то, что эти, ¬ тихо засмеялась Мэриэт. – Но все же, моя помощь кому-то была полезна?
Например, мне. Но у меня вы будете работать хозяйкой моего дома, если вы не против. Не против? – спросил он с надеждой в голосе, он и не пытался скрывать свои эмоции, искренне переживая.
Мне стал симпатичен этот человек. Небольшой, но в этом нет его вины, с короткими черными волосами на круглой голове, слегка вытянутое лицо, как и у Мэриэт, тонкие пальцы, в которых чувствовалась сила, умный и проницательный взгляд, не лишенный доброты и участия. Мне показалось, что он любит ее, а она… но это мои домыслы, определенно она была рада его предложению. Мэриэт часто закивала и, блестя счастливыми глазами, убежала.
Вы женаты? – спросил меня господин Пенс.
Да, у меня прекрасная жена Энни и чудесный сын Майкл, я достал свой пропуск и открыл фотографии семьи.
¬ Да, у вас прекрасная семья. Я вам искренне завидую, но без зла, ¬ улыбнулся господин Пенс.
Прибежала Мэриэт, покрасневшая от бега и радости. В руках у нее была небольшая сумка, откровенное платье она сменила на простой брючный костюм, который шел ей гораздо больше. Я к тому времени уже освоился с машиной и сидел в кресле пилота, наблюдая за тем, как Мэриэт и господин Пенс смотрят друг на друга.
Они сели назад, о чем-то разговаривали в полголоса, затем господин Пенс пересел ко мне на место штурмана. Мэриэт оперлась на наши кресла, просунув свою голову между ними, ей очень хотелось видеть все. Я услышал, как она тихо напевает какую-то песенку, очень знакомую, но давно мной забытую.
Машина была небольшая, всего один отсек, но зато какой. Интересная отделка из дерева и кожи, все здесь было приятно на ощупь и запах, руки чувствовали порывистый нрав двигателя, готового в одну секунду взлететь и вспышкой ринуться сквозь стену. Мы подъехали к шлюзу, зашумели нагнетательные вентиляторы, в нос ударил резкий запах кислородной станции, стало щипать горло. Мэриэт сильно закашлялась, видимо, она не привыкла покидать границы поселка. Она вся покраснела, но продолжала напевать, прерываясь на кашель, она ликовала.
Машина выехала из шлюза и остановилась на перекрестке. Влево уходила дорога на шахты, уже хотелось привычным движением направить штурвал в сторону старого города, брошенного поселка у карьера, как называли его мои сменщики. Направо шла дорога, опоясывающая купол, а прямо уходила широкая дорога в неизвестность, к поселкам, в которых я никогда не был. Пару раз я пытался найти карту нашей планеты, но нам с Энни был доступен лишь тот кусок, где мы проживали и немного пустыни вокруг.
Постучав легонько по панели, я подмигнул внутренней камере машины, и она, радостно пропищав, передала мне управление. Штурвал напрягся, стал тугим, тяжелым: на большой скорости мягкий штурвал подобен самоубийству, вы регулируете секундами повороты, а можете дать несколько углов влево или вправо, заставив машину кувыркнуться или покатиться на бок. Не смертельно, но неприятно, не уверен, что господин Пенс привык к такому обращению.
Ремни безопасности вдавили нас кресла, Мэриэт с визгом откинулась назад, громко смеясь. Ей все равно было видно дорогу через лобовое стекло, но ей хотелось быть ближе, она пробовала нагнуться вперед, но ремни утягивали ее назад. Я погладил торпеду машины, прошептав ласковое приветствие моему новому железному коню, я увидел такое в одном из старых фильмов, хронике с далекой планеты, где колонисты одичали, вернувшись к языческой культуре. Господин Пенс с интересом посмотрел на меня, а Мэриэт позади даже охнула, воскликнув:
Моя сила мала, по сравнению с твоей! Твоя мощь будет управляться мной!
Ты знаешь перевод? – удивился я, повторяя заученную мантру язычника, когда он седлал большое могучее животное, я и не предполагал, что у этой фразы может быть перевод. Мы с ребятами много часов провели в библиотеке, но все тщетно.
Да! Так пела мне мама, когда укладывала меня спать. Она говорила, что так я смогу подчинить себе всех духов железных коней. А откуда вы знаете это? – в свою очередь удивилась Мэриэт.
¬ Наверное, из фильма? – предположил господин Пенс.
Верно, из фильма, кивнул я. На панели уже высветилась карта, я никогда не видел такой подробной карты, здесь были все поселки.
А вы тоже разговариваете с духами? – с восхищением спросила Мэриэт.
Обычно мы с ними играем в косточки, ¬ улыбнулся я, повернув голову. Мэриэт, вырвавшись на свободу, изменилась, цвет лица ее стал нежно-розовым, переливаясь до голубого, стали видны ее яркие веснушки, которые тоже меняли цвет, переполненные ее эмоциями, а глаза горели. – В прошлую смену я выиграл у них две звезды, я подарил их жене, они теперь у нее на шее висят. А потом проиграл весь запас алкоголя, они его любят, а мне не жалко.
О, так вы не пьете? – господин Пенс удивленно вскинул брови. – Ни капли?
Ни капли, не люблю, честно ответил я. – Судя по карте, нам ехать не больше трех часов.
¬ Хм, обычно больше, чуть менее пяти, засомневался господин Пенс.
Это по автопилоту, а мы прокатимся с ветерком. За бортом -67, погода прекрасная.
-67? Ужас какой! – Мэриэт поежилась. – А вы покажете мне, как играете с духами?
Покажу, но не сейчас, ответил я. – А откуда твоя мама знает этот язык древних?
Она с той планеты, точнее нет, ее прапрапрапрапрапрарпапрабабаушка, если я не напутала. Это мой последний круг, наш последний круг – мой и сестры, но я ее никак не могу найти, Мама рассказывала, что она живет рядом со мной, и когда придет время, то мы обязательно найдем друг друга. Мама очень рано умерла, но я помню все, что она мне рассказывала, честно-честно! ответила Мэриэт.
Понимаю, а мне еще кругов шесть осталось, если не больше. Энни все считает, а я не вижу смысла ¬ все равно это наш единственный дом, никуда отсюда нам не деться.
Мы замолчали, даже господин Пенс вздохнул, а я думал, что это единственный свободный человек на нашей планете, но как я ошибался. Часто нам кажется, что мы знаем жизнь вдоль и поперек, а на деле оказывается, что не знаем ничего. Я сжал штурвал в руках и стал медленно набирать ход, встав во втором ряду, панель подтвердила мой коридор, показав, что навстречу едут три грузовоза, но до них было еще несколько сотен километров.
Через десять минут мы летели над безмолвной пустыней, поднимая клубы пыли, паря над поверхностью. Это особенно нравилось Мэриэт, она визжала от восторга, хватаясь руками за подлокотники в момент отрыва от поверхности, и вся вжималась в кресло, когда машина подлетала к земле, упруго подскакивая, успокаиваясь, чтобы на следующем холме снова взлететь над глубокими оврагами. Она мне напомнила Энни, она также визжала, требовала еще и еще. Тогда у меня была машина тяжелее, а с такой малюткой можно было делать что угодно.
Я думаю, что мы с вами на следующей неделе можем съездить к черному камню, сказал господин Пенс, он не вжимался в кресло, сохраняя спокойствие, но по его глазам было видно, что ему тоже нравится наши полеты.
Хорошо, но что вам там делать? Насколько я понял, выработку по этому направлению прекратили, будут добивать оставшиеся спирали, сказал я, пристально вглядываясь в красную пустыню, через пять часов красное солнце зайдет, и все погрузится в черную мглу.
Я знаю, это была моя команда. Вырабатывать дальше этот слой опасно.
Я тоже так думаю, согласился я и подумал, стоит ли говорить о предупреждении духов, и решил, что пока не стоит.
Дорога была однообразная, и вскоре пассажиры утомились, даже Мэриэт уснула. Как и обещал, через три часа мы уже въезжали в поселок. Я такого еще не видел: широкие улицы, аккуратные двух и трехэтажные домики, огороженные низкими заборами и зелеными лужайками, у каждого домика стояла своя машина, модель была одна и та же, отличались цвета и отделка.
Дом господина Пенса не был самым большим или ярким. Это был красивый белый дом с тремя этажами, сделанный из матового камня. На зеленой лужайке были установлены детские качели, стол для игр. Я высадил господина Пенса и Мэриэт, меня отпустили до начала следующей недели вместе с машиной, господин Пенс решил, что проведет эти дни дома, тем более Мэриэт надо было все рассказать и показать. Она валилась с ног, уставшая от радости и новых впечатлений. Мне тоже хотелось скорее попасть домой и рассказать все Энни.
Глава 4. Скульптор
Электрический импульс, рожденный в глубинах космоса, разгорелся на долю секунды, отправляя в неизвестность сотни тысяч потоков световых волн, устремленных в одну точку. Радиотелескопы поймали малую часть этих волн, дошедших до первой станции. Ретрансляторы сигналов распознали и отправили новый усиленный поток в черную бездну, скорректировав курс. Поток блуждал по вселенной от одной станции к другой, задерживаясь на ничтожное время, чтобы быть распознанным и усиленным. В бесконечном безмолвии эти крупицы человеческой мысли, простые слова, обличенные в текстовые или аудио/видео сообщения, исчезали и появлялись вновь, чтобы исчезнуть на века.
Мирон чувствовал, как этот сигнал проходит через него, растворяется в нем, чтобы с силой вырваться на свободу, разрывая ткани его тела. Он горел от этих микроразрывов, ощущая, как кровь малыми струйками вытекает из него, как все тело покрывается язвами, порезами, напоминавшими затейливые узоры древних религиозных культов. Он лежал и не мог пошевелиться, блуждая по вселенной вслед за сигналом, опережая его, чтобы вновь встретиться с ним, получить новый удар. Все его нутро сжималось и разрывалось в одно мгновенье, черный космос засасывал в себя, было трудно дышать, тошнило, кружилась голова, от взгляда на дно черного колодца, у которого не было и не могло быть дна. Тело, отпущенное в свободном полете на дно колодца, сжималось в ничтожную частицу тем сильнее, чем мозг мог дойти до понимания бесконечности бесстрастного космоса, его непогрешимости, бесчеловечности…
Сигнал долетел до приемной станции спутника на орбите Злобного карлика и яростно влетел на астероид, будоража заснувшие системы, заставляя робота проснуться, принять и расшифровать послание. Из невидимого потока рождались слова, фразы, Мирон видел это превращение, они вставали перед ним, как огромные каменные изваяния:
«Привет, пап!»
«Когда ты вернешься домой?»
«Мы тебя очень ждем!»
«Мама
