Произведение «Панегирик Безысходности» (страница 1 из 8)
Тип: Произведение
Раздел: По жанрам
Тематика: Приключение
Автор:
Читатели: 853 +1
Дата:
Предисловие:
  Философские размышления об очевидности неочевидного.

Панегирик Безысходности

                                              
                                           


                                                                                                           Жизнь наша — смесь пиров и тризн,
                                                                                                           Чужда ей однородность,
                                                                                                           Порой нас губит оптимизм,
                                                                                                           Спасает — безысходность!



            Часть первая, предновогодняя, оптимистичная.


  О, сколько всего воспето человечеством! И любовь, и ненависть, и трудолюбие, и леность, и изобретательность, и полный тупизм мысли! Воспеты беспощадные войны, смердящие кровавыми внутренностями, и рвущие рты воплями ужаса. Воспеты бандитизм и безмерный разбой. Правда, войны представляются, как стратегические изыскания великих военачальников, а бандитизм — как романтическое пиратство или робингудство. Но, тем не менее, всё это воспето с достаточным изыском и величайшим талантом, ведь занимались этим не просто историки, а гении человечества — вы все их прекрасно знаете, и нет нужды лишний раз вспоминать Пушкина и Байрона, Майн Рида и Льва Толстого.
  Конечно, можно ещё и ещё прикасаться к беспроигрышным темам, изыскивая новые жилы в старых штольнях, но мне это почему-то претит, да и просто обидно — неужели же не осталось того, что можно воспеть с полным правом, нисколько не опасаясь вступить в проторенную колею?! А если всё же поискать, порыться в завалах абстракционизма и примитивизма? Пожалуйста, пожалуйста, не ухмыляйтесь саркастически, вчитываясь в мои заумные словечки, всё это мною пишется не ради идиотского выпендрёжа, а только красоты слога ради! Впрочем, если эта сторона литературы вас мало трогает, пропустите её, клянусь, вы ничего не потеряете!
  Итак, где же та тема, воспеть которую никто пока не догадался?

  Всё гениальное просто до идиотизма, как говаривали древние мудрецы, отрубая головы ближним в целях излечения их от облысения. Я не успел как следует погрузиться в длительные научные изыскания подходящей темы для воспевания, как она нашлась сама. Хотя, если быть абсолютно точным, темку эту мне подкинули. И сделал это не кто иной, как сам шеф.

  — Сегодня самый счастливый день в жизни нашей фирмы! — радостно сообщил он нам с Полковником. — Вы едете в чудеснейшее место на планете, где вас ждёт нетрудная работёнка, к тому же, очень денежная!
  Он мог бы и не продолжать свой патетический монолог и не подмигивать нам весело и задорно. Всё и так было ясно, как теория Большого Взрыва в свете религиозной концепции — чудеснейшее место на планете абсолютно не сопоставимо с малыми трудностями и, тем более, с денежными потоками! И, чем больше радости и энергии исходило из уст шефа, тем меньше их втекало в нас, прожжённых романтиков, но, всё же, и прагматичных реалистов. Именно в этот момент я впервые и подумал о той теме, которую мне бы хотелось воспеть.

  Что такое Безысходность? Только не торопитесь сразу выдавать правильные, логически выверенные ответы. Уверяю вас, все они не будут не только точны, но даже и обоснованны! Вы мне не верите? Хорошо, я слушаю вас. Что-что вы говорите? Безысходность — это то, когда вам приходит конец? Господи, что вы несёте! Это же вовсе не Безысходность, а переход из одной жизни в другую, хотя и конец — это понятие не однородное. Для кого-то — это крышка, а для кого-то и самое главное на свете!
  Но не стоит отвлекаться. Итак, я берусь доказать, что Безысходность — одно из самых прекрасных и плодовитых чувств человека!
  Что позволяет совершать самые гениальные открытия? Что подвигает нас к самым неожиданным, но единственно верным решениям? Что заставляет находить пути там, где их нет и быть не может? Что помогает переоценить и понять самого себя в тот миг, когда белая старушенция стоит рядом, подправляя свой инструментик оселком нетерпения? Да конечно же, всё это — Безысходность!!! Только зайдя в тупик логики и бытия, погрузившись в зыбкую трясину Безысходности, и напитавшись ею до краешков души, в нас может вспыхнуть огонёк прозрения! Ведь от отчаяния до пафоса всего полшажка.
  Отчаявшийся учёный пробует то, чего не сделал бы, находясь в состоянии обычном, и совершает открытие! Заблудившийся в тайге, испробовав все привычные пути, совершает нечто алогичное и ненормальное и выходит из чащи! А сами вы никогда не приходили к тому, что жизнь ваша — полная ошибка, и впадали в оцепенение от осознания этого? Но потом, на пике ступора, вдруг рождались заново, с новой силой влюбляясь в себя, ставшего более мудрым и более привлекательным!? Нет-нет, не поверю, что в жизни вашей никогда не было отчаяния и Безысходности, которые вы выдержали с честью и стойкостью!!!

  — И где же это чудное местечко находится? — уныло вопросил я, и передо мной в туманном флёре начало вырисовываться нечто таинственное, но отнюдь не прекрасное.
  — Есть такой городок Вис, — шеф вытянул руку в сторону карты, висевшей на стене коридора нашего офиса. — Хотя, кажется, это не городок, а просто посёлок.
  — Или деревня, — уточнил Полковник голосом, в котором я почему-то не обнаружил военного задора.
  — Разве это главное?! — зато задор шефа не ослабевал.
  — А что главное? — попытался я направить луч прожектора ясности во флёр тумана.
  — Главное то, что там очень здорово!
  — Кому? — поёжился Полковник, словно его обнял кто-то невидимый, но очень холодный и липкий.
  — Всем, кто там находится!
  Мне стало почему-то весело:
  — Вообще-то я не сомневаюсь, что им там очень здорово!
  — Ну, вот и хорошо. Теперь самое главное. Вы едете не просто так, поработать, вы должны совершить то, что никто никогда совершить не мог!
  — А мы, конечно, сможем, — кивнул Полковник так интенсивно, что я интуитивно дёрнулся, чтобы подхватить его голову, которая, как мне показалось, должна была отвалиться.
  Но ничего страшного не произошло, и голова осталась на месте, уготованном ей природой, правда, в ней наверняка произошли глобальные перемены.  И Полковник не замедлил это подтвердить:
  — А может, не нужно нам и пытаться совершать то, что всё равно никто совершить не в силах?
  Я одобрительно посмотрел на отставного командира и энергично закивал:
  — Точно. А почему бы и другим не проявить себя? Чего это мы вечно влезаем в такие узкие места, где закон трения ощущается особенно неприятно и неароматно?
  — Да вам с таким настроем не изыскателями быть, а банщиками! — отмахнулся шеф. — Только они трения не боятся!
  Мы с Полковником переглянулись, пожали плечами и дружно выдохнули:
  — Да ладно, поедем мы в этот Вис.
  — И не нужно мне делать одолжений. Вы должны не просто ехать, а лететь, исполненные энергии и решимости!

  И мы полетели.
  Правда, наш боевой «газончик» вряд ли походил на летательное средство, как ни пытался ас-водитель Серёга это осуществить, но мчал он всё же прилично.
  Нас было двое, потому как негоже Полковнику трястись в простых автомобилях две тыщи вёрст, даже если едешь совершать безумно героические подвиги. Честно говоря, на то и существуют эти самые полковники и прочие генералы, чтобы выдумывать для добропорядочных подчинённых и подвиги, и другие безрассудства, но тут уж вышло иначе. Полковник сам пал жертвой приказа, вернее, стал орудием для его исполнения.
  Итак, мы с Серёгой ехали влажными декабрьскими российскими дорогами, пока ещё исполненные романтизма и позабывшие на время о великой Безысходности. В нас бушевали девятые и десятые валы энергетических штормов, и настрой душ и тел был гармоничен и звучен. Нам казалось легко преодолимым всё, за что бы мы ни взялись, всё, за что бы нам ни приказали ухватиться! И в тот момент это было именно так. Но всё меняется со временем и километрами пути, и тогда неожиданно возбуждающие округлости приятных приключений превращаются в примитивные, неподмытые органы, куда попадать мы никогда не хотим, но, тем не менее, оказываемся там с лёгкостью и непринуждённостью!
  В далёком и прекрасном посёлке Урдома, что мёртвой хваткой уцепился за краешек Архангельской области, не желая перекочёвывать в славную республику Коми, родились многие достойные люди. О них можно было бы говорить много и восхищённо, но для этого, пожалуй, мы выберем время другое. Но об одном человеке не сказать просто невозможно. Назвали его Константином, то ли в честь византийского императора, то ли в честь знаменитого черноморского рыбака, намертво сражённого амурным гарпуном небезызвестной Сонечки. И был этот Костя исполнителен и спокоен до педантичности. Именно поэтому его и избрали для проторения нашего пути. И он начал его проторять!
  Честно говоря, я не могу подробно рассказать детально обо всех усилиях и ухищрениях Константина в отыскании пути истинного, то бишь, дороги в Вис славный. Достоверно известно лишь то, что путь им был добросовестно проторён. А дальше случилось так, как и должно было случиться.
  В Ухту мы влетели, полные усталости и надежды на скорый отдых в нормальных домашних условиях, ведь в Висе (мы знали это!) нас ждал целый дом, тёплый и уютный, да ещё с натопленной на славу банькой (это правда нам только грезилось).
  — Где же, где наш Иван Сусанин? — радостно вопросил я шефа по телефону, наивно ожидая услышать точный и близкий адресок первопроходимца.
  — Всё в порядке, — жизнерадостно ответствовала телефонная трубка, — он уже в Висе.
  — Это хорошо, — согласился я, но тревожный звоночек противно дзинькнул во мне, причём, не в голове, как положено по всем правилам психологии и психиатрии, а где-то на донышке желудка, который был основательно загружен недавним обильным пищеприёмом. — Это очень хорошо, но как он объяснит нам дорогу к месту дислокации, ведь связи там, как известно, нет и не предвидится?
  — А очень просто, — я ещё ни разу не слышал голос шефа в унылом тембре, — завтра к вечеру он приедет в Ухту и всё вам расскажет!
  — Завтра? И что нам тут делать до этого самого завтра? — Колокольчик затрезвонил уныло и монотонно, противно подбивая уютно устроившуюся пищу на некие необдуманные действия.
  — Спите, отдыхайте, развлекайтесь! — милостиво разрешил шеф. — Можете заказать девочек.
  — За счёт фирмы? Солидно и с размахом? — попытался я упереться в гордость шефа к своему детищу.
  — За свой счёт. В зависимости от толщины кошельков и развращённости аппетитов! — Шефу сегодня явно было безразлично гордое имя фирмы и наши интимные нужды.
  — Спасибо на добром слове! — поблагодарил я заботливого руководителя, и мы с Серёгой посмотрели друг на друга вопросительно, хотя все вопросы уже отпали сами собой — чем сутки наслаждаться сомнительными достопримечательностями славного городка, лучше попытаться отыскать дорогу самим.
  — Ну не может же быть, чтобы никто не знал путь в этот дебильный Вис! — Мой напарник был ещё очень юн, поэтому он и высказался так оптимистично.
  Но я-то, старый, истасканный бездорожьем и безженщиньем романтик-реалист, не мог не представлять всех возможных и, тем более, невозможных последствий, поэтому отвечать не стал, а лишь согласно


Оценка произведения:
Разное:
Реклама
Обсуждение
Комментариев нет
Реклама