Осень-ещё не зима или осенние игры

муж, умеющий под бокал вина  говорить на ушко всякие приятности, в ту минуту никаких слов для меня не находил. Приходил с работы всё чаще под хмельком и засыпал на диване под бормотание  включённого телевизора. Наверное, таким образом, он выходил из своей депрессии. Но это было невыносимо. В один из дней, когда пришла мама, я попросила помочь собрать мои вещи. Она, без возражения, пошла за чемоданами.

    Отец достал мне путёвку в Чехословакию, чтобы я сменила обстановку и попыталась излечиться от горьких мыслей  – мне всё время хотелось плакать.
    Но выезд за рубеж – это ещё те хлопоты: тут тебе и собеседования в горкоме  комсомола, и характеристики с места работы, и покупка нового гардероба,  мы ведь советские люди, у нас своя особенная гордость, мы не хуже других живём. За этими хлопотами прошло месяца полтора.
- А Сергей? Он не попытался вас вернуть?
- Безусловно, и даже более того – примирение состоялось. Тут и родители с обеих сторон постарались. Просто я пока оставалась в родительском доме, а наш роман получил букетно-цветочное продолжение. Мы встречались с законным мужем вне стен нашей общей квартиры, где место под детскую кроватку (её сразу же куда-то вынесли), оставалось пустым. Уже после загранпоездки планировалось мне снова вернуться в квартиру мужа, в которой тот срочно клеил новые обои.

  Когда перрон стал медленно уплывать назад, я почувствовала почти физическое облегчение. А впереди была длинная дорога с пересадкой в Бресте на европейский экспресс, меняющиеся пейзажи за окном, новые знакомства.

        Новые знакомства уже начались  на общем собрании в доме Профсоюзов. Группа была большой, молодёжной. Девушек и парней в процентном содержании было примерно пятьдесят на пятьдесят. Но я там ни на кого не глядела. Но  меня, оказывается, приметили.
  Во все глаза глядел на меня голубоглазый, высокий, с длинными вьющимися волосами, рассыпанными по плечам, какой-то высокий блондин. В поезде он оказался в соседнем, мужском купе.
  Мне повезло с соседками – девчонки были молодыми специалистами омских заводов и фабрик, смешливые, озорные. Все мы впервые отправлялись за рубеж. Некоторые из девчат и на морях не бывали, а тут туристическая поездка в такую даль. Восторгу не было предела. И меня заражали своим  счастливым  состоянием души. Боль от недавней утраты куда-то уходила в небытие. Тогда я и поняла,  что лучшее от депрессии – путешествие.
  Блондин Витя и два его соседа по купе с первых минут записались в наши рыцари: они первыми выпрыгивали на перроны привокзальных станций, где были большие остановки, добывали нам снеди или занимали очередь в киоски, угощали мороженым и лимонадом, сопровождали в вагон-ресторан. Наши вечера заканчивались, как вот у вас с приятельницами, карточными играми. Но я в карты играть не умела и не хотела учиться. Больше наблюдала. Это интриговало парней, но и давало соблюдать дистанцию. Уже на второй день знакомства, две наши соседки целовались в тамбуре со своими попутчиками. А мы с Виктором и другой моей соседкой Олей вели бесконечные беседы о жизни, работе, планах на будущее, слушали музыку  из его кассетного магнитофона, рассказывали анекдоты.
  Через некоторое время мне Оля и говорит, что Витя, похоже, втрескался в меня. Я в недоумении, что ты, я думала, что ты ему понравилась.  Вы же знаете что я замужем. Меня родители и супруг провожали  на вокзале. И вообще, он не в моём вкусе. Мне хоть и нравились высокие парни, но не люблю тонкогубых, говорят, они злые. Оля смеётся:
- А ты свои – то губы видела? Но что-то зла я в тебе не нахожу.
    В этом месте её рассказа я смотрю на губы Валентины. Губы, как губы, не пухлые, конечно. Она, увидев мои разглядывания, смеётся и говорит:
- Да я вам на выходных фото принесу с той загранпоездки. Я в пятнадцати минутах езды отсюда живу. Сами увидите.
  Я, действительно, потом рассмотрела и молодую Валентину, и её поклонника. Всё, как она говорила - высокий, стройный, светловолосый и кудрявый, широкоскулый и тонкогубый. Пусть не кумир тех лет – Олег Янковский - но приятный молодой человек. И глаза у него были весёлыми, широкая улыбка, как и распахнутые полы его плаща, выдавали в нём человека открытого и никак не злого.
  Валентина чем-то мне итальянку напомнила. Красивая. Но застёгнутое на все пуговицы пальто, несколько обособленная поза, серьёзное выражение лица на фоне пражской весны, говорили  больше, чем чуть заметная полуулыбка.

    Я уже знала, какое потрясение она перенесла до этого. А Виктор этого ничего не знал.
    Он увидел, влюбился и захотел завоевать эту нетипичную «итальянку».

                ***
- Расскажите мне о загранице тех лет,- попросила я Валентину.
- О, это – чудо! После сибирского, закрытого и довольно молодого, по сравнению с Прагой, Омска, чехословацкая столица нам показалась архитектурной сказкой!
  Эти старинные католические соборы и храмы, где звучала органная музыка, их  готические шпили. Эти каменные дома и мостовые средневековья, красивый арочный Карлов мост через Влтаву  с его прекрасными скульптурами, Пороховая башня, Клементиум, где расположена национальная библиотека, летний дворец королевы Анны, Национальный музей.
  Эти открытые кафе с ароматным настоящим кофе и свежеиспечённой сдобой, это чешское пиво, которое пьёшь и не пьянеешь, оно  бодрит, а не расслабляет, наполняет тебя какой-то энергией. 
  А ещё поражало обилие всего в магазинах и обслуживание в них.
  Вот, к примеру, в обувном магазине меня обслуживало  четыре (!!!) продавца. Не найдя нужный мне размер сапог  в выставочном зале магазина, повели меня на склад (такое возможно ли даже в сегодняшних наших отечественных магазинах?) А там  усаживали на банкетку, приносили не один десяток сапог, просили примерить, застёгивали замки, просили пройтись, посмотреть, как сидят на ноге, удобна ли колодка, какие мне больше идут. Я уже устала мерить, я уже не хотела сапог, от внутреннего зажима не привыкшая к такому обслуживанию и деликатному обхождению, а они всё несли и несли мне новые модели.  Чтобы остановить их служебное рвение, я схватила последние две пары из примеряемых.  Ах, как долго я их носила потом здесь, в Сибири! Эти сапоги всё никак не выходили из моды, были тёплыми и удобными в носке!
  А косметика! Мы с девчонками накупили её на два года вперёд.
  Заходя в любой из магазинов, ты получал такой высший класс обслуживания, что чувствовал себя чуть ли не королевской особой.
  А рестораны! Нас кормили при гостинице и там, где время обеда заставало на экскурсии. Можете ли вы себе представить наше стеснение, не зная, с какого из трёх бокалов нужно начинать обед, какую,  из пяти вилок, брать первой? Я умела пользоваться ножом в правой руке и вилкой в левой. Мы дома праздничные обеды  проводили за убранным скатертью и сервированным столом, но  столько обеденных приборов и я видела впервые. Заводские девчонки и ребята, молодые передовики сельхозпроизводства прямо потели  от такой непосильной задачи. Наверное, им легче было добиться рекордных надоев и выточить архи много сверхсложных  деталей, чем сидеть за таким столом. Наш гид тихонько подсказывала и просила не тушеваться. Официанты были с непроницаемыми лицами. И от этого чувствовал ещё большую неловкость.
  Там, в Чехословакии,  впервые мы, сибиряки, попробовали листовой салат. Многим он не понравился, как и подаваемые ко вторым блюдом оливки. А я с тех пор обожаю их.
- А как относились чехи к русским, ведь лет  за десять до вашей поездки там были волнения?- не утерпела я.
- В целом, хорошо. А если и кто-то и пытался что-то нам сказать, мы не понимали, а гид не переводил.  Меня вообще за свою принимали. По материнской линии есть молдаванские  корни. Как видите, я черноглаза и волосы  у меня  от природы были тёмные, прямо как девушка с их Моравских гор.
  Знаете, я позже и в Турции была, но Чехословакия произвела  на меня неизгладимое впечатление, которое не рассеялось до сих пор.

  Обаяние старосветской Европы романтически подействовало на всех нас.
  Представляете, я даже позволила себе провожать меня одному красавцу - башкиру из параллельной туристической группы, с которой от Москвы мы  ехали  уже вместе.
  Как Виктор убивался, как караулил меня, а, завидев возвращающихся нас из пешеходных наших гуляний по вечерней Праге, резко поворачивался и бежал в свой номер.
  Однако, сев в обратный поезд, очарование растворилось, как утренний туман. Башкир был забыт. И Виктор вновь предпринял атаку на меня. Я в который раз объясняла ему о своём замужнем статусе, но тому - всё нипочём. Любой женщине льстит такое внимание, и я не исключение. Уже перед самым Омском я наградила верного рыцаря поцелуем. Это был поцелуй благодарности за его чувство, но сердце моё было тогда не свободно.
  Эх, если бы знать, где мы теряем и что мы находим…

  Моя семейная жизнь с Сергеем Калашниковым  не заладилась. Через полгода я разошлась с ним.
  Чуть позже мне призналась мама, что приходил какой-то светловолосый кудрявый парень, искал меня. Это было где-то сразу после моей туристической поездки. Адрес родителей он нашёл по городской справке. Я не была прописана в квартире мужа, чтобы не упустить возможности получить квартиру на своей работе.
- Почему ты не сказала мне об этом раньше?- спросила я маму.
- Ты - замужняя женщина, какие могут быть другие мужчины?- выговорила мне мать.
- А дружбу ты не предполагаешь?
- Я предполагаю его большую любовь к тебе,- ответила мама.

  Через два года меня познакомили с молодым человеком, который сделал мне предложение. Я вышла замуж. Без любви. С желанием родить сына. Мне – под тридцать. Родители ждут внуков. Они уже  пенсионного возраста, хотя отец продолжал работать. Он сделал мне однокомнатную квартиру, планируя позже им  с матерью переехать в неё, а свою большую отдать  мне.
  Сын как-то сразу не получился. Лишь через два года я наконец-таки узнала счастье быть матерью. Родился снова мальчик. Мой славный Егорушка. Моё – всё.
  Только это событие продлило наш брак со вторым мужем ещё на два года.
  Второй муж был жадным  и грубым. Любил женское общество. Иногда я  жалела о Сергее Калашникове, первом муже. Иногда вспоминала милого своего воздыхателя в той незабываемой поездке в прекрасную страну.

      Прошло почти тридцать лет. Была перестройка. Развал страны. Потеря идеалов. Потеря родителей. Как благодарна я им, что оставили мне квартиру. Чтобы как-то выжить одной с ребёнком – алименты были такими  мизерными, я сдавала свою однокомнатную квартирантам. Выучила сына.
- Вы всё это время жили одна?
- Нет, я же с сыном. Это – семья. А если вы имеете в виду мужчин, то – да. Жила одна. И не было желания кого-то искать.
- А с кем же вы сейчас подолгу разговариваете по телефону?
- С Виктором. С тем самым верным моим рыцарем.

  Видя моё изумление, Валентина счастливо смеётся:
-  Изредка я перезванивалась с Ольгой.  Помните, моя соседка по купе  в туристической поездке?
  Я киваю.
- Так вот, она недавно мне позвонила на домашний телефон и сказала, что через  интернет  её разыскал Виктор, из письма которого она узнала, что он никак не может найти меня. Хотел уже в передачу «Жди меня» обращаться. «Я дала ему