бежать: ночь, дорог не знает.
- П…шь ты, Актёр. У Козлика тут жена, вон в той крайней палатке, а он, дешёвый, бросил свою бабу.
«Виктор, - подумал Слава. – Пока сидел с ними в домике, всё про нас рассказал… И про меня с Таней и Кирюхой…»
Петрович, довольный тем, что смутил собеседника, усмехнулся:
- Вот думаю: перестрелять вас что ли? Один сбежал, другой сбежал… Ни х… не понимаете.
- Не перестреляешь… - Слава выпрямился, но чтобы не злить бандита, сел напротив него за стол.
- Думаешь, не решусь?
- Думаю: решишься. Нас тебе не жалко.
- Так и есть.
- Просто ты умный человек и понимаешь, что двенадцать трупов в тайге – это шумиха на всю страну. ФСБ, батальоны ОМОНа, может, и армейские десантники. Тайгу поставят на уши. Минимум полгода отсюда никто не вынесет ни корешка, не вывезет ни одной машины леса. И все будут знать, из-за кого. Вряд ли тебе это надо.
- А ты хитрый мужик, Актёр… Я так скажу: будете делать то, что прикажу, вернётесь домой. Взбрыкнетесь – придётся стрелять. «Двенадцать трупов» - это, точно, перебор. Первыми пострадают бабы и дети. Так всем и скажи.
- Я им не командир.
- Ты не понял?.. Ты уже взял всё на себя.
… Через полчаса вышли из палатки Светлана Геннадьевна и Ольга Петровна. Они очень удивились почти готовому завтраку в исполнении Славы.
107
- Вот так городской мужчина: рано встал, дров наколол, воды наносил, печку, то есть костёр, истопил…
- А мы с Ольгой ещё с вечера решили: что бы ни преподнёс нам завтрашний день, а людей утром покормим. Как вы думаете, милицию во сколько ожидать?
- Ни во сколько. Надо будить наших, чтобы скорее покушали.
- Что случилось?
- Тимофей, бывший Стас, ночью сбежал, старший браконьер озлобился ещё сильнее.
- Так пусть уходят…следом за этим беглецом. Что им от нас надо? Мы же не добыча. За меня, например, выкуп никто не заплатит.
- Ольга Петровна, не обожгитесь. Вы хотите посмотреть чайник? Он ещё не закипел… Тут дело не в выкупе. Похоже, мы им нужны для другого. Вот что, подымайте женщин, а я мужиков, будем завтракать, а там, как Бог даст.
Женщины увидели Петровича, который с карабином в руке серой тенью подымался от реки, не стали больше задавать вопросов и пошли к палаткам.
Слава оказался прав. Когда через некоторое время все двенадцать человек тургруппы собрались за столом, три браконьера вышли из зимовья в полном таёжном снаряжении, и к столу под навесом подошёл Сорока.
- Вы собирались к водопадам, вот мы вас и проводим, - он хитро и самодовольно улыбнулся. – А за это вы понесёте наши вещи. Повезло вам: дикие звери вас не тронут. Всё, через минуту выходим.
- Зачем нам всем идти? – спросила Кристина. – Оставьте женщин здесь, а мужчины отнесут ваши мешки. Я ж всё равно не унесу такую тяжесть.
- Тебя, Тощая, никто и не просит. Уйдём все – никто не будет знать, куда. Смекаешь?.. Сюда ведь могут приехать… Бабы пойдут налегке, в своё удовольствие, а мужики зато будут посговорчивее. Вы же все тут друг другу родственники. Жаль, твой Козлик ускакал, а то б я его нагрузил…
Он засмеялся, а Катаринэ, невыспавшаяся, бледная, тихо обратилась к бывшему экскурсоводу:
108
- Виктор, Арушанчик слабый, болезненный. Не надо идти ему. Просите их.
- Действительно, Витя, - поддержала её Татьяна. – Ты вчера обещал нам, что всё продумаешь, всё будет нормально. Куда они нас собираются вести? Зачем?
- Я не тронусь с места. Пусть убивают.
- Слышь, Старая, - Сорока ткнул Светлану Геннадьевну стволом ружья в спину. – Ты ещё вчера нарывалась. Петрович придумает, как тебя сломать.
- Можно мне поговорить с вашим старшим? – поднялся Виктор из-за стола.
- Валяй, Фикса.
Они отошли, а за столом воцарилась растерянность. Все поняли, что браконьеры хотят уйти с добычей подальше в тайгу и при помощи «носильщиков» сделать это как можно быстрее, но здесь, на обжитой поляне, туристы чувствовали себя чуть спокойнее, а там, за стеной деревьев, пугающе молчал по-утреннему тихий, мокрый от росы неизвестный мир, в котором не было ни очага, ни стола, ни палаток. Не надеясь особенно на Виктора, женщины потребовали решения от сильного пола.
- Думаю, они смогут заставить нас идти, - высказался Слава.
- Конечно, - согласился Валера. – Дадут прикладом по башке одному из пацанов, и побежим, как кролики.
- Надо идти, - сказал Толик, когда посмотрели на него. – Он же сказал: до водопадов. А это ведь недалеко?
- Виктор говорил: полтора-два часа.
- Значит, два. Виктор всегда привирал. А с грузом – два с половиной.
- Ну, и идите!
Кристина оттолкнула от себя тарелку и пошла к зимовью, где стояли и разговаривали четверо мужчин. Никто с утра, узнав про бегство Тимофея, не сказал девушке ничего плохого, только Валера неудачно пошутил, назвав её «вдовой», однако все видели, что Кристина переживает и чувствует себя униженной. Не веря в предательство, она даже попыталась заглянуть в домик, предположив, что бандиты завели туда зачем-нибудь её сожителя.
109
Именно сожителя: вечером в порыве ревности к интернет-знакомой Тимы она сказала всем, что он ей не муж и что «гражданский брак можно разорвать за две минуты, пока собирается сумка с вещами».
Пока Кристина не решилась лично поговорить с Петровичем, Виктор предлагал браконьерам свои варианты. Сначала он уговаривал их оставить здесь всю тургруппу, однако не смог ответить на вопрос китайца: «А кто понесёт? Я что ли?» Потом Виктор сказал, что женщин и детей лучше с собой не брать , и на этот раз его поставил в тупик вопрос Петровича: «Такую даль пёрлись и не увидят водопады?» В общем, через пять минут разговора парень понял, что над ним потешаются, и пригрозил знакомством матери с начальником полиции района, который их «достанет в самой глухой таёжной деревне».
- Лучше бы ты мне не напоминал про ментов, - закончил разговор Петрович. – Теперь ты понесёшь тот большой мешок.
Растерянный от неудачи Виктор хотел отойти, но Кристина задержала его.
- Подожди, Витенька, ты можешь понадобиться… - она подошла ближе. – Оставите меня здесь, если спасу вас от срока?
- Пока в адвокате не нуждаюсь, - усмехнулся Петрович.
- Раз я говорю, значит, так и есть, и не хрен с меня прикалываться!
- Ух ты. Ну, слушаем.
- Сначала твоё слово. Я реально избавляю вас от того, что поможет полиции усадить вас и надолго. Вы все – уходите, оставляете меня здесь. Если кто приедет, я скажу, что не знаю, по какой тропе ушли.
- За дураков нас держишь, Тощая? – Сорока взял Кристину за прядь волос и приблизил к её лицу своё. – Такая толпа пройдёт с утреца, и следов не останется?
- Вы же сами сказали…
- Подожди ты… Говори, девка, не торгуйся. Здесь не базар, мы тебя и бесплатно купим.
- Скажу. Но вы мне отплатите услугой за услугу.
110
- Какой борзый! – удивился китаец.
- Там, - Кристина показала на крышу зимовья, - и там, на дереве, стоят видеокамеры, которые вчера вечером были включены. Они записывали всё, и то, как вы здесь появились, как стреляли – тоже.
- Это так? – Петрович посмотрел на Виктора.
- Мы с Тимкой, её мужем, поставили камеры, когда приехали, чтоб записывать то, как туристы размещаются и отдыхают. Когда уходили на Узкий водопад, я их дистанционно отключил, а когда вернулись, дал пульты Тимке. Не знаю, включал он их или нет. Появились вы, и мне уже было не до камер… С вами в домике сидел…
- Сорока, снимай их – и в костёр! Точно две было? Может, больше?
- Две, две. Так я остаюсь?
- Их было три, - сказал Виктор, глядя на Кристину.
- Где? – китаец нервно уткнулся стволом карабина в шею парня так, что тот привстал на цыпочки.
- Убери ствол: я же сам сказал.
- Где?! – ещё раз зло дёрнул его Чёрт.
- На машине. Между кузовом и кабиной.
- Она была включена?
- Петрович, я не знаю. Когда пришли с водопада, я попросил её мужа, который ночью сбежал, включить все камеры. А уж как он… Говорю же: вы пришли… я отвлёкся…
Петрович помолчал, пристально рассматривая виновато притихших молодых людей.
- Наверное, гниды, я вас всё-таки убью. Меньше будет свидетелей… Сейчас пойдём, а я буду решать: грохнуть вас или нет. Медленно будете идти – пристрелю! Один раз споткнётесь – пристрелю!
- Я – остаюсь? – спросила Кристина.
- Вот русский баба какой! – поразился китаец.
111
- Ты должна ответить за своего мужика, который сидит где-то здесь под кустом. Поэтому ты не идёшь – ты бежишь! Вприпрыжку! Пошла вон!
С минуту главарь распоряжался: его подручные уничтожали в огне видеокамеры, фотоаппараты, диктофоны и сотовые, распределяли вещи, а туристы за столом, успевшие благодаря Виктору и Кристине успели закончить с завтраком, прослушали злой и непонятный диалог молодой парочки, которая в этот день при других обстоятельствах могла подняться на пик любовных отношений.
- Тимку зачем приплёл, урод?! Хотя бы я осталась!
- Камеры сдала ради своей шкуры! Я бы это кино за бешенное бабло продал!
- Только бабло на уме. Пристрелят, как собаку…
- Если ты одна выживешь, мне, что, легче будет на том свете?
И так далее…
К водопадам или ещё куда-то вышли в половине седьмого, в сумраке осеннего утра. Очевидно, всё-таки к водопадам, потому что во главе колонны браконьеры поставили Виктора, а он знал здесь только одно направление. Решительная злоба Петровича заставила туристов быстро и послушно подчиняться приказам вооружённых людей. Старшему старательно подыгрывал Сорока: суетился, тыкал всех ружьём, то и дело взводил курок, показывая криками и закатывающимися глазами, что он на пределе терпения и вот-вот взорвётся. Впрочем, своей повышенной активностью он в какой-то мере сглаживал собственную глупую выходку. Спалив в костре видеокамеры, молодой браконьер предложил сжечь зимовье, и Петрович набросился на него, называя дураком и похуже за желание показать при помощи дыма, где они находятся.
Ещё один человек, кроме Виктора и Кристины, хотел как-то воздействовать на бандитов, но, видя изменение обстановки, не решился. Валера, завтракая, начал уговаривать Толика не подчиняться ничему, что исходит от врагов. «Я так и скажу, что могут меня грохнуть, мне по фигу, у меня нет здесь людей, которые мне дороги и через которых на меня можно надавить. Брат? Да он мне чужой. Можете его убить, я не почешусь. Дети? У них есть папы и мамы, а я родительского чувства не знаю. Я своё пожил, и мне смерть по барабану.
112
Один хрен, скоро конец света. Отстанут от нас, Толик, на одного Славика всё своё барахло не навьючат. Женщины тоже больше ста метров с такими мешками не пройдут». Ольга Петровна успокаивала Валеру, но он распалялся всё больше. Однако Толик его не поддержал: «Лучше будетЭтих не злить, здесь Они хозяева. Тем более что скоро приедет полиция и освободит нас». Валера ещё немного поуговаривал пожилого артиста, но, ничего не добившись, махнул рукой.
Таким образом, без всяких бунтов и конфликтов колонна из пятнадцати человек вытянулась по тропе, которая оказалась широкой и хорошо утоптанной. И только солнце, улыбаясь жёлто-розовой улыбкой людям, бредущим на север, восходило по своему привычному пути, совершенно игнорируя земные сценарии и проекты. И так же крепко и самодостаточно, как тысячу лет назад, стояла тайга. Множество
