Ангел-строитель

практически никаких перемен, а, может быть, и не только… может быть, даже жизнь в целом – похожа на какой-то нелепый театр, где всё как-то… поверхностно, что ли; где люди-актёры точно не знают, какие роли им отведены, и в чём суть самого театрального действа. Один из немногих афоризмов, что он знал, и который приходился ему по душе, в отличие от других, «слишком заумных», был предельно короток и ясен. Он звучал так: «Что наша жизнь? Игра!» В редкие, но периодически повторяющиеся моменты жизни Прохоров любил произнести эти слова вслух.
        - Ты о чём это, Васильевич?
        - Сантехники ни х…(совсем) не успевают на этой неделе отопление запустить. Заутра, кали морозы ё…ь (ударят), будете сядеть без работы.
        Чему Прохоров и был рад. Да и любой, кого не возьми, радовался бы в душе точно так же. Но только сейчас эта радость для него была мимолётной. После этих слов, смысл которых он не сразу уловил, так как ожидал от Васильевича иного ответа, он отнюдь не почувствовал себя бодрее. Взгляд его устало бродил по бытовке, затем наткнулся на текст, висевший на стене. «Не зли других, и сам не злись – мы только гости в этом мире. И если что ни так, смирись…». Закончив чтение в этом месте, Прохоров потупился и, по причине некоторого сумбура в голове и, одновременно, от безделья, забарабанил пальцами по стулу.

        - Федька! – окликнул его кто-то, когда вместе с бригадой он шёл по городку.
        - Чего? – без привычного задора отозвался Прохоров.
        Со стороны на него надвинулось красное, морщинистое лицо Кириллыча.
        - Надо мне цементик.
        - Сколько?
        - Мешочка три…
        - Ну, подходи, насыпай.
        - Ближей к обеду, добра?
        - Только мешки пустые приноси!
        - Прохорунька, ё… Это ж, сколько лет, сколько зим?!
        На сей раз Прохоров остановился – от неожиданности. Перед ним вырос старый знакомый, механизатор Серёга, с которым он вместе долгое время проработал в «МАПИД-е». Они не виделись с тех пор, как Прохоров уволился. А уволился он почти четыре года назад. Да, вот так встреча! Он почувствовал, что это должно взбодрить его.
        - Уж кого не ожидал увидеть! Ты ж вроде покончил со стройкой?
        - Не я с ней, а она со мной.
        Рука механизатора крепко сжала руку Прохорова, а потом слегка хлопнула его по плечу, от чего тот покачнулся. 
        - Ну-ка, ну-ка…
        - А что рассказывать… За…о (достало) всё! Директор поймал с поличным…
        - Когда солярку загонял?
        - Ну. И я сказау, яб…ь (работайте) сами! Он, мол, предупреждение на первый раз… А что предупреждение, - зарплату все равно урежуть, а я б… пахау у прадлёнку – мне это тоже на… (совсем) не надо было. Я кинул и я…ь (работайте) сами, а я лучшую работу найду!
        - Ну и где сейчас ты?
        - У частника работаю, личным шофёром, ну, как… не только личным, вожу всякую х… (ерунду).
        - В смысле?..
        - В смысле стройматериал.
        - А…Ну а как зарплата?
        - Да, з…ь (хорошо). Не, так… средне. Мне хватает.
        - Понятно…
        - Ты лучше скажи, як ты тут змагаешься?
        - Да ничего. По-тиху змагаюсь… Ты это, какими судьбами здесь оказался?
        - Дела личные решаю. Ремонтом заняться решил. 
        - А…Своим или чужим?
        - На…(зачем) мне свой!
        - Ясно. Что неясно, так это, чего тебя сюда-то занесло?
        - Х…и (что) тут понимать. У меня ж тут знакомых полстройки! Витька привет!
        - Здороу, Серёга! Каким это ветром тебя принесло?..

          Бригада маляров-штукатуров двигалась к своему объекту, что находился довольно далеко от городка. Идя друг за другом, каждый старался попасть в след впередиидущего, так как дороги не было, а земля порядком напиталась дождями. Кто-то шёл молча, кто-то, ругая бездорожье и бьющий в лицо сырой ветер, кто-то, невзирая на трудности пути, рассказывал про вчерашний день, да ещё и щёлкал при этом семечки. Прохоров шёл впереди всех, ссутулившись, пряча лицо, шею и руки от холода, напряжённо глядя под ноги. Примерно так же он преодолевал расстояние от дома до работы сегодня рано утром. Ничего и никого не замечал, лишь асфальт, лужи, да мелькание собственных башмаков. И был такой же ветер, который вынуждал его брать то в одну, то в другую руку ничего не весящий целлофановый пакет. Почти всякий раз, когда остаётся один, Прохоров ускоряет шаг, - его взгляд при этом устремляется в одном направлении, на исключительно лежащий перед ним отрезок пути. И лишь изредка что-нибудь, например, собственные мысли, вынуждают его рассеянно посмотреть по сторонам.
      Но его тело знало о себе больше, чем он знал о нём. Это оно шло в любую даль, работало подолгу без устали, - расходуя энергию, добывало её для себя. Реагировало на малейшие изменения во внешнем мире, - многие из которых ум не замечал. Обходило препятствия (вот, как сейчас, ловко миновало глубокую грязь и затем торчащую из земли арматуру). И оно делало, и легко сделает это ещё бессчётное число раз. Это его каждую клеточку наполняет жизнь. Это оно – носитель знания о светлой и тёмной сторонах жизни. Тот, кому ведомы наслаждение и боль… кто понимает смысл, когда его не удаётся выразить словами. Это его постигает и не может постичь вечно блуждающий ум. А мечты – которые ум присваивает себе, так как считает бессмертным – на самом деле являются его мечтами. Настоящий мечтатель – оно, тело.
        Прохоров вдруг на мгновенье остановился. И тут же кто-то сзади налетел на него и толкнул.
        - Брыгадир, ты чо не идешь?! – звонкий женский голос раздался у него над ухом, обдав дыханием с запахом семечек
        - Не задерживай народ! – за компанию, с особой выразительностью прогремел мужской бас кого-то постороннего, шагавшего параллельно людям из его бригады.
        Прохоров же как будто ничего не услышал, - никак на это не отреагировав, двинулся дальше, углом зрения заметил глядящее на него с ухмылкой лицо того, кто только что произнёс эту фразу.
        И вот снова явился на ум фрагмент из детства. Он бредёт по какой-то просёлочной дороге, - как обычно, с опущенной головой: перед его взором только бегущая земля, да мелькающие башмаки; ему нравится так идти, он вообще любит ходить, - особенно когда ощущается некая неопределённость. Не знать в точности, куда и зачем идёшь, каким будет новый день и что тебя ожидает – в этом есть что-то чудесное, это его, юного Прохорова маленькая тайна. Но сейчас ему вспомнилось ещё кое-что. Он вдруг увидел перед собой обрыв и услыхал голос паренька:                 
        - Ты бы рискнул туда сигануть? – мальчишка сверлил его испытующим и хитроватым взглядом. – Давай поспорим, что нет!
        - Давай поспорим, что и ты нет! – стоял за себя Прохоров.
        - Ха, я то?.. Легко! Делал это уже не раз!
        Паренёк был убедителен. Что подвигло юного Прохорова стать на край. С опаской и налётом грусти он констатировал:
        - Далеко до дна…
        - Не верю, что ты сможешь… - подстрекал его паренёк, блестя щёлками тёмных глаз.
        Но юный Прохоров знал – откуда знал, неизвестно, может быть, это знание возникло спонтанно там, у обрыва, - что в таких ситуациях главное не тянуть, если уж решился, то действовать надо сразу. Он прыгнул вниз, продемонстрировав предварительно пареньку, что намерен сделать это особым способом – без рук. 
        Ему удалось сделать три прыжка по несущемуся склону, после чего он, естественно упал и кубарем покатился на дно карьера. Юноша ушибся в нескольких местах, но это лишь дало повод гордиться собой, считать себя смельчаком.
        Некоторое время Прохорову верилось в то, что и другие вершины могут быть покорены точно так же. Однако ему случилось разочароваться в себе, - в себе и во всём, когда его контакт с реальностью стал более тесным. Одни вещи оказались в действительности не такими, какими он их представлял, другие… недоступными и остались, а покорение иных «вершин» так и вовсе считалось глупой затеей. Стоило юному Прохору бросить вызов жизни, как жизнь ответила ему тысячью вопросов. И после того, как маленькая победа затмилась чередой поражений, он понял (и ему помогли понять): борьба не имеет смысла, трудностей можно просто избегать; на всё воля случая: повезёт – будешь счастлив, - не повезёт – несчастен, - но скорее всего ни то, ни другое, вот именно - ни то, ни другое. Отцовская истина гласила: «Надо быть, как все. Те, кто выпадает из общей массы, либо гении, либо страдальцы. Ты – далеко не гений, так зачем тебе быть страдальцем? Проще будешь, люди к тебе потянутся». А один человек как-то сказал: «Знаешь, жизнь – так себе приключение».
        - Брыгадир, ты куды нас вядешь?!
        - Эй, Сусанин, ё…т…м…(ёлки-палки)!
        - А я что, кого-то заставляю за мной идти? Клименцов, шире шаг, ты уже должен быть на объекте! – бросил он обгоняющему его рабочему.
        - Да е… (пошло) оно – щас завярнуся, назад пойду!
        Сказав это, высокорослый молодой парень протянул Прохорову руку:
        - Здароу!
        Рабочая территория состояла из нескольких строящихся жилых домов, находящихся