гения, учёного. Но что гению делать на стройке? Может это просто умный и интересный человек – такого сорта людей ещё можно встретить среди строителей, хотя и очень редко. От волнения Прохоров даже не придал значение тому, что человеку со столь интеллигентной наружностью не известен смысл слова «элитные».
- Элитные, мм, как вам сказать… это значит: не для простых смертных, таких вот как мы, хотя про вас я ничего не знаю… Словом, элита – это общество состоявшихся людей, таких перцев, с которыми нам не тягаться.
Судя по лицам слушателей, его объяснение было не совсем понятным. Прохоров почувствовал себя неловко. А затем в нём внезапно возникло недоверие, негодование…
- Да, что вы задаёте такие вопросы?! Вы ж лучше меня всё знаете! Знаете, и молчите?! Что вы хотите от меня услышать?! Это что, тест какой-то?! Да неграмотный я, в смысле малообразованный – на двойки, тройки учился, школу чуть закончил! И большинство у нас таких, и пусть вас это дальше удивляет! Да, что я тут торчу с вами! Пора мне!
И приложив руку к груди, сердечно добавил:
- Извините, бога ради, за причинённое беспокойство!
Прохоров уже подошёл к двери, но тут кто-то настиг его вопросом:
- И поэтому для этих людей строят особые дома?
- Эти особые дома строите вы, - с ухмылкой сказал Прохоров. Немного постояв и помолчав, он обратился к другу: - Никита, зачем ты привёл меня сюда? Ты просто хотел познакомить меня со своими приятелями и показать, как у вас всё хорошо? Что ж, у вас всё хорошо, просто чудесно! Теперь, если ты не возражаешь, я пойду.
- Эти дома мы строим для гостей, для тех, кто скоро придёт в этот мир. Прошу прощения – я знаю, это звучит для вас странно, - сказал молодой парень, которого он до сих пор не замечал в бытовке.
Упёршись рукою в дверь, Прохоров устало свесил голову и сделал глубокий выдох. Невольно прислушался к шуму ветра. Куда он пойдёт в такой ураган? Но не важно – если надо, пойдёт! Тут он вспомнил, что куртка, которая на нём, не его, а значит, если он решится идти, то ему придётся шагать по такой погоде практически голым, что смерти подобно, а уж как нелепо будет он при этом выглядеть… Хотя, разве не всё, что происходит с ним сегодня, выглядит странно и нелепо?
- Значит, для гостей…для заморских что ли? Ну вот, уже и иностранцев будут к нам подселять.
Вдруг на первый план вышел низкорослый лысоватый человек в очках, у которого была на лбу шишка. Прохорову он напомнил рассеянного школьного учителя.
- Вы не слышите, что вам говорят! Хотя вы давно должны были заметить, что нам несколько непонятен ваш язык, а вам, соответственно, наш. И, если хотите, то особое положение, в котором вы волею судьбы сейчас находитесь, отнюдь не позволяет вам вести себя безрассудно и делать скоропалительные выводы! – Выплеснув эмоции, он приложил ладонь ко лбу. – Ох, ни к чему мне сейчас волноваться. Прошу извинить меня, - обратился он ко всем, - пожалуй, я вас покину – мне нужно успеть закончить свои дела…
Его трепетная речь поначалу вызвала у Прохорова натянутую улыбку (ни с того, ни с сего на его голову свалились нравоучения, которых ему сейчас только и не хватало), но потом… «Если хотите, положение, в котором вы находитесь волею судьбы…» От этих слов по телу прошёл озноб. Что хотел он этим сказать? Прохорову вновь стало не по себе.
- Для гостей, которые скоро придут в этот мир, для наших потомков, - объяснил молодой парень.
- Ничего более странного не слышал. Это что, новый указ президента? Выходит, вы строите для тех, кто ещё даже не родился! Замечательно, конечно, но тут и живым негде жить, простым то бишь людям, - нуждающихся ж миллионы! Чёрт, я сплю, наверное, или это какой-то дикий розыгрыш... – Он взглянул на лица пожилых людей, сидящих за столом. – Нет, это не розыгрыш…
Его друг снова положил ему руку на плечо. Настроение Прохорова от этого сразу же изменилось.
- Никита, кто эти люди? Ты слышишь, они уверяют меня, что… а тогда как же…
- Этот мир выглядит иначе. А эти люди – мои большие друзья.
- Здесь все друзья?..
- Точно.
- Мой дом… жена, сын, работа – что стало с этим? Всё исчезло?.. Скажи, я ж не совсем дурак – что угодно могу понять! Я ведь чувствовал с самого начала, что что-то не так… Скажи, это правда?! Мне больше не найти их? Ведь так?! Зачем, зачем мы пришли сюда?!
- Всё в мире приходит и уходит. Жизнь – это сон, - говорил Никита, глядя в окно, за которым бушевал ветер и гнулось одинокое деревце.
- Сон? Что это значит? Ты предлагаешь смириться с тем, что всё, что всё, что я прожил – сон?
- Предлагаю, - ответил Никита, устремив на него взор.
- Нет ничего проще, чем воспринимать жизнь как сон, - сказал человек со смуглым орлиным лицом.
- Поэтому здесь нет никакой элиты, ни состоявшихся людей, ни простых смертных, нет ни псевдо несчастных, ни псевдо счастливых. Людьми не управляют амбиции. Их жизнь – это захватывающий творческий процесс, а не борьба за выживание. Ведь в этом мире мы только гости.
Последние слова Никиты показались Прохорову знакомыми. Где он мог это слышать? Ну, конечно, он видел их на стене прорабской. «Не зли других, и сам не злись – мы только гости в этом мире…» И так далее. Он знал этот стишок наизусть, но никогда особо не вдумывался в его смысл.
- Знаете, ведь я тоже так думал, и думаю… Это ведь неправильно, что существует миллион семей, у которых нет твёрдой почвы под ногами, то есть своего дома, своей квартиры. И это нелепо, что человек всю свою жизнь пашет для того, чтобы прокормить свою семью и построить жильё; и построит он его только тогда, когда ему самому оно надо-то будет постольку поскольку. Я всегда считал, что есть изначально какая-то ошибка в том, как мы живём. Другие обвиняют высшее руководство, а я думаю, что дело не только в высшем руководстве, но и в каждом из нас. Нам надо… нам надо простить тех, кто живёт лучше нас – не завидовать им, а не завидовать им – значит ничем не хвастаться перед другими, не хвалиться там и прочее. Я всегда так думал – бог тому свидетель – но что тогда мне мешало жить так, как я того хотел? Все мы, люди варимся в одном огромном котле, и выходит, что каждый из нас вовсе не самостоятельная личность. Все мы пропитаны друг другом, и правдой, и неправдой. Жизнь – великая путаница… и какими бы хорошими мы ни были… просто, наверное, мы выбираем такой путь, по которому идти проще. Идёшь себе до поры до времени, не задумываясь, и вроде всё так, как и должно быть. Но потом… в один прекрасный момент понимаешь: жизнь прожита зря. А если и не зря, то, по крайней мере, счастья ты своего личного в ней так и не нашёл. Да, ты чувствовал себя иногда счастливым, ну и что с того? Вот почему все желают друг другу счастья. Потому что редкостная это вещь, не зря её с птицей сравнивают. Ни у кого, почитай, этой птицы нет.
Знаете, в то, что говорите вы, невозможно поверить, - поразмыслив немного, продолжал Прохоров: - Вы рассказываете мне о людях, которые не гонятся за материальными благами, не пытаются выбиться из простых рядовых в начальники, или куда-нибудь там ещё повыше. Но разве это не в крови у любого человека? Если бы мне предложили деньги, власть, я бы, наверно, не смог отказаться. И никто не откажется. А вы, если бы вам это предложили, неужели отказались бы?..
Его слушали всё так же внимательно и с большим интересом, что нельзя было не почувствовать. И ещё Прохоров почувствовал, что его вопросы не вызывают ответа, а становятся частью его истории.
- Что ж, твой сын мог бы гордиться тобой, - сказал Никита. – А теперь… нам пора идти.
Все встали и вышли из-за стола вместе с Прохоровым. Когда дверь бытовки отворилась, в лицо ударило дневным светом. На улице стояла теплая и солнечная погода, которой, однако, никто не был удивлён. Сняв с себя куртку, Прохоров с благодарностью отдал её. Он посмотрел в необъятное голубое небо, набрал побольше воздуха в лёгкие и выдохнул.
- Эх, благодать! Ну-с…
Он протянул руку в знак прощания, чем вызвал небольшую заминку. Человек со смуглым орлиным лицом первым протянул Прохорову свою руку, подав тем самым пример всем остальным.
- Жаль расставаться. Всё-таки вы и впрямь необычные люди – я ведь не полный дурак, что-то да понимаю. Эх, кабы мне вас раньше встретить!..
Они ещё долго стояли возле бытовки и провожали его взглядом.
- Как думаешь, Альберт, - обратился молодой человек к пожилому, - кто этот парень и откуда он пришёл?
- Откуда пришёл, можно лишь догадываться. Но если не ангел он, то кто же?
Никита и Прохоров шли по уже хорошо знакомой им дороге.
- Никит, знаешь, что я сейчас чувствую? – он хотел продолжить мысль, но друг остановился и пристально посмотрел на него.
- Да. Ты чувствуешь себя так, как когда-то в детстве.
- Я целую вечность не чувствовал этой лёгкости, этого юношеского… как же это…
- Задора, - подсказал Никита, и добавил вместо него: - этого интереса к жизни, которую можно проживать не неделя за неделей и месяц за месяцем, а час за часом, минуту за минутой.
- Да, я помню, что ты сказал, что мне не вернуть того, что было. Не уверен, что до конца понял тебя, но даже, если это так, если мне и вправду этого не вернуть, то хочу тебе сказать: я всё равно рад
