Роман и Джета - Ромео и Джульета?

одна – беленькая, очень

симпатичная и вся какая-то необыкновенно воздушная. Ее прехорошенькое личико выражало удивление. Она, очень застенчиво, о чем-то спросила, показывая на себя пальцем.

    Ромка, поняв ее вопрос, отрицательно покачал головой.

    - Что не этот? – спросил студент-тараторка, оглянувшись на окно, -

Мэ-эй, - укоризненно протянул он, посмотрев на девушку, ходившую за Джетой, - я тебя просить позвать с каво…?!  - возмущенно спросил он. – Джету, а ты принес позвать мне сюда Риту. Рита, - Обратился он к беленькой девушке, распахнувшей створку окна, - а где сейчас стоит твоя соседка по комнату Джета Мокану?

    - Джета Мокану? – удивленно посмотрела на Ромку Рита, поняв, что это по его просьбе разыскивают ее, - Вчера в приемной директора я видела ее отца, – на чисто русском языке отвечала девушка, - я поняла, что он просил директрису отдать документы Джеты.  Директриса была очень недовольна, и ни в какую не хотела отдавать их. Но он очень настойчиво и, я бы сказала, раздраженно настаивал на своем. По-моему - у него было большое желание - перевести ее в медучилище другого города.  Кажется, если я не ошибаюсь, он упомянул город Тирасполь. Наверное, все-таки забрал, раз ее до сих пор еще нет.

  У Ромки все, чему можно было опуститься, опустилось вниз. Он стоял, оглушенный этой неожиданной новостью, ничего не понимая.

    Почему переводит?! Куда переводит?! Может из-за бетона? Так его еще не привезли!

    - А кем она вам приходится, что вы так расстроились? – усмехнувшись, спросила Рита, несколько свысока посмотрев на подростка.

    - Мэй, Рита, не видишь, что человек стоит, чтобы страдаться от девушку Джета? – протараторил студент. (Лучше бы летал наворачивая мертвые петли, хотя..., -  результат был бы тот же) – За того так и расстроится.

Любовь, Рита, он такой…, - замялся парень, подбирая слова, - силно жестокий и силно коварный, от сторону девушка штука.       

    - Да нет, я к тому, что она замужем и мне непонятно, какое отношение имеет к ней этот молодой, явно не родственник, человек? – вопросительно посмотрела она на страдающего Романа.

    Тот потерянно посмотрел на девушку и ничего не сказал.

    - Ну что ж, я пошла, - с нотками сожаления сказала Рита, еще раз свысока, и несколько презрительно посмотрев на Романа, скрылась в глубине

комнаты.

    - Мэй, может не с этот Джета? – спросил студент понурившегося

головой Ромку, и тут же обратился к девушкам: - Фетелор, девочки, а у нас больше нигде нет, чтоб стоялся, в какого-нибудь комнату, еще одну или два Джета?

    Девчонки захихикали и отрицательно помотали головой.

    - Джетов болше нет. А Виорику с нево не надо? – смеясь, спросила та, что послала ему воздушный поцелуй.

    - Или Аурику? - жеманно повела плечами и полной высокой грудью другая.

    - Мэй, - повернулся к Кольке студент-тараторка, - с тебя как звут?

    - Роман, - понуро ответил парень.

    - А с миня звут Виорел. Правда, - чево так страдаться от нево, от этова Джета, - вдумчиво пояснял он русскому, красивому парню, - если она имеет стоять замужем? Чичас идем к нас в комнату; выпьем по стаканчику

хароший домашний винцо с брынзачку,* и мы найдем тебе такова девушку, что пальчику откусишь! Откусишь вместе с ногтями не только на руку, но и на ногу! (А как зимой ходить без ногтей на ногах? Скользко же!)  Мэй, Роман, - деловито и на полном серьезе продолжал он, - есть аднаво девочка, такова красивава, такова класснова, что даже чуть, чуть беременава! Беременава, но такова че-е-естнава…! Такова честнова, что хоть сейчас свадьбу делай…! Хочешь – познакомлю…? Мэй, - перебил себя, парень, заметив, что Роман стал хмуриться, и в глазах его стали полыхать искорки

недовольства и даже злобы. - не надо сердится, - примирительно сказал он, увидев злой взгляд Ромки, - я немножко пошутится. 

    - Спасибо, парни, - сказал Ромка студентам, пожимая им руки, - спасибо за участие.  Как-нибудь еще встретимся, - и, подойдя к окну, протянул букет девушкам, - поставьте его в вазу, букет красивый - любуйтесь им на здоровье.

  - Вэ мулцемим (спасибо),- вежливо сказали девушки, принимая букет, - не надо так расстроитца, все хароший еще будет вспереди.  Приходите к нам, чтобы стоять в гости.

    - Спасибо, - ответил Колька и, понурившись, побрел прочь по дороге…





    Много лет спустя, по дороге в направлении села Готешты, мягко

покачиваясь на рессорах, шла легковая машина. Путь ее проходил мимо

виноградников совхоза Трифешты. За рулем сидел уже изрядно поседевший Николай Петроае. Сзади расположились: немолодая, но очень хорошо сохранившаяся, элегантная женщина и светловолосый, лет тридцати,

мужчина.

    -… Так, что дорогая мамочка, - говорил даме, сидящий рядом с ней,

молодой мужчина, - выпрем мы скоро русских из республики и заживем тогда вольной и свободной жизнью. «Чемодан, вокзал, Россия»! – с пафосом продекламировал он лозунг, часто произносимый молдавской,

националистически настроенной молодежью на многочисленных митингах «Народного фронта» в Кишиневе. - Условия для этого сейчас самые

подходящие – Прибалтика вот, вот взорвется, Кавказ - кипит,

среднеазиатские республики тоже на взводе – конец пришел Сэ-Сэ-Ру…

    - Мэй, Роман, - вмешался Николай, не отрывая глаз от дороги, - что вы так вызверились на русских? Если бы не они - гнул бы ты сейчас спину на какого-нибудь румынского помещика с утра и до ночи! Ты спроси своего деда, Семена, как он горбатился на румын. Что вы смотрите в рот этой

Румынии? Самая нищая страна в Европе! Посмотри - какие богатые,

красивые села у нас, и какие заброшенные в Румынии. Ты был по ту сторону границы…?  Видишь – не был. А я часто бывал там – возил команду на

соревнования…

    - Дядя Николай, когда мы объединимся…, - перебил его Роман…

    Но Петроае не дал перехватить ему инициативу: - Вот, вот – «Когда мы объединимся, - то мы с нашей головой и вашими руками такого наворотим»! – это слова твоего горячо любимого румынского двоюродного дядюшки Домбреску. «Нашей головой и вашими руками»…! - ехидно подчеркнул

Николай, еще раз назидательно покачав в воздухе указательным пальцем. – «… вашими руками»! Они видят в нас, только, рабочий скот и не больше. О, - перебил он себя, - смотри - наши кагульские тренеры!  Каникулы, парни  опять в поле - подрабатывают - проволоку на шпалеру натягивают, - кивнул он головой в сторону молодого виноградника.

  По его рядам туда и сюда, носились, продевая и протаскивая проволоку через петли укрепленные на шпалерных столбиках, немолодые, но еще не утратившие спортивной формы, мужчины.

    - Джета, - повернул он голову к даме, - между прочим, здесь должен быть наш, очень хорошо знакомый мужчина, повидать его не хочешь?

    Дама, отчего-то вспыхнув лицом, заколебалась: - А надо ли…? Впрочем, - поколебавшись, сказала она. - Столько лет не видела…, давай подъедем. Только я не буду выходить из машины, а ты постарайся не проговориться, о том, что я здесь.

    - Кто такой, этот ваш хорошо знакомый? – спросил Роман.

    - Да так, наш старый и общий друг детства, - отговорился Николай и

свернул на обочину, ведущую к виноградникам.

интересоваться Роман.

    - Ты его не знаешь, - ответил дядя, молодому человеку, делая вид, что сосредоточенно смотрит на дорогу.

    Подъехал к ряду, в котором на ведре, как на табуретке за бухтой

проволоки, сидел загорелый до черноты мужчина в плавках, кедах и панаме.

Приглядевшись, Петроае узнал в нем своего тезку и своего же бывшего директора спортивной школы тяжелой атлетики.

    Дядя Романа вышел из машины: - Привет, Никулай Иванович! – весело улыбаясь, сказал он мужчине, отпускавшему с бухты, виток за витком,

проволоку вслед бегущему по ряду коллеге. Тот на бегу, ни на секунду не сбавляя темп, ловко вдевал ее конец в петли прикрепленные к шпалерам и бежал дальше. Мужчина оглянулся, и широкая улыбка озарила его лицо: - О, Коля, привет! - ответил он и придержал проволоку рукой, отчего,

бегущий по ряду мужчина вынужден был остановиться.

    - Что опять запуталась? – спросил он, поворачиваясь к Николаю

Ивановичу.

    - Нет, все хорошо - посмотри, кто к нам приехал! – ответил бывший

директор ДЮСШ, поднимаясь на ноги и протягивая руку своему тезке.

    Бегущий, им оказался Роман Степанович, -  громко свистнул, привлекая к себе внимание мужчин с соседнего ряда: - Перекур! – крикнул он им, воткнул конец проволоки в землю, что бы она ни скрутилась, ни спуталась, и направился к началу ряда, где радостно похлопывая друг друга по плечам и спине, стояли два Николая.

    - Привет, Николай Аурелович, - подойдя к мужчинам, - сказал Роман

Степанович.

    - Привет Рома, - ответил тот, протягивая ему руку, и бросил быстрый, как бы сравнивающий взгляд, на вышедшего из машины племянника и опять на коллегу: «Ну, ты смотри, что делается! - подумал тренер, – Одно лицо, да и только! Захочешь нарисовать так одинаково, как эти два, не получится. Гены, они и есть - гены, и никуда от них не денешься», - подумал он, и, отчего-то, тяжело и горько вздохнул.

    Племянник бросил равнодушный и несколько высокомерный взгляд на того, кого дядя назвал Романом, и отвел глаза в сторону – мужчина, в

котором проглядывалось, что-то знакомое, не произвел на него никакого впечатления.

    - Каким ветром к нам? – спросил Роман Степанович, ответив на рукопожатие коллеги и протягивая руку родственнику Николая.

    Молодой Роман сделал вид, что не заметил протянутой руки и отвернулся в сторону, как бы, разглядывая виноградник.

    Старший Роман, заметив его уловку, криво усмехнулся, но ничего не сказал.

    - Да вот проезжал мимо, – говорил тем временем Николай, - смотрю, а по винограднику носятся туда, сюда и обратно пожилые, но сложенные, как древнегреческие боги, мужчины.  Куда бегут, зачем бегут? Дай, думаю, посмотрю, кто эти красавцы. Подъехал – оказалось, что это вы. Что, не

отдыхается на каникулах?

    - С чем отдыхать-то? – сказал подошедший к ним тренер по боксу Евгений Федорович. - Вот побегаем, заработаем по паре копеек – тогда можно будет на недельку, другую и на море мотануть.

    - Я смотрю у вас нововведение: один на бухте здесь, второй на другом ряду с той стороны. Получается - затягиваете ряды по кругу? А наши мужики, сколько лет уже работают, а до этого не додумались.

    - Так гораздо рациональнее – идем оттуда не вхолостую, как ваши парни, вот решили попробовать и, как видишь, получается в два раза быстрее.

    - Хорошо придумали – молодцы. А я сестру и ее сына из Кишинева везу - хотят погостить у родителей. - Рома! – окликнул он, молодого мужчину, все так же «внимательно» разглядывавшего виноградник.

    Роман Степанович, оскорбленный некорректным поведением своего тезки, «сосредоточил» все свое внимание на новой машине Петроае и пропустил замечание Николая насчет сестры, и ее сына, мимо ушей. Правда, ему показался, каким-то странным взгляд Николая Ауреловича.  Уж больно серьезным и многозначительным он был. Каким-то, как бы, пытающимся что-то сказать, на что-то намекнуть, но Роман Степанович не придал этому никакого значения.

    - Новая? - спросил он Николая, кивнув на машину.

    - Муха не сидела, - кивнул Петроае головой. - Знакомьтесь, - сказал он тренерам,