сделать своей жертвой. Значит, надо противостоять гипнозу!»
После этой мысли Лидия резко повернулась к незнакомцу:
-- Знаете, что, -- грозно заявила она, -- Если вы такой глупый – это ваша проблема. Но я неоднократно уверяла вас в своем разговоре, чтобы вы оставили меня в этот вечер. Я хочу побыть одна. Если вы сейчас же не выполните мое желание, произнесенное прямиком вслух, то я помогу вам избавится от проблемы в ближайшем психодиспанцере!
Незнакомец пристально посмотрел ей в глаза. При этом Лидия заметила, что они у него такие темно-серые с синеватым оттенком, как хмурое полдневное небо над их головами. И в них не читалась угроза, а, скорее, удивление и разочарованность от столь грубого отказа. Потом незнакомец вздохнул печально и попытался так же резко, в такт ей произнести:
-- Тьфу на вас! Я-то думал, вы хотите понравиться...
С этими словами он развернулся и зашагал прочь. Но не успел пройти и двадцати шагов, как услышал у себя за спиной сдавленное рыдание. Лидия плакала. Накопившийся слой обид услышал чужую обиду у него в душе, как свою собственную. Эмоции выплеснулись наружу рекой. Незнакомец остановился. Затем медленно, словно чего-то опасаясь, подошел к спутнице. Она взглянула на него, утирая слезы:
-- Тьфу на вас! Вы не послали мне ни одного флюида, намекающего на дальнейшие отношения. Одни только негативные комплементы!
-- Да я только и делал, что намекал вам на встречу. И говорил, как вы мне нравитесь, -- растерянно произнес незнакомец.
-- Как зовут вас?
-- Грэг. Или Григорий полностью.
-- Меня – Лидия. Можно просто, Лика.
ГЛАВА 3.
Грэг сразу поселился в квартире Лики. Он просто не хотел возвращаться в свою, пустую, где его никто не ждал и не встречал после спецзаданий. А ему было необходимо, чтобы на каждом спецзадании он мог бы думать, что кто-то переживает о нем там, за туманными облаками Лондоса, где теперь его родной дом. На следующий день за ужином в ореоле романтического свечения лазерного перламутрового светильника, Грэг вручил Лике подарок. Спецназовец не был расточителен в деньгах и многословен, но умел красиво преподнести то, что в жизни было необходимо. Выбрав подходящий оттенок нежно сиреневого цвета в переливах вращающейся лампадки, он протянул Лике на своей огромной ладони небольшую коробочку. Лика взглянула и замерла от волнения и удивления. В этот момент оттенок световой гаммы сменился на золотистый. В руке Грэга блеснули с удвоенной силой два небольших золотых колечка – для нее и для него. Кольца были средней ширены без камней и прочих украшений, типа рефренного узора. Самые обычные обручальные кольца, традиция на которые сохранилась, наверное, навечно. Да больше ничего и не нужно было, чтобы оставить залог верности и любви на память о себе. Лидия все поняла. Она почувствовала, что отказать будет не в силе... Теперь, с этой минуты, они вместе навсегда. Рядом негромко играл вальс Шопена. Двое были помолвлены в этот вечер...
Лидия шла по мостовой, свернула в темный переулок. Ветер здесь был немного тише, менее досягаем сквозь стены небоскребов и башен. Она немного расслабилась, но лихорадка не проходила. Немой упрек внутри себя не умолкал. И надо же было ей в тот вечер выпить! Скорее, много выпить. Нет, напиться или надраться, как говорили простолюдины в начале двадцать первого века.
Грэга долго не было дома. Еще минута, еще без него... Ну, где он?! Звонить нельзя. Врываться в силовое поле тоже. Возможно он на работе по спецзаданию. Лидию стала одолевать тоска. Чувство одиночества все усиливалось. После того, как он появился рядом с ней, в ее квартире все изменилось. Даже обстановка и мебель. Особенно эти цветы на столе и подоконниках по утрам. Они были живые. Где Грэг их брал, Лика не знала. В их век это была редкость. Но все в ее комнате теперь напоминало что-то древнее, когда цветы росли везде, а люди общались словами и понимали друг друга. Да, понимали простые слова. Но когда Грэга не было долго рядом, Лидия начинала тосковать. Ком подступал к горлу чувством страха от неизвестности. Хотя, ревность давно уже была забыта гуросами. Секс был отдельной единицей от любви, он не являлся изменой, если происходил с другим партнером. Был чем-то вроде смены декораций.
Но в этот вечер Лике было особенно тоскливо. Она не знала, где ее мачо и решила немного выпить своей любимой текиллы. Вечер гаснул медленно. В Городе давно зажглись люминесцентные огоньки на улицах и даже в проулках. Было светло, как днем, только свет был разных прозрачных оттенков. От этого тоска только усиливалась. Проходил выходной день, проведенный без любимого, с которым она недавно обручилась. А завтра на работу. Опять на эту ненавистную работу. Хоть и должность немного выше, чем официантка, и гонорар побольше. Но, все же, разве это место для нее, Лики, покорившей своею грациею почти весь мир. Как ей сейчас было тоскливо и одиноко. Она потягивала из фиолетового флакона солоноватую жидкость, похожую на вкус ее обид. Пила и пьянела. И тут раздалась мелодия ее омофона. Лика вздрогнула. Потом, как очумелая, кинулась к видеофону. Она даже не взглянула на экран, не желая терять времени. Выскочила в общий вестибюль в одном светящемся домашнем балахоне. Распахнула дверь с застывшим криком на устах:
-- Грэг! Наконец-то!!!
На пороге возник силуэт с огромным букетом белоснежных бундонезий. От них распространялся пьянящий сладостный аромат повсюду. За букетом не было видно лица.
-- Ах, какая прелесть! – Лика почти выхватила букет из рук стоящего и хотела обнять того, кто его преподнес. В голове у нее сильно шумело.
Но, когда она приблизила свои губы к его лицу, сквозь полуопущенные веки ничего не увидела. Очнулась лишь, когда ее чувствительные ноздри впитали едва уловимый запах гвоздик – одеколон, который ненавидел Грэг. Значит, это точно был не он. Лидия отпрянула назад и вскрикнула. Но было поздно. Незнакомец ловко обвил ее талию своими крепкими руками.
-- Кто вы? – испугано произнесла Лидия.
-- О, мэм, вы так великолепны до сих пор. Не смотря на полноту и возраст. Вы могли бы еще блистать на подиуме. Зря вы так рано оставили свою работу...
-- Но кто же вы? – не переставала задавать Лика один и тот же волновавший ее вопрос.
-- Я – ваш давний поклонник.
-- Ах, это... Ну да... Когда-то у меня было много поклонников.
От выпитого недавно напитка движения Лидии стали развязанными. По мере того, как алкоголь впитывался в кровь, она хмелела все сильнее и сильнее. Махнув размашисто рукой, она опустилась на диванчик, который стоял рядом со входной дверью в фойе. Поклонник подметил момент ее слабости и воспользовался им. Он подхватил Лидию под руку и попытался поднять, но та устало попыталась сопротивляться:
-- Ах, оставьте меня... Мне теперь уж все равно, сколько было у меня поклонников...
-- Я вижу, мэм, вы в отчаянии. Я понимаю, потеря любимой работы, возможно, финансовые затруднения... А, может, проблемы в личной жизни... Но я мог бы вам помочь. Я могу вернуть вам работу.
-- Да как вы можете мне помочь? Кто вернет мне здоровье?
-- О, мэм, как вы пессимистичны. Как такое может быть, чтобы в наш гуманный век человек выпал из колеи и не мог больше реализовать свои способности! Пройдемте в вашу квартиру, у меня есть кое-что для вас.
С этими словами он достал бутылку старого крепкого вина у себя из сумки:
-- Такое вы употребляете?
Лидия нехотя взглянула на бутылку, затем на протонные часы, вмонтированные в стену фойе. Близилась ночь, долгая и одинокая. Судя по всему, Грэг появится только завтра. Скорее всего, у него трудности на работе. В такие моменты он оставался ночевать в военной лаборатории, не желая тревожить Лидию поздними визитами. Дозвониться до него было не возможно. Лидия махнула рукой:
-- Да, пожалуйста, отведите меня на верх...
Двери лифта плавно закрылись за спиной у них. Через несколько минут незнакомец разливал вино по фужерам в кухне, где Грэг недавно сделал Лике предложение. Тихо играл вальс Шопена. Их с Грэгом любимая мелодия.
Лика проснулась рано утром в своей постели от резко грохнувшей двери. Буд-то выстрел прогремел у нее над головой. Голова Лики разболелась еще сильнее, словно раскалывалась надвое. Она услышала разговор. Нет, это был не просто разговор. Кто-то кричал в гневе. Громких голосов было двое. Один сердитый, даже злой. Лика узнала в нем голос Грэга. Другой, тоже громкий, скорее испуганный. Лика вспомнила, что вчера выпила много крепкого вина. Подушка рядом с ней была измята, не Грэгом. Ведь он так и не вернулся вчера с работы.
Преодолевая головную боль и тошноту, Лика вышла в гостиную. Она успела увидеть, как за вчерашним гостем хлопнула дверь. А она осталась наедине... нет, не с Грэгом, ее вчерашним любимым. Теперь, это было чудовище, похожее на Грэга. Лика в первые секунды еще хотела нежно прикоснуться к нему и спросить, как дела на работе, но он был ужасен. Глаза сыпали искрами. Он кричал ужасные обвиняющие фразы, не давая Лике произнести ни слова. Та хотела рассказать о вчерашнем знакомстве и о том, что ей улыбнулась удача вернуть свою работу. Но Грэг произнес какое-то непонятное слово на подобие «шлюпка» или, скорее «шлюшка». На Ликин вопрос, «что это?» он резко выкрикнул:
-- А вот что!
Схватил колечки, лежащие в хрустальной вазочке на столике и ожидающие дня венчания, и швырнул их в раскрытое окно. Прямо в туманную утреннюю мглу на моросящий дождь. Лика заплакала.
Он был чудовищен в то утро. Не говоря ни слова, схватил свой старый военный рюкзак и стал комком запихивать туда свои рабочие облачения. Лика не поняла, зачем он это делает, и, желая задобрить, предложила свою помощь. В ответ на ее внимательность Грэг выпалил, как из древней пушки:
-- Да, нет уж, родная, я сам уберусь, без твоей помощи!
С этими словами выбежал в прихожую и громко хлопнул дверью на прощание. Лика снова заплакала.
ГЛАВА 4.
Она долго искала кольца в туманной сырой мгле на каменной тропке под своими окнами. Окна ее сектора находились на высоте пяти отсеков над землей. С такой высоты они могли разлететься в разные стороны или просто быть подобранными случайным прохожим. Хотя нет, что за мысли ползут в обезумевшую голову глупой певички из ресторана, вчерашней топ модели. Ведь в наш гуманный век никто никогда не возьмет то, что ему не принадлежит. Почти у всех есть все, что ему желается. Но Лидия плакала и все равно искала. Плакала от того, что просто не понимала, почему ей так плохо. Сейчас она чувствовала себя совершенно глупой и ненужной миру сему. Да, что там говорить, ведь топ-модели не считались особенно умными даже в продвинутом двадцать втором веке.
Лидия плакала, а с неба накрапывал дождь. Капли его становились все крупнее и крупнее, пока не перешли в один монотонный поток. Слезы Лидии тоже скатывались одним потоком на выложенную натуральным камнем дорожку. Наконец отчаяние взяло верх. Лика стала помышлять о том, что если кто-то посторонний увидит, как она плачет и пытается найти то, что безвозвратно утеряно, то ее запросто могут отправить на обследование в психодиспацер. А, если
