Джим открыл дверь. Устроился на водительском сиденье, вырулил на проезжую часть, в конце улицы сделал поворот налево и направился к площади Королевы Эммы.
Площадь имела правильную круглую форму и была обсажена короткими, тонкоствольными деревцами, названия которых Джим не знал. Ради экономии места их подрезали и сформировали особым способом. Кроны сделали как бы приплюснутыми - со стороны дороги и тротуара. Чтобы ветки не вздумали торчать в разные стороны, мешать движению машин и пешеходов. Их предназначение - служить зеленым антуражем. Деревья касались друг друга ветвями и походили на людей, вставших в круг и взявшихся за руки.
Под одним из них стояла картонная фигура шеф-кока в поварском колпаке, в человеческую величину, с утяжеленным низом – чтобы не падал от ветра, а только гнулся. Шеф добросердечно улыбался и приглашал рукой в кафе под названием «Эмма». Куда направлялся Джим - поужинать, почитать газету, с кем-нибудь поболтать.
Он приходил сюда уже лет семь. Раньше кафе принадлежало даме по имени Розанна. В первое свое посещение Джим заказал апельсиновый сок и получил маленький сюрприз: не стандартный напиток - охлажденный, из супермарктовской коробки, а свежевыжатый, приятной комнатной температуры. Сок понравился, а с ним и хозяйка - услужливость ее подкупила. С тех пор он посещал «Эмму» регулярно, чаще всего по пятницам.
Пару лет назад в регулярности чуть не случился сбой. Однажды он заметил за стойкой не Розанну, а загорелого молодого человека, явно из иностранцев. Не придал значения, может – новый официант. Завидев нового клиента, тот подошел, поздоровался, протянул руку знакомиться:
- Карим – новый владелец кафе.
Новый владелец? Сообщение не из приятных. Парень был не из местных, скорее всего турок. Не то, чтобы Джим их недолюбливал, просто далеко не всякая перемена – к лучшему, по принципу: новая метла по-новому метет, и не знаешь – в какую сторону. Манера обслуживания Розанны, ассортимент напитков, меню, а также клиентский контингент кафе его устраивали. Менять устоявшиеся привычки - всегда насилие над собой.
Подняло голову предубеждение. Вдруг подобно многим пришлым Карим начнет вводить свои порядки – чтобы вытеснить коренных голландцев, заменив на клиентуру собственной национальности. Рецепт проверен и прост: изъять алкоголь из продажи, начать подавать исключительно турецкие блюда, заводить заунывную музыку. Коренные сами сбегут.
Встать и тотчас уйти он не решился. Слишком демонстративно. Остался посмотреть, подтвердятся ли предположения. Неторопливо оглядел зал – в тайном намерении найти типичные усатые лица. Если встретит хоть одно, поднимется и уйдет навсегда.
Напрасно он настроился на воинственный лад! За столиками сидели только представители нидерландской белолицей расы, некоторых постоянных посетителей узнал в лицо. Что успокоило. Значит, с приходом Карима нежелательных изменений не случилось.
Остался вопрос: почему Розанна продала «Эмму»? При нем она ни разу о том не заикалась, хотя поговорить любила... Позже Джим узнал. По слухам. Якобы, находившееся на бойком месте кафе понадобилось местной курдской мафии для отмывания денег. Они принудили Розанну его продать, поставив своего человека – Карима.
Который, кстати, оказался общительным, улыбчивым парнем. Разговаривал без акцента и очень усердно старался угодить. Пока записывал заказ, коротко рассказал о себе: приехал из Турции в семилетнем возрасте, с родителями и братьями. Сейчас тридцать два, имеет жену и троих детей.
Очень мило и вполне по-человечески.
Кроме Карима, других новшеств Джим не заметил, ни в интерьере, ни в музыке, ни в пище. На полках за стойкой бара стояли все те же бутылки с виски, вином и енейвером. Из динамиков доносился женский голос, певший на английском. Кажется, громогласная Адель, которую Джим не любил за резкость тона. У нее единственная, по-настоящему успешная песня - «Скай-фолл» из последнего «Джеймс Бонд»-фильма. Сейчас звучала другая, хорошо - в приглушенном варианте.
Он с аппетитом съел заказанный антрекот с овощами, который прибыл очень вовремя - через двенадцать минут, именно столько приходилось ждать и при Розанне. Запил пивом, попросил еще стакан. Карим принес и остался поболтать, очень профессионально – не присаживаясь и постоянно поглядывая на других клиентов, чтобы не пропустить заказ.
При всем желании пожаловаться было не на что, и Джим продолжил посещаеть «Эмму» как прежде.
Войдя, он от двери поздоровался с Каримом, который занимался обычным «мульти-таскингом»: наливал пиво, обменивался репликами с посетителями у стойки, здоровался с входящими клиентами. Еще успевал давать распоряжения официантке Елс, молодой блондинке в темно-синем фартуке. Который она носила в виде длинной юбки ниже колен: обматывала вокруг бедер, края сзади чуть-чуть не сходились, приоткрывали в щелочку попу в джинсах.
Кафе было заполнено меньше чем наполовину. Джим прошел через зал к стене, где висели черно-белые, бытовые фото старой королевы Эммы и ее мужа, известного «охотника за юбками». Устроился за столиком на одного, лицом к другой стене - стеклянной, открывавшей вид на тротуар. Сейчас она была поднята – как обычно в теплое время года. Карим организовывал там террассу из нескольких столиков, которые заполнялись быстре, чем места внутри.
Джим попросил «Телеграф» и бокал белого вина. Спросил у Елс – что у них в меню дня.
- Паэлья по-средиземноморски, салат «Цезарь», мороженое «Монблан».
- Хорошо.
Отхлебнув вина, приятной прохладой пролившегося в горло, он взглянул на первую страницу газеты. Массивными, черными буквами там стояло что-то про террористический акт, ниже - фото с трупами, разбросанно лежавшими на дороге. Джим отодвинул газету подальше, повернув другой стороной – чтобы не мешала аппетиту. Отхлебнул еще. Оглядел потихоньку внутренность заведения. Кроме себя, одиноких посетителей не увидел. Посмотрел на улицу.
Шел восьмой час. Кафе стояло на северной стороне, где сейчас быстро темнело. Еще потому, что на небо нагрянули облака. Не грозовые. Вечерние. Воздух посинел и потерял прозрачность. Внутри зажглись настенные и настольные лампы, неярко, чтобы не нарушить деликатную вечернюю атмосферу. Снаружи по окружности площади Королевы Эммы тоже зажглись огни: на столбах и на тех самых плоских деревцах. Оказалось - они связаны друг с другом тремя рядами маленьких лампочек. Простенько и нарядно.
Мимо окна неторопливо прохаживались люди, случайно – все парами, будто дразнили Джима. Он не завидовал. Он не чувствовал себя обделенным компанией, от того опечаленным. Наоборот, настроение души – радостно-ожидающее. Как всегда перед уик-эндом. Только ли? Если бы Джим честно покопался в себе, признался бы: он находился в самом романтическом состоянии – предвосхищении влюбленности. Состояние зыбкое, волнующее именно неопределенностью, невозможностью предсказать. Задача со многим количеством вариантов ответа. Есть объект влюбленности, есть контакт. А что получится в результате – жирный знак вопроса...
Лишь раз прошла по тротуару одинокая фигура. Несчастного человека видно сразу. Мужчина шел, обреченно наклонив голову, и она кивала монотонно, будто одобряла каждый его шаг. В согнутых пальцах, как на крючках, висел голубой пакет самого популярного супермаркета «Алберт Гайн». Пальцы казались застывшими, нечувствительными – если бы пакет с них соскочил, мужчина бы не заметил. Он вообще не замечал ничего вокруг, всем видом давая понять: забот невпроворот, отстаньте со своей романтикой, мне все равно – май сейчас или ноябрь..
Джим проводил его взглядом и подумал: не дай Бог опуститься до такой степени равнодушия.
Вернулся взглядом в зал. Публики прибавилось. Стало оживленнее, шумнее. Разговоры перекрывали музыку. Посетители - ничего особенного, вполне себе среднего класса жители Гааги. Сидели или по двое, или группками, или с детьми.
Вон две дамы почтенного возраста, изо всех сил молодящиеся: чрезмерно накрашенные, увешанные кольцами и бусами, с идеально уложенными прическами – лениво переговариваются, потягивая вино, поглядывая по сторонам.
Вон трое мужчин разложили на столе бумаги и негромко спорят, не забывая отпивать из рюмок на высоких ножках.
Вон двое парней напротив друг друга: каждый уставился в экран своего лэп-топа, совершенно не реагируя на окружающее. Полчаса назад они сидели в тех же позах. Знак современности – находиться среди людей и в то же время отгородиться от всего мира.
Вон молодой папа едва справляется с двумя гипер-активными детьми, которые не желают сидеть чинно за столом, так и норовят побегать у взрослых под ногами.
Вон две девушки - о чем-то шепчутся, исподтишка поглядывают на Джима. Улыбнулся им, отвернулся.
Он знал - достаточно малейшего знака, и он будет не один. Но. Легкие победы его давно не интересовали. Вот если бы сюда вошла... Таня – подумал и невольно посмотрел на вход. Будто действительно ожидал ее. Кстати, не такая уж сумасшедшая надежда. Он не просто так пришел сегодня в «Эмму». Из медкарточки Джим знал, что пациентка его проживает поблизости - в Цветочном районе на Радужной улице, которая лежит в квартале отсюда. Собственно, рукой подать: из кафе направо – до угла, повернуть еще раз направо и - до первого перекрестка. Там начинается ее улица. Пешком минут пять. Вдруг ей придет в голову зайти сюда по дороге домой?
Если бы она вошла, посетители бы дружно оглянулись. Потому что она не «средняя». Таня из тех людей, которые обладают харизмой. Не властной, подавляющей, как у политических лидеров, а светлой, солнечной, притягивающей взгляд. Джим вспомнил ее по-детски искреннюю улыбку – глаза, превратившиеся в щелочки. Такие забавные, что глядя на них невозможно не улыбнуться в ответ.
И пусть она старше, не имеет значения. Таня – из тех женщин, над которыми возраст не властен. Потому что они из-за него не комплексуют. Не обращают внимания – несущественная мелочь. Они увлечены другими делами, более важными. Творческими. Они просты и сложны одновременно. Они доброжелательны, легки в общении, но чужих в свой мир пускают неохотно. Они любят только себя, но неэгоистично, не в ущерб близким. И они никогда не приносят себя в жертву.
Они умеют управлять собой. Их радость открыта и эмоциональна. Об их печали не узнает никто. Кажется, что их жизнь легка, беспроблемна, солнечно озарена, потому хочется следовать за ними, чтобы и в свою жизнь заполучить лучик счастья. Но завоевать их
