Ничто не сравнится с тобой

любовь удается не каждому:  следует приложить усилия - прежде всего по усовершенствованию себя. Чтобы соответствовать.

Потому что абы с кем они не общаются. Они не теряют время на дураков. На депрессию или скуку. Они самодостаточны и знают, чего хотят. Остальное неважно. Это не значит, что они не занимаются собой. Наоборот – очень даже занимаются. Спорт, здоровое питание, подвижная, наполненная смыслом жизнь. Таня много путешествовала, много читает. С ней интересно общаться. Как с человеком. И несомненно – как с женщиной, только этого Джиму пока не удалось испытать.

И удастся ли вообще? Во любом случае - он не будет предпринимать активных попыток до окончания курса лечения. А пока есть время выведать информацию. Что бы он в первую очередь хотел про нее узнать? Семейное положение – имеет ли мужа или друга. Дать ей ненавязчиво понять, что неженат. Выяснить ее отношение к возможности заиметь молодого партнера...

- Твоя паэлья, - сказала Елс, ставя перед Джимом тарелку с горкой дымящегося риса и красной, сложившейся пополам креветкой наверху.

К середине лечебного курса отношения между доктором фан Волленговеном и пациенткой Герштанович установились на отметке «доверительные, поверхностно-дружелюбные, в служебных рамках». Направленные на достижение главной цели – поправить танино здоровье. Джим старался изо всех сил. Но кроме стандартных «спасибо, до свидания» во вторник  и «приятно провести уикэнд» по пятницам других знаков внимания не получал. Ни разу не удалось ему задержать ее взгляд на себе дольше полсекунды, ни разу не разговорилась она о личной жизни, даже намеками. В отличие от других клиентов, которые только о собственных заботах и повествовали.

Лед стронуть помог случай. В одну из пятниц, едва Таня закончила упражнения на тренажере, в стекло забарабанило крупными каплями дождя. Она ходила по кабинету, потряхивая руками, расслабляя мышцы после нагрузки. Остановилась перед окном.

- Дождь. Я зонт не взяла. Еще десять минут назад ничего не предвещало... Наглядный пример непостоянства нидерландской погоды.

- Можешь здесь переждать, если хочешь. Не думаю, что это надолго.

- А твой следующий клиент?

- У меня сейчас кофе-пауза на пятнадцать минут. Так что располагайся. Хочешь кофе?

- Хочу.

- Какое предпочитаешь: черное, капучино, лате макиято?

- Делай то же, что сам пьешь. Я – за компанию.

- Тогда лате.

Таня присела сбоку стола, Джим отправился в холл к кофейному аппарату. Вскоре вернулся с двумя наполненными бумажными стаканчиками. Таня отпила.

- Завтра начинается фестиваль «Пинк-поп», - сказала, глядя в окно. -  Жаль для устроителей и зрителей, если погода испортится. В этом году концерт будет особенный. Впервые организаторам удалось «Роллинг Стоунз» заполучить. Говорят, им миллион на человека заплатили. Ты, конечно, пойдешь?

- Нет. Я не поклонник Джаггера. Впрочем, уважаю «Стоунзов». В их возрасте – и такая энергия... Но целую ночь стоять, слушать рок и накачиваться пивом желания нет. Там одни двадцатилетние собираются, а я из молодежного возраста вышел.

- Из молодежного возраста вышел? Я думала, ты примерно ровесник моего сына.

- Сколько ему?

- Двадцать восемь.

- А мне тридцать восемь.

Таня удивленно, слегка недоверчиво, посмотрела на доктора. Его осенило. «Так вот почему она глядела вскольз и чуть ли не бегом выбегала из кабинета после процедур, словно птичка из клетки, - догадался Джим. - Она думала, что я молокосос, ровесник сына, по возрасту ей не подхожу. Боялась, что рядом со мной будет выглядеть мамочкой с ребенком. Становиться объектом неодобрительных взглядов ей, конечно, не по душе»...

- Неужели я так молодо выгляжу?

- Ну... не знаю... Я вообще-то не умею возраст определять. Даже приблизительно. Все, кто моложе меня, кажутся не старше тридцати.

- Совершенно напрасно. Ты сама на тридцать пять выглядишь.

- Ну, не знаю... – повторила Таня и опять отвела взгляд к окну. Ей был приятен комплимент, но она не поверила. Или поверила, но не придала значения.

- Нет, правда. Если мы рядом по улице пройдем, разницы в возрасте никто не заметит.

Таня еще раз - долго, изучающе посмотрела на доктора, открыла было рот что-то сказать. Потом неуверенно пожала плечами, промолчала. Было заметно, что она не задумывалась над темой – он и она рядом. Развивать ее дальше Джим не стал. Сделикатничал. Спросил про другое:

- Что собираешься делать на выходных?

- Если погода позволит, пойдем в город...

- С мужем? – почти непроизвольно вырвалось у Джима. Чтобы скрыть болезненную заинтересованность, опустил глаза к клавиатуре.

- С подругой. Муж живет отдельно. Вернее – бывший муж. – Тут Джим едва сдержал счастливую улыбку. Чтобы не выдать себя, поднес стаканчик ко рту, сделал затяжной глоток. – Подруга Рената преподает эстетику в Кембридже, приехала на две недели к родителям погостить. Завтра собрались с ней в город. Пройдемся по магазинам, сейчас как раз летние скидки начались. Посидим на террассе, выпьем розового Просеко. Потом сходим в кошачий приют...

- В кошачий приют? Неожиданное развлечение для субботы.

- Давно хотела себе кошечку завести, что-то одиноко себя чувствую последнее время. А кошечка придет ко мне на диван вечером, будем с ней по телевизору программы про животных смотреть. В компании веселей.

- Обожаю кошек. У моей мамы  их две – зовут Мус и Пус. Такие игривые! Только приду в гости, они вокруг ходят, о ноги трутся, пристают – играй  с ними. Носятся как сумасшедшие. С ними правда весело. Если бы я хотел домашнее животное завести, взял бы кошку. Они хитрые - себе на уме. Веселые, ласковые.

- И умные. До ненормальности. Знаешь, недавно наблюдала такую картину. Еду на велосипеде, смотрю впереди кошечка дорогу переходит. Причем – точно по «зебре» и неспеша. Будто знала, что там безопасно. Перешла на другую сторону и дальше побежала по своим делам. Вот бы заснять на камеру! Отличное видео получилось бы в рубрику «Кошки в городе».

- Ты уже присмотрела, какую хочешь взять?

- Нет пока. Дело в том, что у меня раньше была аллергия на кошек и собак. Вернее – на шерсть. Врач говорил, что с возрастом должно пройти. Рената посоветовала сначала сходить в приют, подышать тем воздухом, посмотреть, как буду себя чувствовать. Жалко получится, если возьму кошечку, а потом не смогу с ней жить. Придется назад отдавать.

- Да, конечно. Тебе надо гладкошерстную брать, чтобы шерсти поменьше в воздухе летало.

- Я тоже так думала. Типа абиссинки. Посмотрим, что у них в приюте найдется подходящего.

-А цвет?

- Обожаю рыжих с белым воротничком и лапками. Но это второстепенно. Зависит, кого они имеют в данный момент предложить.

Пауза. Джим сознательно выжидал: спросит ли она про его планы. Он бы с удовольствием поведал: так как семьи нет, проводит выходные или с друзьями - занимаясь спортом, или с родственниками - отдыхая лениво.

Не дождался. Интереса – ноль. Обидно.

Сидя спиной к окну, Джим слушал шелестение дождя. Таня сказала:

- Мне пора идти. Работа стоит.

- Хочешь, дам что-нибудь голову прикрыть, газету или журнал?

- Не надо. Я сумкой прикроюсь.

Курс лечения подходил к концу. Джим судорожно напрягал мозги придумать что-то поумнее, какой-нибудь подходящий предлог -  хотя бы раз позвонить ей домой. Или как-то вынудить ее позвонить по его личному номеру, который он в самом начале написал на визитке.

Рассчитывать на ее звонок не приходилось. Нужно самому проявить инициативу.

В последний день, когда Таня одевалась после массажа, он сказал:

- Ты говорила - много печатаешь, от того болят запястья. Вот аппарат для укрепления рук в области пульса. – Подал утяжеленный, гладкий шар, ловко умещающийся в неплотно сжатом кулаке. – Делай ежедневно круговые упражнения - по две минуты каждой рукой, очень помогает. У меня дома такой же.

- Сколько стоит?

- Нисколько. Нам запрещено продавать. Даю тебе на время. Попользоваться. Потом вернешь, при случае.

Таня взяла. Подала руку.

- Спасибо, Джим. Ты мне очень помог.

- Старался изо всех сил. Рад, что ты теперь в порядке.

- До свидания.

- До свидания.

И исчезла. Только оставила невидимое облачко вкусного парфюма – вроде воздушного коктейля из экзотических фруктов: ананаса, манго и фейхоа с добавлением цитрусовых. Запах, который последние полтора месяца ассоциировался у него прежде всего - с ожиданием. Чего-то не совсем определенного, но многообещающего, что по ночам будоражило мозг. Сегодня он ощущал его в последний раз – осознание, которое камнем легло на душу.



2.

Через неделю.

- Таня, зайди ко мне. - Голос Брена Дингеманса в трубке внутреннего телефона звучал озабоченно.

Поставив компьютер в положение «спать», Таня сгребла бумаги, которые просматривала, сунула в ящик стола. Поднялась на второй этаж, прошла было мимо  кофейного аппарата, который использовал натуральные зерна, от чего  в радиусе трех метров распространялся завлекающий запах. Противостоять ему не хватило сил. И желания. Вернулась. Подставила стаканчик, стала неспеша выбирать режим.

Таня догадывалась, о чем собирался беседовать с ней Брен.  Несмотря, что  на дворе лето, на работе – полнейший аврал, наверняка подкинет дополнительное задание. А у нее лишней минутки нет. Сегодня пятница, вечером надо успеть написать статью в женский журнал – про достоинства нового крема от морщин. Которого она не видела и не нюхала, но неважно. Получила необходимые данные от заказчика, остальное – дело писательского опыта, которого ей не занимать. Выходные же собиралась провести с подругой в Лондоне, билеты куплены, гостиница оплачена.

Вызов к директору с утра не предвещал бури положительных эмоций. Скорее – торнадо проблем, которые потребуется срочно разрешить. Если не получится увильнуть от неприятного разговора, то хотя бы оттянуть. Ничего, подождет начальник...

Со стаканчиком в руках она миновала недлинный, зигзагообразный коридор и постучала в дверь с табличкой «Директор объединения «Zcala» Брен