не…
— Не надо отговорок - не решил, не так поняли… Что ты хочешь?
— Чтобы ты была жива.
— Я жива - доволен? Хоть это не тебе решать.
— Ева, зачем? Лавр, конечно, ещё тот подонок, но не убиваться же из-за него.
— А он и не при чём. Свалил - и скатертью дорога.
— Ты уже год как сама не своя.
— А ты? Знаешь, в той аварии вообще никто не должен был выжить. Хорошо хоть мать с отцом не мучились… ушли мгновенно. Ты в машине не сидел, ничего не видел. А я всё пережила. Но крыша поехала у тебя - начал носиться за мной как придурок.
— Хочешь сказать - всё нормально? Я зря волновался?
— Ничего не нормально! И не будет. Мама с папой не воскреснут, я никогда уже не смогу родить, а ты… Да, ты только психованней стал. И не надо рассказывать, что у нас полно детских домов - меня такой вариант не интересует. Можешь считать истеричной тварью - но чужие мне не нужны. Как и я - такая никому не нужна.
— Это неправда. Жизнь…
— Продолжается? - перебила Ева. - Какая ЖИЗНЬ?! Нет её!
— Жизнь не понять, но… может ты и права. А я ошибаюсь. Пойдем?
— Я ещё постою.
— Точно? Ну… как знаешь.
Я отвернулся, краем глаза заметив тут же начавшееся движение. В один миг Ева забралась на ограждение и прыгнула - я успел схватить её за руку, но ладони скользили, а сама она будто потяжелела… настолько, что я не мог её вытащить, а только приподнял на пару сантиметров.
— Ева, хватайся за перила. Никогда не поздно, мы всегда способны на большее.
Ева безжизненно повисла у меня в руках, начав тяжелеть ещё. И, когда сил у меня не осталось - подняла голову, сказав чужим голосом:
— Ты сам-то в это веришь?
На меня смотрело то самое лицо из подвала - обезображенное смертью…
— Не-е-т! Я проснулся в кресле, крича. Последний образ - Ева, летящая вниз - растворялся в небытии. Ярко светило солнце, за окном чирикали воробьи, на стене тикали старинные часы. Комната старого дома, печь, лаз на чердак… теперь всё уже не казалось таким зловещим, чужим. Даже наоборот - почти родным. Я с облегчением поднялся.
---///---
Школа, вот и она - я сразу узнал здание, показавшееся из-за пригорка. Почти все окна разбиты - очевидно, давно заброшена. Что мне здесь искать? Почему я помню то, чего не должен? Дверь на удивление мягко открылась, но оглушительно громко хлопнула за спиной - я вздрогнул и быстро пошел в учительскую. Странное, непонятое пока чутьё - вело меня, подсказывая дорогу. Вспышка света промелькнула рядом, я повернулся, но увидел только длинный неосвещённый коридор: постоял пару секунд, вглядываясь в темноту, но ничего не найдя, хмыкнул и пошёл дальше. В комнате учителей окна остались целы - потемневшие за много лет они плохо пропускали свет. Может выбить, для полноты картины? - подумал я, но отвлёкся: пыль, густо висящая в воздухе, зашевелилась, будто рядом кто-то находился. Я мотнул головой, шагнул к полкам - рука сама потянулась к одному из классных журналов: открыв его примерно на середине, я пробежался глазами по пожелтевшим листам, пока не нашёл знакомую фамилию. Ветерок зашелестел страницами, буквы начали расплываться, послышался знакомый шум - через несколько секунд я стоял посреди школьного коридора, пропуская сквозь себя призраки учеников. Как всё знакомо… Но будто не со мной. Снова чужие воспоминания? Дверь напротив запоздало открылась, выпустив орду кричащих ребятишек поменьше. Или не совсем ребятишек… Один из бегущих упал и не поднялся - большинство перепрыгнули его, или обогнули, о вот один пробежал прямо по лежащему парню. Кто-то запнулся, но, удержав равновесие, развернулся и начал остервенело пинать скрючившееся тело. Вот присоединился второй, третий… а четвёртому не хватило места. Да что ж за твари такие?! Остановить происходящее не получалось - я проходил насквозь, незамеченный никем. Перемена закончилась, «ребятишки» быстро разошлись - только лежащий вздрагивал и тихо шептал что-то. Я подошёл ближе - наклонился, прислушиваясь. Вдруг он посмотрел на меня, громко зашептав: «Не дай им… не дай… сделать таким… стать… не дай». Несколько секунд он неслышно шевелил губами, а затем - растворился в воздухе. Я почти не удивился, будто ожидал чего-то такого. Занимало другое: почему он кажется мне таким знакомым? Но вспомнить не удавалось. Я посмотрел в окно: совершенно безликий пейзаж… пустое поле и лес вдалеке, сквозь мутные окна казавшийся размытым пятном. А ведь он ближе… должен быть. «Ложь! Неправда! Всё не так»! Я начал бить по стеклу - с каждым выкриком всё сильнее, но оно только звенело, даже не прогибаясь. Внезапно рука ушла в пустоту, а я «вылетел» во двор - совсем не тот, который видел за окном. Компания из трёх человек (один мне уже знаком) что-то втолковывает четвёртому - подойдя ближе становится ясно: обычное вымогательство, старательно называемое «помощью». Четвёртый держится уверенно, отвечая отказом - и компания меняет тактику: самый крупный заходит за спину, крепко хватая парня за руки; один достаёт из-за пазухи котёнка-подростка, из кармана - бутылку с неизвестной жидкостью, которую выливает ему на спину. Четвертый меняется в лице, пытается вырваться - что ему не удаётся - второй присоединяется к здоровяку. До меня снова доносятся голоса:
— Отпусти его, урод!
— Отпущу, не нервничай - сердобольный ты наш.
— Ты серьёзно думаешь, что я после такого вообще тебе что-то отдам?
— Зига, дай я его просто отмудохаю хорошенько, сдалась тебе эта кошка! - Подал голос здоровяк.
— А ты что, испугался? Или котёнка пожалел?
— Да нет, просто… зачем?
— Успеешь ещё. А этот должен знать, - «главарь» чиркнул спичкой - что бывает, если неправильно себя вести.
Нет, ну это слишком! Неужели нельзя… я рванул вперёд, оборвав мысль. Время замедлило ход, движения смазались, звуки пропали. Спичку я сбил на лету, ещё в воздухе - не сразу поверив, что удалось; течение времени восстановилось. Первый с легкой растерянностью посмотрел по сторонам и снова полез в коробок. Я подскочил, схватив «главаря» за горло - снова с небольшим удивлением почувствовав кожу под руками - и начал давить.
Когда он засипел и обмочился - «в голове что-то щёлкнуло»: я лишь усилил хватку, выдавливая последнее… сопротивление. Остались только двое: «тот, кто не должен жить» и «тот, кто этому поспособствует». Знакомая судорога свела грудь - я упал на колени, ожидая удара… но боль не пришла. Мир стирался, уступая место серым хлопьям пустоты: неизвестно где, неизвестно когда, неизвестно как… ни границ, ни определений; я есть… но меня нет. Мгновение (а может вечность) спустя - серость зашевелилась, пошла волнами, становясь осязаемой. Себя я тоже начал ощущать - ещё через минуту осознав, что стою в серой комнате без окон и входа.
— Ну, здравствуй - донеслось из-за спины. Я вздрогнул, резко развернувшись.
— Ты кто такой? - Почему-то с шипением ответил я, пытаясь разглядеть стоящего напротив: темные волосы, примерно мои комплекция и рост… даже одежда похожа. Но лица невозможно разобрать - взгляд не фиксируется, виден только размытый силуэт.
— Ангел-хранитель. - голос снова звучал прямо у меня в голове, но теперь настолько громко, что я рефлекторно зажал уши. Казалось всё внутри задрожало, резонируя.
— Чей?! - вырвалось на выдохе, само собой. - Не похоже, что мой.
— Считай - я твоя лучшая часть, наставник. И только что не позволил сделать глупость.
— Что? А… да. Так я тебя поблагодарить должен? Что тебе до этого отброса?
— Он мне безразличен.
— Правда? Тогда зачем?
— Я уже сказал. Его мне жаль не больше, чем котёнка. Некоторые вообще сочтут такую жизнь менее ценной - поскольку она приносит «намного больше зла», - «наставник» сделал паузу. - Пойми, твоё поведение влияет на тебя не меньше, а то и больше, чем на окружение. Неважно, действие или покой - всё оставляет след.
— Вот спасибо… - не знал! - я усмехнулся внутри себя. - Только ты так и не ответил: зачем? Чем я так интересен? Разве что поверить в «ангела» и «лучшую половину».
— А ёрничать и перевирать ни к чему - я не половина. Или тебе нужен дополнительный стимул, чтобы начать соображать? - на секунду он ещё больше «размылся»; грудь сдавило, по спине поползли мурашки. - Наш общий знакомый уверяет, что ты не безнадёжен, хоть вряд ли скоро это поймёшь.
— Ты что, назвал меня идиотом?
— Хм, действительно работает, - казалось, «наставник» засмеялся. - Так, о чём это я? Любое поведение изменяет твою реальность: думай, что делаешь - полностью ничего нельзя вернуть; учись видеть и разгребать последствия - «держаться на обратной волне», так сказать. Не научишься - потонешь, сам не заметишь, как. И ещё: научись отвечать на вопросы «зачем» и «почему» сам. Хотя бы один раз, на пару звеньев цепочки - в конечном итоге всё действительно бессмысленно - но сам, для себя! А не только задавать их другим. Пока, так и быть - отвечу. Зачем это мне? Затем, что твоё поведение влияет на меня. Почему? Очевидно - потому что мы связаны. И, бонусом - третий ответ: мне не понравилось то, что могло произойти.
— А что? Мир только чище стал бы.
— Нет. Банально, но: «убивший дракона встанет на его место». Не так буквально, конечно - однако его быстро заменил бы кто-то другой. Не обязательно ты…
— Но ничего уже будет не исправить - и я погублю себя, и бла-бла-бла. Весь мир так устроен - кто-то должен умереть, чтобы другие жили. Освободить место, стать пищей… и так далее. Но мир труслив и лицемерен: захлёбываясь в собственном дерьме он будет продолжать уверять себя и других в том, что это нормально - а гадить начнёт ещё сильнее.
Туман около лица «наставника» чуть рассеялся - на долю секунды показалось, что я снова увидел себя. Он едва улыбался, прищурившись глядя на меня. Я замер, но как только попытался сосредоточиться, разглядеть подробнее - очертания снова смазались.
— Глядите-ка - ещё один «прозревший циник». Хочешь поработать чистильщиком? Пожалуйста, - он взмахнул рукой: серость вокруг исчезла, а перед глазами начала прорисовываться другая картина, - проверим твои убеждения.
Последние слова звучали уже «из ниоткуда». Я осмотрелся: бревенчатые стены, низкий потолок, керосиновая лампа на столе… и знакомые ходики на стене - которые просто не мог не заметить; мать укладывает ребёнка. Подойдя ближе, я сразу узнал «главаря», хоть это и казалось странным: на вид парню не больше пяти-шести лет - но я прекрасно понимал, кто передо мной.
— Ну и гад же ты… - беззвучно шевеля губами прошептал я. - Он же ещё ребёнок. Может быть - у него есть шанс.
— У него-то? Никаких. - Мираж пропал. Я снова стоял напротив «наставника». - И ты сам прекрасно это знаешь. Кстати: через полгода после вашей встречи он совершит несколько изнасилований, а через два - его прирежут свои же, по пьяни.
— И зачем ему жить ещё пару лет?
— Чтобы вместо него не пришёл тот, кто иначе, возможно, выберет менее разрушительный путь.
— Неубедительно.
— Да? Может быть. Но у тебя был шанс.
— Ты ещё хуже того, первого… маньяка. Только издеваешься по-другому.
— Нелепое и глупое сравнение. Я показываю твой изъян - неспособность беспристрастно оценивать. Но ты упорно не желаешь замечать. Эмоции помогают понять других, взглянуть на ситуацию с разных сторон. Они отличный помощник, но плохой управленец - если получают полную власть. И с этим у тебя проблемы. Ты…
— Слишком эмоционален? Не больше, чем другие. Слабо
