стену. Марина пересела подальше от двери и пристально смотрела на Томпсона.
– Вы не хотите помочь своему другу, а, мистер Томпсон? Он же так истечет кровью, – Марина кивнула на уже теряющего сознание от потери крови Дениса, пытающегося второй рукой зажать разорванные сосуды.
Томпсон отвернулся, не желая смотреть ни на нее, ни на Дениса.
– Вас всех посадят – на всю жизнь отправят работать на очистные! – внезапно выкрикнул он и, испугавшись своего выпада, отвернулся к стене.
Марина задумалась, а ведь правда, если этот подонок умрет, ей будут шить умышленное убийство. Она подошла к своей куртке и выдернула из нее длинный шнурок, стягивающий капюшон, подошла к Денису и перетянула оставшуюся часть руки, кровь заметно замедлила ход. Ища в расставленных по периметру комнаты тумбочках что-нибудь подходящее, Марина слушала, как изменился шум за дверью. Несколько раз ей показалось, что она слышала неистовый голос Анатольича: «Бросай оружие, твою мать!», не смотря на нервозность ситуации, тревоги за Костю, она совсем успокоилась.
Как опытная медсестра, Марина ловко перевязала руку Дениса широким скотчем. Оставшись довольной своей работой, она села обратно.
– Бросай! Бросай, блять! – раздалось прямо возле двери, сомнений не было – это Анатольич.
Стрельба прекратилась полностью. Было слышно, как Анатольич раздает указания, Марина узнала нахальный голос Виталия.
Дверь открылась. В комнату уверено вошел Анатольич, быстро оглянувшись по сторонам.
– Все нормально! – крикнул он назад. – Ого, это ты его так?
Марина бросилась к нему, не замечая выставленного вперед нагретого дула автомата.
– Ну чего ты, испугалась? – растрогался Анатольич, гладя тихо хныкавшую у него на груди Марину.
– Так, что тут? – в комнату вошел Алексей, раскрасневшийся после боя.
– О, Маринка, мы как раз за тобой и шли. Ого-го!
Алексей наклонился к Денису, тот лежал без сознания.
– Зачем стол испортила? – нервно рассмеялся Алексей, потом повернулся к Томпсону.
– Давайте, выходите, Ваше Сиятельство.
– Я не понимаю по-русски! – воскликнул Томпсон. – Вы понимаете, что это преступление, вас всех будут судить!
– Давай на выход! – рявкнул Алексей по-русски, Томпсон больше не сопротивлялся, а поспешно вышел, уходя от направленного в его сторону дула.
– Мы пока с Виталием отведем всех в наш карцер.
Алексей вышел, забрав автомат у Анатольича. Марина посмотрела ему в глаза и сильно сжала его руку правой рукой.
– Что с Костей?
– Жив, – Анатольич попытался высвободиться из ее железной хватки.
– Не ври мне, дядя Виктор, не ври! Я выдержу, – упавшим голосом сказала Марина, ослабляя хватку киберпротеза.
– Живой он, не вру, но очень плох.
Анатольич вкратце рассказал ей, что произошло, от ее подрагивающего тела и испуганных глаз ему стало тяжело, и он облокотился на стол.
– Федорова так и не подняли, – закончил он рассказ. Набрав медсанчасть, Анатольич коротко произнес, – принимай одного. Нет, это не мы. Сам все увидишь, нужны носилки и термоконтейнер.
– Это он сделал! – воскликнула Марина, с ненавистью посмотрев на беззащитное тело Дениса на полу. – Надо было ему голову отрезать!
– Не надо, и так не знаю, как выберемся из этой ситуации, – вздохнул Анатольич.
– А где Павел Сергеевич?
– Пошел к себе. Мы ему запретили участвовать в захвате, будет потом нашим адвокатом.
Бесшумно подкатили автоносилки, противно запищав, Анатольич скорректировал положение тела, и носилки опустились рядом, ожидая переноса. Он аккуратно уложил Дениса, потом сунул в контейнер отрубленную руку, валявшуюся за столом. Контейнер, оценив предмет, зашипел, погружая биоматериал в клубы химического льда.
Марина взглядом проводила носилки, как ни старалась, но она не смогла найти у себя в душе ни капли жалости к нему.
– Почему он это сделал?
– Кто? А, ты про Дениса, – Анатольич задумался, – не знаю, по-моему, он просто рехнулся. Пусть психиаторы разбираются. Пойдем отсюда.
– Я хочу увидеть Костю.
– Хорошо, попросим Валеру, чтобы пустил.
Станция опустела, все ее обитатели закрылись по своим убежищам, ожидая развязки. Несколько раз по пути им встречались встревоженные девушки из лаборатории, бегом несущие куда-то лотки, уставленные непрозрачными бутылочками с пробами. Марину поразила одна смуглая девушка, ее вольно распустившиеся по плечам густые волосы сильно контрастировали со строгой формой лаборатории. Она с ненавистью смотрела на Марину, было видно, как гнев выходит из нее наружу, искажая красивое лицо.
Марина остановилась около нее, молча глядя ей прямо в глаза. Девушка хотела что-то сказать, но глаза скользнули по рукам Марины, правая кисть отливалась матовым хромом, оголенная слезающей кожей. Марина заметила это и закатала рукав гидрокостюма почти до локтя. С силой дернув за край размахрившуюся искусственную кожу, она стянула с руки большой кусок, открывая титановый корпус киберпротеза.
Девушка в ужасе отшатнулась, бросив на пол лоток с пробами, закрыла лицо руками, твердя невнятную молитву на-латыни.
– Это кто такая? – спросила Марина Анатольича.
– Не знаю, наверно, из новой смены, там много латиносов прибыло.
Они оставили трясущуюся девушку и торопливо зашагали дальше.
– А ведь она меня знает и так ненавидит, не понимаю, за что?
– Не ломай мне голову, – возмутился Анатольич.
На входе в медотделение им преградил дорогу Валерий.
– Куда собрались?
– Пусти меня, я должна его увидеть.
– Не пущу, мне одной истерички хватает. Как переведу в терапевтическое, приходи.
– Валера, пусти, пусти! – заплакала Марина. – Хочешь, я на колени встану!
Валерий подхватил ее безвольно опустившееся на пол тело и затряс ее за плечи.
– Да как я тебя пущу, если ты сейчас уже в падучую уходишь? Ладно, – Валерий отпустил ее, почувствовав, что она пришла в себя. – Вот держи.
Он протянул ей две большие яркие таблетки, Марина, не дожидаясь команды, быстро проглотила их.
– Больного получил? – спросил Анатольич, устало садясь на стул. Он шумно вздохнул и потер лицо руками.
– Иди спать, – скомандовал ему Валерий, – получил. Кто его так?
Валерий бросил взгляд на Марину и сокрушенно покачал головой.
– Ясно. Живой, руку пришьем, может, и получится. Мдамс, а вот что с тобой делать? Эх, Марина, Марина. Ладно, можешь идти, но смотри недолго. И да, – он остановил Марину у двери в бокс, – иди сначала переоденься, в таком виде точно не пущу. В сестринской выбери чистый комплект и душ прими.
Марина послушно удалилась.
– А ты иди спать, вот, прими перед сном.
– Нет, спасибо, – Анатольич отрицательно покачал головой от предложенных таблеток, – пока спать нельзя, надо вышки ставить на место.
– Подождут твои вышки, пока все равно никаких работ вести нельзя.
– Это почему это?
– Приказ начальника станции.
– Которого?
– Нашего.
В женской раздевалке никого не было, ровными стопками лежали на столе пакеты с чистыми комплектами спецодежды. Строгость форм индивидуальных шкафчиков, стойки обеззараживателя, безликих светильников на потолке слегка терялась под очарованием небольших украшений, так характерных для женских помещений.
Марина свернула куртку и засунула ее в автоприемник. Аппарат довольно пропищал, опознав ее метку. Следом в него полетели сапоги,
гидрокостюм, прилипший к потному телу, никак не хотел слезать. Переборов его, она с явным наслаждением сунула в приемник, майку и нижнее белье она положила в матерчатый мешок, задав предварительно метке адрес своей комнаты.
Освободившись от душной одежды, она распустила волосы и побежала в душевую, подставляя липкое тело под толстые струи холодной воды.
Наслаждаясь прохладой и чистотой воды, нежно сковывающей ноги, заставляя глубоко дышать, наливая тело горячей кровью, Марина чувствовала новое в себе. Медленно уходила тревога, сменяясь уверенностью, уходили прочь былые страхи, казавшиеся сейчас смешными.
Она и раньше принимала этот препарат, но тогда он давал ей неприятную прохладу, вместо фантомной боли потерянной руки. Но теперь все было иначе.
Остатки искусственной кожи лоскутами слазили под напором воды, Марина, улыбаясь сама себе, сняла ее полностью.
Смеситель замигал красным и стал прибавлять температуру воды, доводя ее до гигиенической нормы. Марина, разгоряченная холодным душем, выскочила из кабинки. При выходе ее уже ждало чистое полотенце, выложенное на полку заботливым автоматом.
Браслет мигал на столе желтым огоньком, сообщая, какой номер комплекта ей подойдет больше. Она облачилась в костюм медсестры и, довольная, посмотрела на себя в зеркало, определенно, ей шел этот цвет, короткие рукава открывали почти полностью руки. Она протянула к зеркалу свои руки, с любопытством рассматривая себя новую, затем она подошла к стойке перед выходом, и автомат обтянул ее ступни санитарными тапочками.
Неспешно разговаривающие Валерий и Анатольич не заметили, как Марина прошмыгнула мимо них, только шипение закрывающейся двери, да неуловимый запах свежести заставили их обернуться и замолчать, погрузившись в раздумье.
Марина шла по длинному коридору, уходящему полукругом далеко вперед, реанимационные палаты были в самом конце. Мимо проезжали тележки, доверху загруженные контейнерами с чистым инструментом после стерилизации. Вокруг все что-то двигалось, обгоняло ее, учтиво предупреждая мягкими переливами мелодий, вокруг кипела жизнь. Она задержалась возле входа в лабораторию, наблюдая, как манипулятор загружает все новые пробы в анализатор. Маленькая тележка недовольно пропиликала позади, требуя освободить въезд.
– Ой, извините, – сказала Марина, отходя от стеклянной двери.
Тележка довольно пропищала и деловито въехала в открывшуюся дверь.
«10 минут, не более» – пришло сообщение от Валерия. Она заторопилась, решив, как-нибудь растолкать этого угрюмого Парацельса на экскурсию, удивительная ерунда лезла сейчас ей в голову, она вспомнила имя этого средневекового врача, о котором она читала давным-давно в книге, которую ей дала Агнета. Марина почувствовала, что хочет вернуться на землю, чтобы все вместе прямо сейчас. Она бежала вперед, фиксируя перед собой Агнету, ее детей, свою маленькую подругу Маринку, с которой у нее уже были свои секреты от Агнеты.
Реанимационная палата была рассчитана на три человека, отдельные белоснежные боксы, она вошла в первый и остановилась у входа, не решаясь идти дальше.
Костя лежал на кровати, наполовину замотанный бинтами. Вторая половина тела была опутана хаотичным на первый взгляд множеством датчиков, уходящих толстым жгутом кабелей в край кровати. Монитор мерно попискивал, выводя кардиограмму, глухо хлопал насос станции принудительной вентиляции легких.
Марина закрыла рот рукой, чтобы не вскрикнуть, его правой руки не было, из плеча торчала только малая часть, обмотанная белоснежным бинтом.
Марина тихо села рядом и испытующе смотрела на его бледное лицо, с обвисшей, будто тряпка, кожей. Она дотронулась до его левой руки и в страхе отдернула ее, рука была ужасно холодная.
– Костя, – тихо позвала она, понимая, что он ее не слышит. – Это я, а ты опять спишь.
Кардиомонитор коротко пискнул, выводя небольшой пик. Марина вновь взяла его за руку, ищи глазами на мониторе новый пик.
– Ты даже не
