каждым метром сразу на 300кг на корпус лодки. Но наш малыш справляется. Глубина 920 метров, командир.
- Понял – произнес акванавт Данил Столяров - Интересно как там наши коллеги в пассажирском отсеке? Не все из них хотели сюда в нашу команду.
- Наверное, им там не очень сейчас уютно на такой глубине и запертыми здесь в этом русском батискафе – ответил Антон Свиридов.
- Да, наверное, в своем было бы уютней – произнес ему Данил Столяров.
Они с едкой издевательской ухмылкой направленной в сторону иностранцев коллег, друг на друга переглянулись.
- Что это вообще такое? – произнес Данил Столяров, рассматривая внимательно график идущего чередующегося радиосигнала на дисплее бокового звукового монитора и эхолокатора – Так можно сбиться с курса. И затеряться тут в этой черной бездне.
Он усилил телекоммуникатор визуального бортового слежения вдвое. И переключил приборы видеонаблюдения на постоянный режим, сам взявшись теперь за рычаги управления батискафом. Отключив автопилот, сняв спускаемый небольшой глубоководный корабль с автоматической системы управления и заданных координат с автостыковкой с глубоководной станцией К22.
- Немудрено было потеряться на такой глубине, сбившись с курса – произнес ему сидящий рядом в кресле второго пилота ТОР-217 Антон Свиридов. Он посмотрел на своего коллегу однокурсника по Дальневосточной школе акванавтики «АРГОНАВТ» Данилу Столярова. Но тот ничего не ответил, а только сосредоточился на управлении спускаемой подводной небольшой, рассчитанной на пятерых акванавтов глубоководной лодкой.
Там сзади их в пассажирском отсеке и в креслах находились еще их коллеги из Международного интернационального сообщества акванавтики «ГЕРОИ ГЛУБИН», иностранцы. Два американца, японец и швед.
Выбирали долго там наверху кого отправить сюда на станцию и вот выбрали. Наши, как-то быстро нашли решение. Эти же копались и проверяли каждого акванавта на профпригодность для работы на таких глубинах. На иностранных здесь же наверху плавающих судах был о полно акванавтов с разных стран. Но выбрали только вот этих. Лодка была рассчитана на пятерых, но втолкали еще одного. Шведа. Его последним отобрали в интернациональную группу.
Ни Антон Свиридов, ни Данила Столяров их еще толком никого не знали. Вот придется познакомиться уже на самой станции. Да еще с учеными там на самой станции К22 «ПОСЕЙДОН». И другими акванавтами. Там были двое одна русская другая немка. Женщины. Людмила Сокольская и Эльза Вальтрауб.
Людмила Сокольская была из черноморской школы акванавтики «Черная жемчужина». Что Данила, что Антон знали ее. Но были еще плохо знакомы. Они оба лишь знали, что Людмила Сокольская еще была морской биолог. Там еще были двое наших русских ученых. Оба из области астрофизики и с океанами не имели ничего общего. Но вот волею судьбы оказались здесь на глубине более 1000метров из-за этих космических сигналов в самом океане да еще на такой глубине свыше 10000метров. Сигналы шли с глубины куда большей, чем 10000. Они уходили за ультроабиссальную глубину ложа океана. В Хадальную зону. Именно по ним и определили глубину самого донного разлома. Но вообще все эти данные были чисто размытыми, и все упиралось в сплошные вопросы. Никто не смог бы толком и с уверенностью стопроцентной ответить на все, что тут происходило. Как и насчет глубины разлома. Многие из ученых считали, что разлом вообще бездонный. Но это было для многих ученых любых профессий немыслимым.
- Уже скоро увидим станцию - произнес Данила Столяров.
***
На корабельных часа в батискафе было 14:15, когда в иллюминаторы и на экране видеомониторов управления лодкой показались огни подводной огромной шельфовой горной станции К22 «ПОСЕЙДОН». Они просто ослепили всех в батискафе, неожиданно прорезав огромную черную толщу воды. Стало видно не только станцию всю целиком, но и сами торчащие острыми пиками вершины скалистой горной гряды. Опасные вершины.
Данилу Столярову говорили на «АКАДЕМИКЕ ТИМИРЯЗЕВЕ», что тут где-то лежит затонувшее торговое судно, застрявшее во льдах и, будучи раздавленными ими, упало на сам горный хребет Гаккеля.
- «Здесь подо льдами» - подумал сейчас Данил –«Интересно было бы его увидеть. А еще лучше пошариться по нему».
Он любил затонувшие корабли. Он в акванавтику пошел не только из-за самой престижности профессии. Океаны и моря манили любого человека, кто питал к ним хоть какие-т о чувства и интересы. Но Данилу нравились затонувшие корабли. Он уже обследовал многие из них и на разных глубинах. Это было его хобби и пристрастие. Но вот в Ледовитом океане такого еще не приходилось делать.
Там наверху, среди сильно подтаявшего от глобального мирового потепления пакового льда и мощных русских двух суперледоколов «СИБИРЬ» и «АРКТИКА» тяжелого класса «АТЛАНТ», почти на самом Северном полюсе, стоит «АКАДЕМИК ТИМИРЯЗЕВ» и еще ряд научных судов с разных стран. А они уже здесь подо льдами Арктики и идут в глубину, приближаясь к самой северной подводной научной станции К22 «ПОСЕЙДОН» на шельфовом горном хребте Гаккеля. Справа была котловина Амудсена. Слева котловина Нансена.
В эту экспедицию Данил попросился сам. Его всегда манило что-то неизвестно и загадочное, как и его коллегу по школе и акванавтике Антона Свиридова. Еще Данил был в некотором смысле авантюристом по натуре. Был смелым и инициативным. Короче годился как командир и руководитель группы акванавтов. Что и получил в итоге. Он возглавлял эту идущую с ним в глубину пятерку акванавтов интернационалистов глубоководников. Возможно, к этому привели его заслуги. Например, ему однажды довелось вести спасательные работы в Тихом океане. С глубины в 4000 метров спасать других глубоководников попавших в катастрофическую практически безвыходную ситуацию. Это была трудная и не легкая работа. Но всех тогда спасли. И Данил имел за это грамоты и награды. Однажды он спас даже своего командира, будучи еще сам подчиненным в Атлантике. От глубоководного кальмара. Но это длинная отдельная история. Но возможно именно она и сделала его командиром этой глубоководной экспедиции. Кроме того его назначили еще главным на самой глубоководной станции «ПОСЕЙДОН» на время проведения исследовательских там работ. Ему обязаны будут подчиняться там все без исключения. А он обязан будет вести себя как настоящий командир. Ведь от его команд и приказов будет все зависеть там все на той станции.
Это была нелегкая теперь задача. И порой Данилу Столярову казалось, что лучше бы было оставаться в подчиненных, чем в командирах. Но назначение есть назначение. Он лучше других подходил на роль командира в данный момент, управляя подводной глубоководной лодкой ТОР-217 «КАЛЬМАР», ведя ее на стыковку с шлюзовым переходным ангаром К22 «ПОСЕЙДОН».
Часть II.Станция К22 «ПОСЕЙДОН»
Стыковка прошла успешно. Без помарок. Просто на подходе к станции Данил Столяров включил автопилот в положенный свой автоматический режим. И батискаф ТОР-217 «КАЛЬМАР» сам умело на автоматике пристыковался к торчащему вверх круглому закрытому люку на посадочной широкой площадке и платформе переходного шлюза.
Тор-217 плотно и герметично сел на стыковочный узел и закрепился на нем. Станция приняла его. По радиорацции и связи доложили со станции, что принимают новых гостей. Рапортовал сам профессор биолог и старший на станции среди ученых Леонид Войцеховский.
Данил, кроме Людмилы Сокольской, акванавтки глубоководницы и ученого биологи никого пока на той станции не знал, как и его все тут коллеги, но поприветствовал ученого, сам представившись, и отдал приказ провести декомпрессию и подготовить переходной шлюз для перехода пятерки новых акванавтов.
Все было проделано просто в идеале. Раздалось громкое шипение. Это сжатый воздух из специальных резервуаров самой станции в шлюзовом отсеке выдавливал под огромным давлением гидронасосов воду, что была в стыковочном узле между батискафом и станцией. Давая возможность открыть переходной как в космосе круглый герметичный толстый люк в самой лодке, в то время как открылся на автоматике такой же люк в шлюзовой камере. Теперь можно было выбираться из пристыковавшегося плотно и надежно к станции К22 «ПОСЕЙДОН» батискафа ТОР-217 «КАЛЬМАР».
Их приняли весьма радушно и даже обрадовались, что в исследовательской подводной команде еще прибавилось. Особенно сами ученые. Ртов тоже прибавилось. Но автоматически работающая в режиме постоянного пищевого обслуживания столовая не возражала собственно. Просто включила в свой список и рацион питания еще пятерых акванавтов.
Самый старший на К22 ученый биолог Леонид Войцеховский показал сразу же даже без особой просьбы Данилу Столярову и его коллеге Антону Свиридову, как и другим троим зарубежным акванавтам Японцу Тошику Ямагоши, Шведу Дагеру Ван Халену и теперь еще одной женщине на борту станции и тоже акванавтке с хорошим опытом работы на глубинах свыше 1500 метров Американке Тори Замески всю карту их исследовательского района на шельфовом горном хребте Гаккеля. И районы глубоководной котловины под хребтом с промером глубин от 4000 до 5000 и более по показаниям глубоководных малых исследовательских зондов Б5 и Б8, работающих в поисковом режиме на придонной абиссали и заданных глубинах. Ученые занимались чисто научной работой, а акванавты работали с ними в одном составе. Эти сидели в станции и вели здесь свои исследования, а акванавты плавали за станцией и там делали свою положенную работу.
На борту станции были несколько видов рабочей глубоководной техники и специальных костюмов и скафандров, способных выдержать огромное давление воды с аварийным декомпрессионным устройством при быстром аварийном экстренном всплытии.
Данила Столяров, как и Антон Свиридов
