стороны Оби, то видимо перебирался вброд через речку Осиновый исток и очутился на заимке. А со стороны Таганского болота путь бурому «погромщику» закрыт, он непременно бы угодил в трясину.
Михаил подготовил для себя место, схоронившись за ольховыми кустами в десятке метрах от лабаза, а Илья, спустившись к реке Таган, притаился за береговыми ивами. До позднего вечера просидели друзья в засаде и уже перестали надеяться, что медведь появится, как вдруг, часам к одиннадцати, когда мгла накрыла землю, в лесу послышался хруст сухих веток. Сложив ладони лодочкой, Михаил два раза прокричал совой, предупреждая Илью об опасности. Наконец, на поляне появился медведь. В темноте, издалека, зверь не казался особо крупным. Задрав морду, бурый втягивал ноздрями воздух. Парням действительно повезло, слабый ветерок дул со стороны медведя, потому он не учуял спрятавшихся за кустами людей. Затаив дыхание, Михаил прицелился и стал ждать удобного момента, чтобы выстрелить. Медведь медленно подошел к одному из столбов, на котором крепился навес, поднял морду к верху и, потянув носом, сильно засопел. Поднявшись на задние лапы, ухватился за столб и стал раскачивать навес. Михаил подвел мушку под основание черепа медведя и выстрелил. Рыкнув от боли и, потеряв сознание, зверь повалился на землю. «Неужто с первого раза! – обрадовался Михаил и, перезарядив ружье, осторожно приблизился к лабазу. Постоял немного и, убедившись, что медведь не шевелится, посвистел. В темноте послышались прерывистые шорохи. Илья, еще не зная, где находится медведь, осторожно крался к избушке. Заметив во тьме поверженного медведя и сомневаясь, что он убит, Илья нагнулся и несколько раз толкнул тушу. Только после этого успокоился и восхищенно воскликнул:
– Мишка, ну ты даешь! С первого выстрела свалить такую груду мяса.
Илье самому не верилось, и для убедительности два раза пнул бурого по задней лапе. Внезапно медведь зашевелился.
Мгновенно среагировав, Михаил отскочил от туши и, вскинув ружье, крикнул:
– Илюха, быстро в сторону!
Медведь, оправившись от болевого шока, действительно очнулся и, поднявшись, бросился к первому, кто оказался к нему ближе. Растерявшийся Илья стоял как вкопанный. Его обдало отвратительной вонью, донесшейся из звериной пасти. В последний миг сработал инстинкт самосохранения, Илья успел прикрыться ружьем. Медведь резко махнул лапой и с силой отбросил Илью в кустарник. Ломая ветки, парень упал. Хищник повернулся и приготовился к прыжку… В этот момент прозвучал выстрел. Послышался громкий, надрывный рев. Медведь замер и, собрав последние силы, сделал несколько неуверенных шагов. Пошатнувшись, повалился на землю. Друзья услышали хриплое, учащенное дыхание умирающего зверя. Михаил отбросил свое ружье и, нащупав в траве берданку друга, подскочил к медведю и выстрелил в приоткрытую пасть.
Ни звука, ни шороха… Вокруг стояла тишина. Илья подошел к затихшему медведю. Сердце не унималось, бешено ворочаясь в груди. Когда возбуждение немного улеглось, Илья почувствовал резкую боль в руке. Нащупал рану и сочившуюся из нее кровь.
– Мишка, кажется, он мне руку порвал.
Илья прижался к плечу друга, и только сейчас до него окончательно дошло, что Михаил спас его от смерти.
– Пойдем скорее, поглядим, что у тебя, – предложил Михаил и, поддерживая Илью под здоровую руку, повел к избушке.
Михаил запалил несколько лучин и принялся осматривать рану. В трех местах на предплечье была содрана кожа до самых мышц. Промыв кипяченой, прохладной водой рану, Михаил наложил перевязку и предложил:
– Давай разведем костер и освежует тушу, а то до утра долго ждать. Как ты, можешь двигаться?
– Пока терпимо.
Илья, взяв в здоровую руку деревянное ведерко, пошел к реке за водой. Выходя из сторожки, резко обернулся и поблагодарил:
– Миш, спасибо тебе… – В ответ послышалось шмыганье носом, – Миш, ты что, плачешь?
– Да иди ты уже…
Саркулов, выйдя из избушки, присел возле убитого медведя и, вытирая рукой выступившие слезы, подумал: «А если бы он Илюху… Чтобы я сказал дяде Тимофею…?» Тяжело вздохнув, ухватил медведя за лапу и, потянув на себя, что есть силы, перевернул на спину.
Утром ребята засобирались домой. Они могли бы еще остаться, но у Ильи болела пораненная рука. Приготовили разделанное мясо, шкуру и только тронулись в путь, как со стороны Осинового истока, послышались приглушенные людские голоса.
Парни терялись в догадках, кто бы мог сюда забрести? Михаил предупредил Илью, чтобы укрылся в кустах, а сам пошел через поляну к речке. Он удивился, увидев своего отца, идущего в сопровождении двух мужчин, одетых в военную форму. За плечами у них размещались большие вещевые мешки. Знаки различия, кокарды на фуражках и погоны у незнакомцев отсутствовали, потому невозможно было угадать к каким войскам они относились, то ли к белогвардейским то ли к красногвардейским. Саркулов Егор посоветовал мужчинам спрятаться в кустах, а сам пошел навстречу Михаилу.
Отец, заранее предупрежденный сыном, что он пошел проверить сторожку, осмотрел его внимательно и, заметив на лице усталость и волнение, спросил:
– Миша, что стряслось, уж больно вид у тебя никудышный.
– Батя, мы ночью с Илюхой медведя убили.
– Так… Все-таки это медведь напакостил в сторожке. Ай да парни, ай да молодцы! Как вам это удалось?
– Илюха пострадал, медведь ему руку порвал когтями, надо к фельдшеру его вести, не дай бог заражение начнется. Бать, а что за люди с тобой пришли?
– Люди, как люди, сейчас познакомитесь. Где Илюха?
– Там, в кустах прячется.
– Ты вот что, проводи-ка Илюху до Игнашиного озера. В сторожку больше не приводи. Так надо, понял. Этих людей никто не должен видеть.
– Прячутся, что ли от кого?
– Прячутся, прячутся, – недовольно проворчал Егор, – замок на рот навешай и не проговорись Илюхе, что кого-то здесь видел и не забудь ему сказать, мол, батя ругается, не дозволяет больше в сторожке бывать. Проводишь Илюху и зараз в сторожку вертайся. Дело для тебя есть очень ответственное, Зайцев просил помочь.
– Снова задание! – обрадовался Михаил, – бать, так ведь красных прогнали, зачем тогда я ему понадобился?
– А ты как был связным, так им и остался. Или тебе неохота дальше этим делом заниматься.
– Да нет, что ты, бать, Я всегда рад помочь, а тем более против большевиков.
– Вот и правильно сынок. Об этом и речь, что понадобился ты людям из белого войска.
Проводив сына, Егор махнул попутчикам рукой и повел их к сторожке. Первым из кустов вышел зрелый мужчина среднего роста, он выглядело немного уставшим. Это был подполковник Мезенцев Алексей Семенович. Следом шел мужчина помоложе. Под гимнастеркой просматривались крепкие плечи, крутая грудь, мускулистые руки. В каждом его движении чувствовалась сила. Попутчиком подполковника оказался поручик Мирошников.
Два белогвардейских офицера знали друг друга еще со времени империалистической войны, служа под командованием генерал-лейтенанта Корнилова. Судьба на какое-то время развела их, но летом семнадцатого года им снова посчастливилось встретиться в бурлящем от революционных волнений Петрограде. Оставаясь убежденными сторонниками Корнилова, офицеры поддержали его, и отошли от Керенского и Временного правительства. Увлеченные освободительной идеей, офицеры пошли за своим генералом на Дон. Поручик Мирошников, имевший в мирное время специальность горного инженера, попал в сформированную Корниловым армейскую разведку. Непосредственным командиром поручика стал подполковник Мезенцев, служивший до войны с немцами в жандармском управлении следователем по особым делам. Зная Мирошникова с какой легкостью он выходит из разного рода ситуаций, Мезенцев доверил поручику сформировать специальную группу, состоящую из казаков. Бойцы из группы выполняли ответственные задания командования: под видом красных воинов они внедрялись в Красную армию, дестабилизировали обстановку в неприятельском войске, охотились за большевистскими комиссарами и ликвидировали командный состав. Операции удавались по-разному, иногда были успешными, а когда неудачными, приходилось уходить немедленно, чтобы не оказаться расстрелянными. Освобождая от большевиков хутора, села, города, Добровольческая армия продвигалась вперед. В тылу начал действовать небольшой особый отдел контрразведки, вылеживая ушедших в подполье большевиков. Мезенцев и Мирошников, имевшие навыки в тайной борьбе, перевелись именно в этот отдел. Вместе с казаком-генералом офицеры участвовали в Ледовом походе вплоть до трагической гибели Корнилова в конце марта 1918-го года. Подполковник и поручик офицера с тремя казаками по приказу Алексеева сопровождали в Сибирь генерала Флуга. К концу апреля они прибыли в Томск и находились в городе вплоть до восстания в НовоНиколаевске. Два друга офицера и раньше бы прибыли в Сибирь, когда Корнилов рвался на восток, желая поднимать людей на борьбу с большевиками в Поволжье и за Уралом, но его отговорили, авторитет Корнилова в войсках на Дону был огромен.
После прихода Белой гвардии в НовоНиколаевске, подполковник и поручик до лета занимались подготовкой кадров и сбором информации о большевистском руководстве, находящимся в подполье в разных сибирских уездах. В Омске красные пока удерживали власть в своих руках. Служба в белом войске, а именно в контрразведке, обязывала офицеров такого уровня продолжать тайную работу. В конце мая в Томске грянуло восстание белых офицеров во главе с Пепеляевым. После освобождения Томска от совдепов, Мезенцев и Мирошников получили от командования задание, раскрыть подпольную сеть большевиков. В Томск их направили тайно. Офицеры не направились по железной дороге, а решили проехаться по левобережным конспиративным явкам. Тем более, недалеко от Вороново, на берегу Симанской протоки, поселились казаки, прибывшие в Сибирь вместе с офицерами с Дона. И наконец, перед тем, как добраться до Томска, им было необходимо побывать в Калтае и встретиться со своими тайными агентами.
Офицеры спустились к реке Таган и, раздевшись по пояс, ополоснулись, смыв с себя пыль и пот. Наслаждаясь, они наблюдали за местной природой, удачно выбранным живописным местом, где разместилась сторожка, за небольшим хвойным лесом, окружающим охотничью избушку и сосновым бором, расположенным за озерком, прозванного в народе «Никольским». Вокруг бурлила жизнь: в воздухе жужжали пчелы, перелетая с одного цветка на другой. Птицы, порхая с ветки на ветку, переговаривались между собой звонкими голосами. Высоко в небо слышалась трель жаворонка. Кругом была мирная жизнь.
– Эх, поселиться бы здесь навеки, построить настоящий дом, – мечтательно произнес Мезенцев, – тут тебе и рыбалка, и охота и полное спокойствие…
– Не рано ли о покое задумался, Алексей Семенович, – улыбаясь, поручик прервал мечты друга, – вот разобьем большевистскую сволочь, тогда вернемся сюда. Я помогу тебе дом построить.
– Э, нет, господа офицеры, – возразил Егор Саркулов, – иногда здесь бывает такое половодье, все кругом затапливает.
– А избушка, давно стоит? – спросил поручик.
– Это сын Мишка постарался в позапрошлом году, сам построил. За два года пока наводнений не было. А вот
