и ждала объяснений. Наконец, не выдержав ожидания, она взмолилась: — Верочка, доченька! Как же так случилось, что ты не вернулась домой? Откуда у тебя такой ужасный шрам на лице?
Вера, как в детстве, села на диванчик, подобрав под себя ноги, и, щадя материнское сердце, приукрашивая и смягчая, рассказала о своей жизни за эти годы.
— Бедная моя доченька! Сколько же ты вынесла мук и страданий!
— Глупая была я. Не слушала вас с папой. Вот и поплатилась. Ну ничего, теперь мы вместе, — в который раз повторила она.
7
Вера проснулась поздно. Мамы дома не было. Вскоре она пришла, задыхаясь и кряхтя, достала из сумки кое-какие продукты и нарочито беззаботно сказала: — В магазинах ничего нет, а на базаре у остановки можно купить или выменять на вещи все, что угодно.
За завтраком они стали строить планы на будущее. Как выяснилось, Вере первым делом надо купить прописку, иначе её жизнь будет все время подвергаться опасности. Каждый встречный милиционер или просто мужчина с оружием может её арестовать или, чего хуже, убить. Потом им нужно хорошо продать квартиру и найти какое-нибудь жилье в России, пусть даже на хуторе. Затем надо заплатить за разрешение на вывоз вещей.
— Сейчас всё можно сделать, я не одна, — приговаривала мать, — а то думала, и похоронить некому будет.
Это так. Близких родственников у нее, кроме Веры и младшего брата, не осталось. Бабушка умерла сразу же после отъезда внучки, а дедушка еще раньше, когда она училась в институте. Дядя уехал с семьей в девяносто втором, и никаких известий от него нет. Он звал сестру с собой куда-то в Вологодскую область, где он нашел работу по специальности, но она отказалась: ждала дочь. Телефонная связь с Россией прервана.
А писать он, конечно, боялся — письма читали на почте и могли узнать его адрес. Были случаи, когда мстители приезжали на новое место жительства и убивали Двоюродные братья и сёстры отца до первой войны жили в станицах Петропавловской и Ильинской. Вроде и недалеко от Грозного, но мать не имела от них никаких известий. Все планы и мечты двух женщин рушились на первом же пун¬кте. Для прописки нужны деньги. Можно было получить пенсию матери где-нибудь в Кизляре или Моздоке, но нельзя было на Веру оформить
доверенность, потому что у нее не было прописки. Замкнутый круг! Мать посоветовала:
— Доченька, пойди к Ольге Барсуковой. У нее есть связи в милиции. Она, по-моему, живет с Идрисом Хазмагомаевым, внуком тёти Седы. Ты помнишь тетю Седу? Ей уже девяносто шесть. Ничего не понимает, и совсем ослепла. Да, Идриса ты тоже знаешь. Он учился в вашей школе. Вера ухватилась за эту мысль и на другой день пошла к Оль¬ге. Подруга сначала её тоже не узнала. Затем обнялись и сели за стол обмыть встречу. Коньяк, лимоны, шоколад — всё как в луч¬шие времена. Выглядела Оля на все сто, то есть лет на двадцать семь, не больше.
— Ну, рассказывай, подружка, где была, что видела? Откуда у тебя это? — она показала на лицо гостьи, и в голосе сквозило неприкрытое любопытство. Вера отмахнулась:
— Долгая история. Помоги мне, Оля. Нужна грозненская прописка или луч¬ше новый паспорт с пропиской. У меня иностранный.
— Да, да... Что-то говорили. Ты же сбежала за границу, — вспоминала Ольга, — еще тогда твоего отца сняли с работы.
«Мама мне не сказала», — подумала Вера и, перебивая подру¬гу, нетерпеливо спросила:
— Так, поможешь?
— Конечно, что за вопрос. Бабки есть?
— Откуда?
— Понятно. Тогда я тебя сведу с нужным человеком. Только ты приведи себя в порядок... И это... загримируйся что ли, —Ольга отвела взгляд от лица Веры и, подумав, добавила: — Приходи вечером, часов в семь.
Затем она достала из ящика трюмо коробку дорогой косме¬тики и протянула подруге:
— Возьми. И надень на голову платок. Пока нет документов, не привлекай к себе внимания. «Она никогда не была жадной, — вспоминала Вера по дороге домой, —добрая, отзывчивая, весёлая».
— Ну что? — встретила вопросом
мать. — Обещала помочь. — Вот и славно, — обрадовалась она. Вечером, выходя из дому, Вера посмотрела на себя в зеркало и осталась довольна. После «косметической обработки» она выглядела намного лучше, чем утром. «Но всё равно, если быть совсем объективной, серая мышка средних лет», — сделала Вера неутешительный вывод и отправилась в гости. У подруги собралась большая компания. Несколько русских женщин, остальные мужчины, все чеченцы. Навстречу Вере поднялся Идрис, заматеревший и подурневший:
— Оля говорила, что ты очень изменилась, но чтобы так…Ему явно не хватало такта и самооценки.
— Штрафную, — завизжала какая-то колобковая женщина. Хозяйка посадила подругу рядом с мужчиной лет сорока с симптомами живота и плеши.
— Знакомься, Зелимхан, — представила она его и шепнула: — это тот, кто тебе нужен. Вера чувствовала себя очень сковано, смущалась и больше молчала. Она так давно не сидела за общим столом с сильным полом, что забыла, как это делается. Зелимхан оказался сладким восточным мужчиной. После каждого съеденного кусочка он облизывал пальцы, причмокивал губами, затем щупал коленки Веры или обнимал её за талию. Вера, преодолевая к нему отвращение, успокаивала себя: «Всё стерплю. И не такое бывало. Здесь я ради дела, ради мамы. Не насильно ведь — сама просила Олю помочь». Она выпила для храбрости несколько стаканчиков вина, с непривычки быстро захмелела.
Проснулась Вера в чужой постели, одна. Страшно болела голова. В спальню вошла с сочувствующей улыбкой Ольга:
— Похмелиться или аспиринчику? — Давай аспирин. Вера с трудом проглотила две таблетки лекарства и ватным языком начала извиняться:
— Мне очень неудобно перед тобой…
— Еще чего? — засмеявшись, перебила подругу Ольга. — Только рано ты начала ему лепетать про паспорт. Подожди с недельку-две.
— Как? Еще надо? — удивилась Вера.
— А ты думала, как дела делаются? Ты скажи ему... Нет, лучше ничего не говори. Просто встречайся и хвали его мужские достоинства. Чеченцы это любят. Скажу я сама. Мы с Зелимом старые друзья. Я вижу, он тебе не понравился. Дам совет и совершенно бесплатно, — улыбнулась Ольга: — Если мужчина не нравится, придумай его. Найди в нем хоть одно хорошее качество и возведи в степень. Поняла? Так вот, Зелим добрый, очень добрый...
Матери Вера не стала ничего рассказывать. На её вопрос ответила, что дело движется, а домой не пришла ночевать, потому что было страшно идти ночью одной.
— И правильно, — согласилась мать.
Целый месяц Вера встречалась с Зелимханом. Следуя совету Ольги и своему опыту «публичной женщины», она добилась некоторой привязанности со стороны милиционера, да и сама стала привыкать к этому шумному и наивному человеку. И однажды он принес ей новый паспорт с городской пропиской. Они, конечно, слегка обмыли его. Но у Веры душа была не на месте. Она спешила домой поделиться радостью с мамой. Одно дело сделано. Теперь надо перевести пенсию. «Решим куда, это мелочи» — думала Вера по дороге. На двери квартиры ей бросился в глаза жирный крест, нарисованный мелом. Позвонила. Но маминых шагов не слышно. Позвонила еще. Непроизвольно толкнула дверь. Она открылась. С тяжелым предчувствием Вера вошла в комнату. Мать лежала на полу. Она смотрела на дочь тревожно расширенными глазами, но ничего не могла сказать. Вера попробовала её приподнять, но руки и ноги у матери не действовали. Вера испугалась и попыталась вызвать скорую помощь. Из трубки шли длинные гудки. Значит, связь работает, просто никто не подходит к телефону. Она выскочила на лестничную площадку и позвонила в квартиру напротив. Соседи долго не открывали, потом кто-то посмотрел в глазок и женский голос спросил:
— Кто? — Это я, Вера. Откройте скорее. С мамой плохо. Еи показалось, что Марха, так звали хозяйку квартиры, бесконечно
долго возится с запорами и замками. Наконец, дверь отворилась. Марха живо откликнулась помочь Вере, но и вдвоем они не смогли поднять Эмму Григорьевну. Позвали еще соседей. Кто-то сбегал за врачом в крайний подъезд. Им оказался пожилой ингуш по имени Казбек, знакомый матери.
Он внимательно осмотрел больную, нашел, что у нее инсульт и дал возможные в данной обстановке рекомендации:
— Нужен покой, квалифицированный уход и очень хорошие лекарства. Я выпишу рецепт, но купить медикаменты можно только на рынке и за большие деньги. В стационаре вашу маму, конечно, поставили бы на ноги, но в этих условиях... — и он покачал головой, — надежды мало. Сочувствую вам, я хорошо знаю Эмму Григорьевну, но помочь не могу. Я сейчас безработный и сам без денег.
Всё же он принес какие-то таблетки, шприц, вату и даже упаковку сердечного препарата для инъекций. Все ушли. Осталась только Марха. Вера поправила маме одеяло, присела рядом и начала растерянно размышлять вслух:
— Нужно найти деньги на лекарства, заработать. Но где? А еще покупать продукты. Ведь ей надо разнообразное питание. Что делать, ума не приложу... Марха молча слушала сентенции Веры, потом деликатно остановила её:
— Вера, успокойся. Из любого положения можно найти выход. Послушай! Мне в голову пришла одна идея. Ведь русские уехали, и учителей не хватает. Так? А друг моего мужа хочет подготовить сына на экономический факультет и не может найти репетитора. Ты же заканчивала экономический? Попробуй! Он очень богатый человек и хорошо будет платить. Давай я поговорю о тебе?
— Да я уже и забыла всё, — засомневалась Вера.
— Есть захочешь, вспомнишь. И вот что я тебе хотела сказать.
Мне кажется, Эмму Григорьевну напугали. Сегодня по дому ходили подростки в масках и с автоматами. Они помечали квартиры русских крестами, а в некоторые врывались и отбирали у стариков деньги. Как это мама твоя открыла, ума не приложу? Она всегда такая осторожная была «Меня ждала, вот и потеряла бдительность» — сообразила Вера, и тут же сама забыла закрыть дверь за Мархой. В квартиру вошла Катя, соседка снизу, мать-героиня. Её двойняшки служили на флоте, а трое младших детей жили с ней. Она торговала самогоном и не голодала.
— Вер, ты что дверь не закрываешь? Услышала о тёте Эмме и сразу к вам. Я тебе тут кое-что принесла, — и Катя вывалила из пакета на стол банки с тушенкой, сгущенкой, концентраты супа и каши, пачки макарон, поставила бутылку самогона: — Это Эмме Григорьевне для уколов.
Вера растерялась:
— Спасибо тебе, Катя, но мне нечем заплатить.
— Что ты? Что ты? — искренне возмутилась она. — Тетя Эмма мою Земфирку смотрела и тоже ничего не брала. Это я тебе по-соседски, на первое время, пока не заработаешь сама. Дверь-то закрывай! — крикнула она, уже выйдя на площадку.
— Получается, что безвыходное положение. Надо соглашаться на предложение Мархи. Деньги-деньги, — шептала Вера, роясь в старых книгах. Она нашла, что искала: учебники, конспекты лекций — и засела за науки, чтобы не совсем дурой предстать перед своим учеником. Познакомившись с программой вступительных экзаменов, она поняла, что потянет. И начались занятия. Парнишка оказался неглупым, но с большими пробелами в знаниях. Отец его, и, правда, платил не скупясь. Вере хватало не только на еду, но и на дорогие лекарства. Она сама делала матери уколы, массаж, умывала, переодевала её, каждый день стирала бельё…. И заботливый уход сказался на здоровье Эммы Григорьевны. Даже Казбек
