планету. Энергии, таящиеся в хрустальных шарах, были опасны, они могли уничтожить все вокруг. Слушая его, Калео бережно отмывал тело повелителя от грязи. Прикасаясь к коже этого титана, по красоте равного богам, он чувствовал как его переполняет непреодолимая любовь и желание.
Элиос ощущал на своей коже нежные, неторопливые прикосновения маленьких ручек юного элиотида и больше не мог сдерживаться. Он прижал к себе его хрупкое тело и, склонившись над ним, начал целовать, проникнув языком в его полуоткрытый рот. Калео почувствовал прикосновения его обнаженной мокрой кожи и начал сходить с ума. Не контролируя себя, он с жадностью ответил на поцелуи Элиоса и готов был кричать, что любит его. Руки титана уже гладили его, пробравшись под мокрую тунику. Калео издал тихий стон, прикрыв глаза, он не сопротивлялся. Они оба были уже сильно возбуждённые.
— Я люблю тебя... — прошептал титан ему на ухо. Калео вздрогнул, как от удара, а потом по его лицу потекли слёзы. Элиос продолжал гладить его под туникой, потом снял ее и выбросил. Они оба находились в воде. Вода юному элиотиду была по пояс, Элиос сидел рядом. Он прижал Калео к себе, целуя его мокрую шею и соски, гладил его между бедрами, слушая тяжёлое, прерывистое дыхание маленького элиотида.
— Элиос... — простонал Калео. Бледно-голубые глаза посмотрели на него.
— Калео, я хочу быть с тобой...
По лицу элиотида продолжали бежать слёзы. Заметив это, Элиос осушил их своими поцелуями. Калео почувствовал глубоко в себе его пальцы и вскрикнул, потому что возбуждение достигло своего пика. Обессиленный, он прижался к груди титана. Элиос немедленно нашёл его губы и раскрыл их своим языком. Калео не мог сопротивляться, было слишком хорошо. Слишком хорошо для того, чтобы это было правдой.
— Осень! — закричал Микэль, кружась вместе с желтыми листьями. Люди останавливаясь, чтобы посмотреть на него, полюбоваться неземной красотой этого элиотида. Анрэй вздохнул. Он уже привык к такой реакции прохожих, хоть это очень раздражало его.
— Анрэй, посмотри, какая красивая осень здесь! — Микэль бросился ему на шею, весело семеясь, он выглядел очень счастливым. Анрэй тоже улыбнулся, прижимая его к себе.
— Самая красивая осень — только когда ты рядом, — ответил элиец, поцеловав его обворожительные, такие манящие губы.
— Я тебя люблю! — закричал Микэль на всю улицу. Люди обернулись, но ему было плевать. Он схватил охапку желтых листьев и подкинул их над головой. Листья посыпались вниз, застряв у него и у Анрэя в волосах.
— Ах ты проказник! — сказал Анрэй, погнавшись за ним. Элиотид со смехом побежал вперёд, прячась за деревьями. Анрэй вспомнил, что также догонял его в Пустынном саду, когда они только познакомились. Будто ничего и не поменялось. Но поменялось, на самом деле, слишком многое. Они стали другими, повзрослели, пытаясь приспособиться к жизни на чужой для них планете, переживая все горести, боль и тяжелые для любящих душ испытания. Но не смотря на все пережитое, Микэль мог вот так вот беззаботно бегать между деревьями, смеяться, радуясь осени и кричать, что любит Анрэя. Это необыкновенное существо заставило и элийца улыбнуться, почувствовав себя счастливым и просто радоваться этому прекрасному осеннему дню, который они проводили вместе.
75
Калео проснулся в ложе Элиоса, вспомнив вчерашнее безумие в банях. Пусть титан не обладал им вчера в полной мере, но довел до сумасшествия руками и губами. Элиотид вспомнил, что часто они проводили вместе такие ночи, а наутро Элиос менялся к нему, становился грубым и раздраженным, бросал его в одиночестве, больного, с израненной душой, с разбитым сердцем, с красными от слез глазами. При воспоминании об этом, Калео вздрогнул. Никогда и ни за что он не хотел ещё раз пережить такое, поэтому решил действовать первым. Элиотид спрыгнул с ложа и начал поспешно одеваться.
— Калео, куда ты собрался? — проснулся титан.
— Элиос, то, что вчера произошло между нами — очередная ошибка, минута слабости тел. Я больше не люблю тебя, поэтому впредь давай не будем совершать ненужных ошибок, — обув свои маленькие ножки в позолоченные сандалии, он вышел из покоев Элиоса, даже не обернувшись.
В душу титана заползла гадкая, ядовитая змея, вцепившись в неё намертво и терзая ядовитыми зубами. Элиос почувствовал боль и в его глазах заблестели слёзы.
Актеон в душе улыбался тому, что своим поведением вынудил неприступного Киара изменить своё отношение к нему. Элиотид наслаждался вниманием Киара, сохраняя бесстрастный, безразличный вид и этим ещё больше завлек его в свои сети. Хотя Актеон хотел Киара и сейчас, он решил сдержаться, чтобы потом получить ценный приз, который сам плыл к нему в руки. Впрочем, в данный момент было не до того. Когда небо над тобой кишит монстрами, на которых сидят вражеские лучники, осыпающие кучами стрел, в голове появляются совершенно другие мысли.
— Знаешь, Актеон, — сказал Киар, перезаряжая лук новой стрелой и прицеливаясь в парящего над ним грифа, — ты ведь мне давно уже нравишься.
Его белокурые, как и у всех элиотидов, волосы, были скручены на затылке в большой пучок. Во время войны некогда было думать об эстетике. Впрочем, эта прическа, как и любая другая, безумно шла прекрасному элиотиду. Стройному, утонченному, голубоглазому блондину с развитым интеллектом. На Киаре были доспехи, наспех собранные элийцами, которые не принимали участие в боевых действиях.
Актеон заплел свои волосы в тугую косу, которую завернул в узел. Он также надел доспехи. Никто не знал, что такое война и что она начнётся на этой планете.
Актеон сделал вид, что проигнорировал реплику Киара, занимаясь луком и стрелами.
— Знаешь, я боялся, что несерьёзно относишься ко мне и лезешь только ради забавы... — продолжил свой монолог Киар.
— С чего ты сейчас взял, что я серьёзно к тебе отношусь? — с улыбкой посмотрел на него Актеон. Этот вопрос поставил Киара в тупик и обесценил его слова, элиотид примолк. Неожиданно, стрела, смоченная смертельным ядом, пролетела в миллиметре от Актеона, который в последний момент еле успел увернуться и упал, дрожа всем телом. Он вдруг подумал, что смерть — это вовсе не сказки, записанные в библиотечных свитках, что она бродит между ними совсем рядом. Он вспомнил лежащего в усыпальнице Зэна — первого мертвого элиотида на планете и по спине пополз холодок смертельного страха. Он понял, что нужно жить здесь и сейчас, делать и говорить то, чего требует душа, потому что секунду спустя может быть уже поздно. Поздно сожалеть о том, чего не сделал или не успел сделать. Киар подошёл, чтобы помочь ему подняться.
— Знаешь, — сказал, поднимаясь, Актеон, — ты мне тоже давно нравишься. Прости, что так ужасно и нелепо вел себя с тобой. Если война закончится и мы оба останемся живы, я бы очень хотел провести эту вечность вместе с тобой. Если ты, конечно, не против.
Киар всхлипнул, растирая рукавом грязь на лице.
— Да, я хочу, очень хочу... — проговорил он, осознавая, что их мечты могут закончиться в любой момент вместе с жизнью. Почему они были так беспечны и потеряли столько времени, когда все ещё было хорошо?
Элиос был сам не свой, убивая врагов в разы больше, чем обычно.
— Что это с ним сегодня? — перешептывались элийцы. Титан с непроницаемым лицом крушил противника. Он схватил дерево, вырвал его с корнем и запустил в небо, проломив голову исполинскому грифу, несшемуся на них.
— Ничего себе, вот это сила! — поразился кто-то из элиотидов. Титан злился из-за того, что захватчики делают с его планетой, сея на ней смерть, делая пожары, неся разруху. Также злился он из-за того, что сказал ему утром Калео. Было так больно, что Элиосу захотелось лечь безоружным на землю и закрыть голову руками, чтобы его растерзали исполинские грифы.
На изготовление пращ требовалось время — учёные Элии были одаренными, но богами они не были. Готово было около десяти пращей, но, чтобы сломить противника, этого было мало.
Микэль и Анрэй находились в том времени, когда на Земле люди все ещё верили в богов, но постепенно начинало набирать обороты христианство. Поэтому для христиан Микэль казался ангелом, для язычников — одним из богов, спустившихся с небес, а тот, кто видел гнев элиотида и сквозящие из его ладоней фиолетовые нити энергий, называл его колдуном или чародеем. Для Анрэя же он был просто любимым.
Они валялись в груде опавших желтых листьев. Анрэй лежал на спине, в листьях, элиотид склонился над ним, в волосах застряли сухие ветки.
— Знаешь, — сказал он, — быть может, все эти испытания, которые выдались на нашем пути, были для того, чтобы мы смогли что-то осознать?
— Может быть, — ответил Анрэй.
Микэль слегка потянул его губами за мочку уха.
— Я хочу тебя, слышишь?
— Здесь же люди, — ответил Анрэй.
— Никто не увидит.
У них и в мыслях не было, что в Элии сейчас идёт война.
Элиос сражался с противниками за десятерых, а когда повернулся, увидел страшную картину — из дворца валил клубами чёрный дым, там начался пожар.
— Калео... — прошептал повелитель. — Все во дворец! — закричал он что есть силы.
Дорис вздрогнул: "Во дворце пожар, там же Эиринн!"
Элиотиды бросились во дворец. Но чем быстрее они приближались, тем быстрее их взору предстала печальная картина уже обгоревшего наполовину здания.
— Калео! — не своим голосом закричал титан, кинувшись в горящее здание. Он так кричал, что почти охрип.
76
Возле дворца началась суета, слуги бегали, охваченные ужасом, дворец пылал. Большинство элиотидов в это время сражались. Элиос схватил кого-то, пробегавшего мимо. Это был Кэй.
— Где Калео?! — закричал он с ужасающим выражением лица.
— Я не знаю, — пролепетал Кэй, — я везде его ищу и нигде не могу найти. Кто-то сказал, что его придавило горящей балкой...
Титан швырнул Кэя на землю и издал такой душераздирающий вопль, что стоящие рядом элиотиды, содрогнулись. Элиос побежал прямо в пылающий огнём дворец.
— Куда он побежал, он погибнет! — воскликнул один из элиотидов.
Титан был уже внутри. Полусгоревший дворец, полный дыма, рушился: стены, вместе с крышей, начали обваливаться. Элиос даже не вспомнил о хрустальных шарах, которые спасать следовало в первую очередь. К счастью, их уже давно успели вынести и спрятать в надежном месте приближенные слуги титана.
— Калео! — кричал он. Не замечая обваливающихся вокруг стен, он продолжал ходить между ними, будто испытывая смерть. Титану было уже все равно. "... его придавило горящей балкой", — вспомнились слова Кэя. Титан закричал так громко, как только мог, голосом, полным отчаяния и безысходности. Перед ним свалился кусок горящей стены.
— Калео! — ещё громче закричал титан с чудовищным надрывом.
— Элиос! — раздался тоненький слабый голосок.
— Калео! Калео, где ты?!
Юный элиотид, надышавшись дыма, потерял сознание и лежал за обрушившимися балками, пока не услышал страшный крик Элиоса, заставивший его проснуться.
— Я здесь! — худенькая ручонка показалась из-за груды обгоревшего хлама. Элиос в ту же секунду помчался туда и вытащил юного элиотида. Взяв его на руки и крепко прижимая к отчаянно бьющемуся сердцу, титан побежал прочь из
