калькуляции на себя. Восхитительная наивность. Она еще не осознает, во что ввязывается.
Сверкающие дорожки неожиданно показались на рябых щеках странного усатого человека. Он продолжал:
- Мне не стыдно плакать, хотя я и кавказец по отцу, а горцам слезливость противопоказана. Но я плачу не от страха. От любви к жизни эти слезы. Она прекраснее и больше всего, что мы сможем придумать за миллион лет. Пора давать занавес. Орбитальные электростанции сожжены все до одной при последнем ударе. А наша обитаемая аномалия держится на последней соломинке, как надувной плот в океане.
Вся тонкость истории в том, что апдейт в ваших венах бесполезен, несовместим ни с какой иной системой, нежели ваша дочь. Только она в состоянии все поправить и снова завести пружину вашей расколотой вдребезги музыкальной шкатулки. Эх, славная, что ни говори, получилась комбинация у этого пронырливого ирландца!
- Вы не сказали, что это единственный выход! – сказал Постников. – Какого черта тогда вы обманывали насчет вечности в горах?
- Да, я кое-где приврал. И что теперь? Время же сюда не проникает, даже если этот пузырь живет меньше секунды – все равно. Считайте, я позабавился легкой шуткой напоследок. Тоже мне удовольствие – обитать внутри аномалии! Увольте-с!
- Ну и фрукт же вы! – не сдержался Постников. – Невероятный аферист!
- Пасть времени захлопнулась, дорогой, - примирительно ответил Ефремов, - да только нас с вами в ней не оказалось. Она с виду хрупкая девушка – но кто знает, что таится в глубинах ее гипертрофированной памяти. Я не знаю и даже не хочу этого знать. И вот, извольте видеть, это слишком молодое существо заполучит абсолютную власть. Я бы не стал пренебрегать возможными последствиями. Впрочем, это уже не мое дело, прощайте!
Постникову стало не по себе. Похоже, и в самом деле наступала очередная перемена. В воздухе назойливо замельтешила рябь, похожая на рой бешеных дрозофил над горной речкой. Голос Модератора затих, а миллионы мелких крючьев вгрызлись в голову Постникова и принялись алчно раздербанивать череп и разнимать его на части вместе с обрывками мозга и коротких недодуманных мыслей. Темный прилив захлестнул сознание, и Постников успел сообразить, что отключается. «Так вот она какая. Всплывающие предметы. Гравитации нет, как и времени», пронеслось напоследок в его гаснущем мозгу
Он успел еще увидеть, что каминная решетка накалилась добела, потому что огонь окончательно взбесился и полез из топки далеко наружу. Металл не выдержал и лопнул с оглушительным звоном, выбив в пряничном доме все бутылочные стекла.
***
Анна, закутанная в одеяло до кончика носа, лежала на холодной земле. Глубоко вздохнув, она открыла глаза и прошептала: «где я?».
- Тихо ты! - тревожно замахал на нее Постников. – Нельзя тебе – легкие побереги.
- Так где?
- На горе выше Эфраима. Операция помогла. Проживешь еще лет шестьсот с гаком, если не запьешь на радостях, конечно. Только не далей резких движений
- Я испеку тебе пирог и сошью офигенную шляпу, какой нет ни у кого в деревне, – отозвалась воскресшая. – Приходи на ратушную площадь в Финике, как только снег сойдет. А если будешь давать дурацкие советы – врежу кочергой по башке, сделав резкое движение.
- Такая может и заехать, - сказал Постников, улыбаясь. - Бабу не проведешь, известное дело. Тебе вниз ехать на моих закорках придется. Уж потерпи, одеяла на волокушу жалко, да и промокнет оно. Как сама-то?
- Это было незабываемо, благодарю вас! Сам-то как думаешь? Да я вся как лоскутное одеяло - какие, к дьяволу, движения!
Анна прокашлялась и добавила, что чувствует себя как после хорошей парилки или даже тайского массажа, но полчаса еще ей надо полежать для верности.
Пребывание в капсуле волшебным образом преобразовало ее. Утекла со щек прежняя бледность. Румянец расцвел на них, сверкнула искра во взгляде, а черные завитки густейших прядей ожили вокруг лица - непобедимая красота здоровья вернула свое с прямодушной дерзостью женской силы.
- И что дальше? – спросила она. – Еще одна дикая новая хрень впереди?
- Дальше просто жизнь. Все будет хорошо, больше никаких мертвых душ, - ответил Постников и пошел за дровами для костра. Наступив на что-то твердое, он поднял из травы кусок проржавевшей чугунной решетки. Бурый металл рассыпался на его ладони в труху, и его сдуло порывом налетевшего ветра.
Поиски топлива привели к приземистому и насквозь проржавевшему кунгу, древней военной будке, снятой с грузовика. Замка на двери не было, внутри застоялся многолетний промозглый холод, словно в гробнице чукотского воина. Кроме того, в кунге светился красными цифрами древний неоновый индикатор. Здесь доживала свой век пара радиостанций Р140 «Береза» времен Советской армии и стоял запах деревенского сарая с ядреной дегтярной ноткой. Следов недавнего пребывания людей ни поблизости, ни внутри не отыскалось. Похоже, обе радиостанции управлялись не отсюда, а с выносного поста связи.
- Так вот как выводили на цель, - промолвил Постников и погладил радиостанцию по ледяной панели. Под ней что-то зажужжало, послышался треск, и ветхозаветные ионные индикаторы погасли, как зрачки погибшего Терминатора.
Поежившись, Постников вышел. Под обломком толстой бетонной стены в наметенной ветром куче листьев торчала обточенная временем коряга – комель сломанного дерева, похожего на березу. Он наломал изрядно сучьев и корней, разложил под бетонным козырьком огонь и повесил котелок с водой для чая.
- Так мы на горе? Я и не знала. А где озеро? – спросила Анна. – Вроде как оно было?
- Здесь раньше была Озерная Плаза, дворцы всякие, парапеты. Да и черт с ними, был водоем - и нету. Спускаться надо в темпе. Здесь ледник и прочие дела, вредные для здоровья.
- Что будешь потом делать?
- В город надо для начала. Идти сможешь?
- А то.
В примятой траве поблескивал тончайший волосок паутины. С той стороны, где город прятали дымные покрывала, потянуло гарью и острой химией. Двое смотрели на Эфраим, он был словно вырезанный из слоновой кости в туманных прорехах. Мертвенная серость уползала из города, и его улицы и перекрестки незаметно наполнялись движением жизни.
- Все на свете зависит от архитектуры, - сказала Анна и схватилась за Постникова, чтобы подняться. – Только она меняет людей к лучшему. Вас, дураков спасает от дикости
- Не знал, - ответил Постников.
- Так знай об этом, зая! Ты думаешь, я добрая?
- Думаю, что совестливая.
- А ты совсем не такой, как мне казалось раньше, - продолжала Анна. - Капитально я в тебе ошиблась. Думала, ты юродивый, а ты чудовище. Какого ужаса вы тут натворили. Этот ваш долбаный коммунизм породил очередного монстра. Вот почему вы все никак не уйметесь?
- Ты бы лучше на чай налегала, пока горячий. Нам еще с горы слезать черт знает сколько.
- Плевать.
- Тогда двинули, – сказал Постников.
Они осторожно побрели без дороги по скользким от инея камням в туман, где все более отчетливо прорисовывалась расколотая чаша того, что прежде было крупным мегаполисом. Становилось пасмурно, мокрый ветер стал подкидывать в глаза пригоршни снежной крупы и покусывать до костей, поэтому останавливаться для отдыха не хотелось, да и спускаться с горы было не так уж трудно.
Все это случилось давно, не один десяток лет назад. Лето в тот год выдалось сухое и душное. На море месяцами оплывал мертвенный штиль, а на городских улицах млела дремотная тишина и воробьи купались в пыли.
Постников обосновался в Финистер Пойнте. Он сказал, что ему понравилось на побережье. Город со временем стал модным морским курортом, но пришлось немало переделать в его планировке и в транспортной системе. Через пару лет в двух шагах от пляжа муниципалитет построил для Постникова уютный загородный дом. В хорошем месте, с видом на океан с крытой террасы. Автором проекта была та самая женщина Анна, которая после возвращения стала женой полковника Малданова (уже тогда произведенного в генерал-лейтенанты). Дом, надо признать, удался: небольшой сад, окна в пол, разноуровневые крыши спокойных тонов - умно придумано.
Сохранился фотоснимок, где Анна позирует на берегу в ветреную погоду. Она стоит на фоне таблички, установленной возле дома шутником Лофтусом – «Почта закрыта по пятницам». В кадре без труда можно различить валуны на берегу, морщинистый от ветра залив, а женщина, глядя в объектив, придерживает волосы, которые тащит и треплет свежий норд-ост.
Ровно через год после описанных выше происшествий она возглавила Федеральный институт проектирования городов. Погибший Эфраим был в считанные месяцы вычищен от развалин и отстроен заново по обновленному плану, превратившись в нечто поистине неземное.
Она приезжала в Финистер примерно раз в год-полтора. Одета была всегда стильно, со вкусом. И хорошо выглядела для своего возраста. Каждый раз они с Постниковым допоздна сидели на террасе и о чем-то говорили. Потом она уезжала на ожидавшем ее автомобиле, а он отправлялся прогуляться по пляжу. Но несколько лет назад она пропала и больше не появлялась. Когда я спросила, не звонит и не пишет ли, он ответил, что никаких новостей нет. Ну, я больше и не спрашивала.
Мокрая краска после дождя пахнет совсем как дома. Фасад нового дома Постникова дома выкрашен в зеленый цвет. Сельская почта - ни дать ни взять, по словам Лофтуса. Он тоже заявляется время от времени в гости, и каждый раз это выпадает на пятницу. Однажды, это было 18 апреля, Лофтус принес вышеупомянутую табличку, на которой было объявление-билингва:
«Ta oifis an poist dúnta de haoine». «Почта закрыта по пятницам».
И крепко приколотил гвоздями к забору.
В тот день накрыли стол на стеклянной веранде с окном, распахнутым в океан, и обедали. Точнее говоря, трапезничали двое, Постников и Лофтус. Третья – Ольга, просто присутствовала вся в мелких искрах и ряби.
- Что за чудесный старомодный дом! – кричал в упоении Лофтус. – И подумать только: в кипарисовой аллее, на океанском побережье, и кепка из сетевого магазина на гвоздике, и чудесный маленький сад!
Постников не возражал.
- Нравится мне эта простая загородная жизнь на свежем воздухе, - говорил Лофтус. - Знаете, раньше я жил в подобной среде, и только сейчас понял, как многое потерял. Клянусь, я сразу понял, что вы не пустой человек, едва только увидел в автосервисе города Баллибей!
- Преувеличивает, как обычно, - заметила Ольга.
- С детства терпеть не могу родственников, - зашептал Постникову Лофтус. - Общение с ними портит кровь и сокращает продолжительность жизни!
- Да вы все врете, - ответил Постников. – То есть, шутки у вас такие, знаем.
Лофтус гулко расхохотался.
- Блестяще проведенная операция! Конечно, у меня есть право хранить молчание, но будучи ирландцем, я не имею такой привычки! Жалеть о былом глупо, особенно если вы в итоге остались в живых, а руки и ноги сохранились при вас.
- Могли бы объяснить сразу по-человечески, - ответил Постников. – Хотя, вы правы, дело выгорело.
- Чего хотелось бы мне знать – так это почему дубоградский карлик так легко согласился на обмен, - в задумчивости продолжал гость. - Ведь ясно же: ему предложили нечто очень ценное. И кто это предложение сделал – тоже вопрос.
- Предложение сделала я, - сказала Ольга. - Он все понял и не стал сразу убивать ценного заложника, отложил это на потом.
- Хм. Понять его можно... Только какова была цена?
- Немалая. Я дала ему коды доступа к физическому серверу в старом мире. И он теперь хочет построить новую метавселенную.
- Но мы уже ничего о ней не узнаем, правильно?
- Совершенно верно.
Становилось поздно, и Лофтус, откланявшись, растворился в густеющих сумерках, бросив на прощание:
- Ná bí buartha. Не горюй!
Сказала «пока» и погасла и Ольга. Тишину прорезал пронзительный женский вопль, прилетевший со стороны пляжа:
- Йой, що ж ти за дитина така, неслух! Бачиш, прилив на дворi! Сiдай, вчи уроки, невiгласе, бо отримаеш зараз в мене!
Темнело здесь быстро и рано. Очень тихая ночь разворачивалась над морем. Было почти безветренно, и огненный сноп света от маяка «Чертовой башки» упирался в гладкую воду залива, усиливая умиротворение. Погода выдалась ясная, и было замечательно видно, как на высоте проглядывали крупные южные звезды. Они загадочно подмаргивали, потому что по верховому ветру шли мелкие невидимые облака.
Постников вскоре заснул. Он увидел во сне, что вышел в сад и остановился возле мощеной камнем дорожки. Ночная трава под луной смотрелась по-новому, как и кусты сирени, яблони и деревянный забор. Он присел на корточки и потрогал дерн.
Потом сидел на крыльце и смотрел на звезды. Стояла звенящая тишина, и только ночные насекомые горлопанили свои песни каждое на собственный лад. Прохладный воздух ночи хотелось пить, а не вдыхать, а яростная луна обливала все сущее магическим серебром.
В эту минуту из-за угла дома вышла белая по причине ночного освещения мать Постникова. Она неслышно прошагала по каменной дорожке и остановилась в резко срезанной тени рядом с ним, чтобы не попасть в поток ночного светила.
- Покосом пахнет, - сказала мать. – Прелой травой.
- Это океан, - ответил ей Постников. – С залива водорослями тащит.
- Много ты понимаешь! – строго сказала мать и растворилась. А Постников посидел еще немного и ушел в дом.
Под забором, невидимая людям, тихо ворочалась небольшая черная собачка – умная острая морда, хвост калачиком. О чем она думала, мы сказать не можем. Но и она вскоре задремала, упрятав нос под лапой, насторожив чуткими домиками уши, и принялась смотреть свои собачьи, никому не известные сны.
Так и закончилась эта история. А после начались ничуть не менее удивительные происшествия, но о них надо будет как-нибудь рассказать отдельно.
С наилучшими пожеланиями,
Ольга Постникова, сотрудница Управления хорошей погоды, Эфраим – Финистер Пойнт.
Игорь, вдохновения Вам, и удачи!