А Юрий Николаевич так громко говорил о твоём прошлом, о том, каким ты был до того, как вы переехали сюда, в Горячий Ключ... Я всё слышала, повторять нет смысла, но мне показалось, что Юрий Николаевич специально говорил так, чтобы я услышала его слова. Я всё услышала и поняла. Даже некоторые стихи, которые я не могла понять раньше, почему ты их написал, после услышанного поняла их смысл и суть, и то, что поэзия – изысканное искусство. И слова, и их порядок сразу становятся ясными, точными и удивительно логичными, особенно после того, как ты узнаешь автора. Эдгар, я горжусь тобой, что ты, как и Гоген, предпочёл богатству трудный путь свободного поэта, свободного человека, не зависящего ни от обстоятельств, ни от начальников. Не знаю, как это выразить точнее, внутри я всё понимаю, но словами не могу выразить своё состояние души, которая удивляется и благословляет такие поступки. Ты – лучший! Я не обидела тебя?
- Камилла! А я-то думал…
- Что, Эдгар? – спросила она, глядя ему в глаза.
- Я Бог знает, о чём думал, но только не о том, о чём ты сейчас рассказала. Конечно, солнце моё. Разумеется, я не обижаюсь. Я и Юре советовал, говорить тише, но он не реагировал. Говорил, говорил… И скажу тебе, что не только Гоген жертвовал ради искусства, но и Байрон, Оскар Уайльд, Рембо…
- Мне кажется, Эдгар, что он так поступил потому, чтобы я услышала и поняла, что ты был другим, что имел всё и больше. И мне показалось, что ему немного стыдно за то, что ты сейчас ездишь на старой машине, одеваешься не по моде, иногда принимаешь вещи от друзей, что и я заметила, потому что некоторые из них большие тебе, а другие маленькие, и видно, что некоторые из них уже носили. Вот ему и стыдно передо мной, а может, и вообще перед людьми за то, как ты живёшь, не стремишься улучшить свой быт: купить новую машину, новые вещи, новую мебель. Взять кредит...
Эдгар слушал её и думал: «Как она всё правильно понимает. Как верно всё истолковывает, рассуждает. Конечно, и это видно невооружённым глазом, что рядом с Камиллой я выгляжу, как говорят - «оставляет желать лучшего».
- Эдгар, ты слушаешь меня? Ты где? Хорошо. Так вот, Эдгар, знай, что для меня это ничего не значит – ни машина, ни одежда, ни мебель. Словом, ничего, что касается быта, меня не волнует. По сравнению с твоей душой это – ничто. А роскошь, она сегодня есть, а завтра её нет. Поэтому я старалась уехать из дома и попробовать жить самостоятельно, без родителей; смогу ли я себя обеспечить или нет. Нужно всюду платить – за «коммуналку», за бензин, за подрамники, за холсты, краски, одежду и так далее. И я приехала в Горячий Ключ, начала снова писать картины, делать то, чему меня, как и тебя, с детства учили. И ты мне помог с выставкой. Выставка сыграла в моей судьбе большую роль: она вселила в меня надежду, а когда я заработала первые деньги, продав на выставке картины, и получила заказы, так необходимые художникам и композиторам в их жизни, чтобы обеспечить свои семьи, себя, это чувство стало расти и расти – чувство уверенности в себе. И всё благодаря тебе, Эдгар. Я поняла – если делать свою работу с душой и помнить при этом, чему тебя учили, и постоянно совершенствоваться, то жизнь, как ты говоришь: «Нет спасения вне лона искусства», как это я сейчас понимаю, как ценю, как эта фраза точна - приобретает смысл. И это всё благодаря тебе, Эдгар. Я стала независимой и не хочу, чтобы обо мне говорили: «Да у неё родители крутые, богатые». И за это, Эдгар, если ты считаешь меня виновной в подслушанном невольно разговоре и не видишь того, в чём я тебе сейчас столько исповедовалась, ничего оскорбительного по отношению к тебе, то поедем и покушаем пиццу, мороженого, выпьем по коктейлю. Я часто заезжаю в пиццерию на главной площади, где устанавливают каждый год новогоднюю ёлку.
- Я рад, что ты понимаешь всё правильно, любовь моя. Ты всегда понимаешь всё правильно. И раз ты теперь знаешь про мою прежнюю жизнь и в курсе всего или почти всего, что тебе нужно знать о моём прошлом, поехали...
Они подъехали к кафе, зашли в него. Посетителей в это время было много. Но, к счастью, как это бывает, если судьба благоволит к двум влюблённым и помогает им обрести своё счастье, молодые люди, сидящие у окна, рассчитались за заказ и освободили столик. Его и заняли Эдгар и Камилла. Они сидели и разговаривали о предстоящей поездке на море в бухту «Инал», куда Эдгар хотел свозить свою возлюбленную, показать самый лучший закат в мире и раскрыть ей какую-то тайну.
- Привет, Эдгар! – поздоровалась молодая девушка с Эдгаром и посмотрела на его спутницу. – Как поживаешь?
- Неплохо, неплохо. Аня, познакомься, Камилла, а это - Аня.
Девушки взаимно улыбнулись друг другу.
- А ты что, сегодня сама обслуживаешь? Девчатам помогаешь? – поинтересовался Эдгар.
- В пятницу много народа, да ещё отдыхающих в этом году больше, чем обычно. Вот и помогаю. Что будете заказывать?
Эдгар показал рукой в сторону Камиллы, и она сделала заказ. Аня принесла заказ и села рядом с Эдгаром.
- Юра звонил, говорит, отцу памятник поставили. Надо заехать посмотреть.
- Посмотри, Аня. Как мать поживает? Отца я часто вижу на рынке, мы с ним разговариваем о его знаменитом романе. Говорит, уже пять книг написал.
- Господи! Эдгар, он его уже лет 20-30 пишет. Мама хорошо себя чувствует, слава Богу! Саша готовится к учёбе.
Камилла слушала и не могла понять – они просто знакомы или у них был сумасшедший роман. Но нотки ревности в её сердце зазвучали. «Они так говорят самозабвенно, что даже меня не замечают», - думала она, немного ревнуя Эдгара к официантке.
- Анна Юрьевна, Вас к телефону! – крикнула девушка в красном сарафанчике.
- Иду, иду. Наверное, мама звонит, - прощаясь, сказала Аня. – Света, с этого столика деньги не берите, чек отдашь мне. Всего хорошего!
- Спасибо, Аня! - привстав со стула, поблагодарил её Эдгар.
- Я ревную, Эдгар! Я закипаю! Что значит «деньги не брать»? Я заказала столько всего, чтобы тебя угостить. А она: «деньги не брать»! Что у вас было?..
- Хочешь знать, что у нас было? Ты хочешь это знать? – серьёзно и слегка обиженно спросил Эдгар.
- Да! – с большим нетерпением и любопытством, улыбаясь, ответила Камилла.
- У нас с Аней много чего было. Вначале она влюбилась в моего двоюродного брата. Затем дождалась его из армии. Они поженились. У них родился сын Саша, названный в честь нашего деда Каминского Александра, погибшего на войне. Вскоре пришла беда – Владик, её муж, сгорел в одном из ларьков на Старом рынке. Он остался караулить вещи в ларьке, и начался пожар из-за замыкания проводки. Так сказали следователи. Затем похороны Владика, следом похороны матери Владика – она не смогла пережить такой утраты. Они так любили друг друга. Настоящая любовь.
- Эдгар, я всё поняла. Я...
- И последнее, - продолжил Эдгар. – Аня – хозяйка этого кафе и ещё двух кафе в нашем городе. Увидев, что я пришёл с подругой, она решила нас угостить, проявить уважение. Если коротко – это всё, - подвёл итог Эдгар. - Теперь, надеюсь, ты не ревнуешь? Я заметил в твоих глазах, когда мы разговаривали с Аней, - слепую ревность.
- Эдгар, я виновата. Прости, умолкаю, - слегка обиженно произнесла Камилла. – Я ещё ребёнок, судя по всему. А в таких ситуациях нужен большой жизненный опыт.
- Совершенно верно. И этот опыт называется доверием. Взаимным доверием. Ты прощена! – с улыбкой сказал Эдгар.
- Хорошо. Больше такого... не повторится, - тихо ответила Камилла.
* * *
- У ТЕБЯ ЕЩЁ ВСЯ ЖИЗНЬ ВПЕРЕДИ! Поняла? – загоняя во двор машину, произнёс Эдгар.
- Поняла, - ответила Камилла.
- Хорошо. Ещё научишься разбираться в тонкостях жизни.
Они зашли в мастерскую и Эдгар предложил Камилле подняться вместе с ним на второй этаж. Уж больно устали они за сегодняшний день. И Камилла согласилась. Они лежали и сквозь сон разговаривали:
- А Владик красивый был, судя по фото на памятнике. А какая страшная смерть!
- И Нина Петровна была красивой женщиной. Она до пенсии проработала в санатории «Горячий Ключ». Нина Петровна Кузнецова. Аня им троим памятник поставила, и Юра тоже помог. Там ещё похоронена женщина, Нина её называла мамой, потому что она воспитала её. Была ей как мать родная.
- Да, там ещё есть надпись на памятнике, но нет фото, - тихо сказала Камилла.
- Владик тоже хорошо рисовал и любил группу «Кино». Много читал классической литературы. Они с братом Сашей на Старом рынке книги продавали.
- Любил группу «Кино»? – повторила Камилла. – Эдгар, ты простил меня? – прижимаясь к нему, спросила она.
- Спи, полнолуние моё! Тебя не за что прощать.
- Полнолуние моё – как это поэтично, - тихо сказала она.
- Я же поэт! Припоминаешь?
Так они и заснули. Спали в обнимку и не видели снов. И полная луна освещала своим тёплым светом комнату, в которой спали два влюблённых человека, уставших за день, но много сделавших.
* * *
В СУББОТУ, В НАЗНАЧЕННОЕ ВРЕМЯ, приехал венгр со своим другом из Краснодара за картинами, которые он купил у Камиллы. Они поздоровались и вошли в мастерскую.
- Доброе утро, Адам! – поздоровалась Камилла. – Это Эдгар. На его стихи написаны картины, которые Вы купили. Он поэт.
- О, поэт! Ви хорошо писать стихи, - сказал на плохом русском покупатель. – А это мой друг, Аркадий Иванович, он тоже покупать картины. Хочет смотреть Ваши картины, Камилла.
- Адам, Вы из Венгрии? – поинтересовался Эдгар.
- Да. Моё фамилия Лист. Адам Лист.
- Адам Лист! – восторженно повторил Эдгар.
- Да! А что?
- У Вас знаменитая фамилия! Адам Лист – отец Ференца Листа, всемирно известного пианиста и композитора. Так звали отца Ференца. Он служил у князя Эстерхази и сам прекрасно играл на пианино. Потом он повёз маленького сына покорять Европу – настолько талантлив был его сын, которому было всего одиннадцать лет. Их принимали во всех дворах Европы. Все удивлялись виртуозной игрой Ференца. Затем они поехали в Вену. Вена в те времена была центром музыкального мира Европы. Там он тоже выступал. Но время шло, Ференц подрастал, и ему необходимы были уроки, чтобы повысить уровень своей игры. К тому времени он начал уже сочинять сам. Им порекомендовали Сальери. Они поехали к нему. Сальери в то время уже был стар и жил на окраине Вены. И когда кто-нибудь приходил к нему, он встречал их такими словами: «Здравствуйте, покойник Сальери! Когда я ещё был жив…» - и так далее. Он их встретил, прослушал, и взял Ференца и ещё одного мальчика - немца, для обучения их музыки, но денег с учеников не брал. Сальери написал за свою жизнь более сорока опер. Был придворным музыкантом.
Когда Ференц Лист вырос, а отец его умер, он уехал в Париж. Там он услышал музыку Паганини, которая перевернула в нём, как в музыканте, всё. Он перестал спать, есть – всё играл, играл и играл. Так он пришёл к своим сочинениям. В это время в Париже давал концерт Гектор Берлиоз. И Паганини после концерта Берлиоза вышел на сцену и поцеловал ему руку. Узнав, что он весь в долгах, Паганини принёс ему деньги, по тем временам большие, и сказал, чтобы он и дальше писал свои сочинения. Лист познакомился с Вагнером, чья новая музыка потрясла его до глубины души. Они стали друзьями. У Листа была дочь Казима, которая полюбила Вагнера, и, оставив мужа, тоже хорошего музыканта, стала жить с Вагнером.
Фридрих Ницше был поклонником Вагнера, хотя и сам
