сентября, а 2-го умерла мама. Розочки тридцать лет пролежали в кухонном шкафу. Не решался ни использовать, ни выбросить.
Память не выбросишь…
Развесил мамины картины в квартире, смотрел, вспоминал…
Однажды мама рисовала рыбака с удочкой, и не получалось изобразить леску, закружившуюся в воздухе. Она долго сидела, пробовала, потихоньку ругалась. Папа заметил, подошел, подсказал. Картина получилась.
Ездили на рыбалку всей семьей. Роберт с отцом нанизывали на крючки зернышки сладкой кукурузы из банки, сестра ныла (она ненавидела рыбалку), мама устраивалась на раскладном стульчике - и с первого захода вытащила приличную щуку…
Мама любила хрусталь. Папа тоже. В отпуске в Германии пошли в магазин хрусталя, чтобы купить красивые рюмки. Маме понравились в стиле «дезирей» - тонкий хрусталь с кружевной нарезкой. Папу привлек стиль «волтера» - края толще, шлифовка крупнее. Мамин выбор он считал непрактичным: слишком тонкие края, чуть нажмешь - разобьешь. Мама считала его выбор грубоватым, лишенным изящества. Поговорили, остановились на компромиссном варианте «фламенго» - не такой хрупкий, как «дезирей», и с более изящной шлифовкой, чем «волтера».
Вон стоят эти рюмки, переливаются на свету всеми цветами радуги. А для Роберта свет будто отключили. Семья распалась. Жизнь распалась – обломки разлетелись, не собрать. Не сообразить – что теперь делать. Всё, что раньше приносило удовольствие, сейчас потеряло смысл. Все, ради кого старался, о ком заботился, кому помогал – как-то разом исчезли.
Сестра вышла замуж и практически порвала все родственные связи. Отец погрузился в горе и отстранился. Роберт возвращался с работы и беззвучно выл на четыре стены.
Иногда после работы заходил к отцу. Заметил: он свет не зажигает, к ужину не притрагивается, хотя готовит каждый вечер – по привычке. Сидит, сгорбившись над остывшей тарелкой: руки на столе, голова поникла, взгляд незрячий. Впервые за тридцать лет один…
Роберт понял: отца надо спасать. Это последний кит, на котором его земля еще держится. Если папа умрет, земля упадет. Роберт, если и выживет, то ненадолго. Человеку надо о ком-то заботиться, чтобы чувствовать свою нужность. От ненужности человек умирает раньше, чем от старости.
Отцу всего 51 год, а он уже сейчас жить не хочет. Заботиться не о ком. Заботиться некому. В квартире, где была любовь, теперь пустота. Роберту надо заполнить эту пустоту. И свою, кстати, тоже.
Высшая степень эгоизма – спасти другого, чтобы спастись самому?
Нет, это не эгоизм.
Роберт никогда не думал о себе. Только о семье. Теперь отец – его семья. Они в одной лодке. Вернее, были вчетвером в лодке, в их личном «Титанике», который напоролся на горе. Один человек утонул, другой выбрался на берег. А двое остались барахтаться.
Как последние пассажиры «Титаника». Выплывут или нет – вопрос…
Этот вопрос Роберт возьмет на себя.
Пусть их «Титаник» идет ко дну вместе с горем, тоской и одиночеством. Они двое должны выплыть. Должны друг друга поддерживать и спасать. Вернее, Роберт должен. Он моложе и сильнее. Он вытащит отца и выживет сам.
Когда речь идет о жизни и смерти, нельзя отвлекаться на что-то другое. Чтобы не отвлекаться, Роберт возвел стену вокруг себя. Он и раньше не отличался общительностью, теперь вообще стал нелюдим. Отгородился от большого чужого мира, создал маленький и свой.
Составил план. Начал с того, что приходил к отцу каждый день, готовил еду на двоих, накладывал себе и ему. Тот смотрел, как ест сын, и сам начинал – за компанию. По выходным устраивали вылазки на природу, фотографировали, рыбачили. Покупали дорогое итальянское вино (тридцать евро бутылка – почему нет, оба работали и хорошо зарабатывали), французский голубой сыр, ели, выпивали, разговаривали. Больше про работу. Никогда про маму.
Рана еще слишком свежа. Боль еще слишком ощутима. Воспоминания – острый нож, который расцарапает рану. А ее надо заживлять.
Это не значило, что они маму скоро забыли. Наоборот, жили с ощущением, что она жива, просто вышла ненадолго. У Роберта висели на стенах ее картины, стояли ее любимые хрустальные вазы в серванте, ее любящие глаза смотрели на него с фотопортрета. У отца в квартире все осталось без изменений. Ее ночная рубашка лежала на подушке, ее кофейная чашка стояла на столе, ее губная помада лежала на зеркале…
Она не присутствовала физически, но… присутствовала.
Душа человека живет в его вещах. Пока они есть, и человек, вроде, где-то рядом…
Долгими осенне-зимними вечерами конструировали старинные корабли. Покупали набор: детали, описание, план. Собирали долго, тщательно, соблюдая историческую верность: чтобы каждый парус на месте, каждый канат, флажок, дырка для пушки… Потом занялись созданием миниатюрной железной дороги. Пару лет потратили. Пришлось поломать мозги, приложить инженерную смекалку – чтобы рельсы совпадали, вагоны ехали, семафоры светились, шлагбаумы опускались и поднимались… Отец увлекся, как ребенок. Переживал, когда что-то не получалось, чертыхался, бросал и снова начинал.
Когда занят делом, меньше времени на тоску. Боль утраты не пропала, но заблудилась среди других мыслей и ощущений. План Роберта сработал. Последние пассажиры «Титаника» были спасены.
Отец проработал на одном предприятии сорок лет. На юбилей ему подарили поездку в Америку на двоих с полным обеспечением: перелет, экскурсии, наличные деньги. Проехали страну от одного океана до другого, от Нью Йорка до Лос Анджелеса. Завернули в Гранд Каньон и Лас Вегас. Каньон поразил километровой глубиной. Лас Вегас – ошеломляющей роскошью.
Это было первое и последнее дальнее путешествие Роберта. Будто на другую планету слетал. На другой стороне земного шара всё другое. Голландия – маленькая, тихая, застенчивая. Америка – просторная, яркая, звучная. Ходили, смотрели, удивлялись. Но разума не теряли. Роберт гордился, что ни цента не проиграл в казино. Они вообще на глупости деньги не тратили. Домой привезли остаток средств, подаренных на карманные расходы, и впечатления - на всю жизнь.
Которой отцу оставалось немного. Заболел. Лечился, вроде выздоравливал, опять заболевал…
Роберт решил - быть рядом. Его пошатнувшийся после смерти матери мир встал на новых китов: любовь, забота и поддержка отца. Встал прочно, монолитно. Не существовало ни одной вещи, которая сдвинула бы его с этого решения. Он практически подарил отцу двадцать шесть лет жизни и никогда не жалел о том, что не завел собственной семьи. Вначале Па и Ма были его семьей. Потом Па – за двоих. Они сильнее сплотились, стали больше, чем родные – стали жизненно необходимы друг другу. Они шли мощным тандемом – не жалея, не вспоминая, не оглядываясь.
Они остались верны одной женщине – жене и матери. На мраморной могильной плите рядом с именем отца так и стояло: «Клятву верности сохранил». А ведь он был вполне привлекательным и еще не старым мужчиной, когда остался вдовцом…
Веронику потрясла история этой семьи. Вернее жертва, которую принес Роберт. И совсем не считал это жертвой или чем-то особенным. Если бы пришлось возвратиться в прошлое, сделал бы то же самое. Забота о других – главная черта его характера. Он и Веронике сказал:
- Теперь ты на очереди.
Веронике странно слышать. О ней никто никогда не заботился. Помогали – да. Но чтобы вот так… Не верилось. Ну, посмотрим.
Присмотримся.
Но уже сейчас видно, что человек необыкновенный. Вероника людей чувствует. Выбирает для общения тех, кто добрее. Кто теплее. С кем легко. Если выбора нет, то и не надо никого. На безрыбье рак – все равно не рыба.
Переборчивая.
Не боишься остаться одной?
Нашли чем напугать. Одиночество ей не враг. Ей самой с собой неплохо. Подводная лодка на полном обеспечении. Говорят, подлодки по десять лет могут не всплывать. Веронике так долго в одиночестве пребывать не приходилось, но если уж случится…
То справится.
Как говорил Омар Хайям: «Ты лучше будь один, чем вместе с кем попало».
У нее вот с Робертом попало. Причем прямо в цель. У Вероники собачье чутье на добро и зло. В Роберте ни грамма зла или другой порчи - как зависть, мстительность, предательство, корысть.
Светлая душа.
Таких не бывает…
Людей без недостатков не бывает…
У Роберта если и есть недостатки, то незначительные. И на солнце есть пятна, как говорится, но оно не перестает быть главным источником света и тепла.
Одно пятнышко проявилось быстро. Вернее, не пятнышко, но не очень приятное известие. Второй день знакомства был днем откровений – с обеих сторон. Вероника призналась в небольших обманах. Роберт признался, что… никогда не занимался сексом.
«Импотент», - подумала Вероника с небольшой досадой. Она тогда еще не знала его истории. Спросила для ясности:
- Ты говорил, что до меня знакомился с женщинами. С одной даже собирался вместе жить.
- Да. Знакомился. С двумя дальше первой встречи не пошло. А с третьей… Она хорошо зарабатывала, была чуть моложе меня, но больна. Не помню чем именно, что-то с ногами. Сразу сказала – ищу мужчину для отношений без секса. Больше для компании. Чтобы по дому помогал, по больницам возил…
«Что-то вроде обслуживающего персонала», - подумала Вероника. В России немыслимо, там здоровых жен бросают, а в Голландии ситуация не такая уж редкая. За примером далеко ходить не надо.
Вот Вероникина новая соседка слева Анна. Через многие испытания прошла: с мужем были нелады, общее дело развалилось, банкротство, развод, больница, потом друг, который ее не ценил, только использовал… А недавно нашла она мужчину, тоже на сайте. Очень быстро, кстати, с первого раза. Увидели фото друг друга, списались, созвонились, встретились. Теперь вместе живут. Петер для нее как нянька. Анна едва на ногах стоит, вряд ли она сексом интересуется. Петер ее под ручку на улицу выводит. По дому всю работу делает, садик ей организовал, окна помыл…
Есть вещи важнее, чем секс. Тем более когда возраст к преклонному приближается… Конечно, хорошо, когда все «в одном флаконе», но для Вероники сейчас характер важнее. Ради любопытства спросила:
- И долго ты с ней встречался?
- Недолго. Три или четыре месяца. Я ей всячески помогал. Она даже стала готовить для меня комнату в своем доме. Но не сложилось. Из-за ее характера. Завидовала и злилась, когда в компании ее друзей они больше со мной общались, чем с ней. Потом не разговаривала или огрызалась. Мой стиль вождения машины ее не устраивал… В общем, я отказался. Хотя это решение далось нелегко.
Удивительно. Переживает, что своим отказом доставил неприятность другому. Замечательный человек. Святой.
Из другой эпохи.
Сейчас таких не делают.
Надо брать.
Вероника написала отказ поездному кондуктору и риэлтеру. Роберт победил конкурентов, хотя если бы узнал –
