Отречение

нас? И не получим ли мы кого-то ещё более опасного? Или более трусливого?
–На эту роль я предлагаю двух кандидатов, – Арман не замедлил с ответом. – Ронове или Базира. Они оба – церковники. Они оба известны и в Церквях, и у нас, и в Цитадели. Цитадель уже не станет заключать с ними союза. За них – знание церковного мира, слава, союз с нами.
–Если тебя интересует моё мнение, то я выбрал бы Базира. Ему нужно что-то спокойнее. Здесь он совсем погибает. И от Ронове его нужно держать подальше.
–Я наоборот склоняюсь к Ронове, – признал Арман. – Он умеет быть харизматичным и научился толкать речи. К тому же – труслив и непостоянен. В бою, я  полагаю, от него мало пользы.
–Интересное мнение, – Абрахам не издевался, но искренне желал разубедить Армана, чувствуя в Базире большую угрозу, чем в Ронове, – но если ты заметил, то именно Базир в самом меньшем противостоянии с церковниками.
–А если ты заметил, – здесь Арман не желал уступать, – то не Ронове, а Базир прогуливается с Рене каждый удобный раз.
Арман указал на окно. Рене и Базир как раз прощались. Пусть не тепло, не как друзья, но без холода, как приятели.
–Не будем ссориться, – Абрахам кивнул, – это твоё решение. Я за уничтожение Рене, а дальше решай сам.
–Это я и хотел услышать!
Ещё немного посовещались о времени выхода, затем Абрахам поднялся и покинул Армана. Невольный же глава, проводив его задумчивым взглядом, снова вернулся к рассуждению о преимуществах и недостатках  Базира и Ронове в качестве потенциального заместителя Рене. Пока не было этой беседы с Абрахамом, Арман был уверен, что Ронове – идеальная кандидатура, но теперь сомневался: всё-таки он их обоих знал не так хорошо и не так долго…
Да, Ронове будет марионеткой, как был марионеткой сначала в руках Церкви Животворящего Креста, потом в руках Рене, затем в руках Вильгельма. Но нужна ли именно марионетка? В конце концов, и марионетка может выйти из-под контроля, и власти Церкви нельзя допустить после падения Цитадели, если падёт эта Цитадель.
Арман помотал головою, разгоняя тяжёлые и несвоевременные мысли. Рене конец – это единственное очевидное. На рассвете все, кто ещё не выступил из штаба, выступают. А Абрахам куда-то отлучится с Базиром…
Простившись с Рене, Базир поднялся к себе с твёрдым намерением выспаться накануне выхода и вступления в решающую войну. Но не тут оно и было. Стоило ему расстегнуть камзол и ослабить ворот на рубашке, как дверь без всякого спроса распахнулась.
–Какого…– возмутился Базир, но осёкся, увидев Абрахама. В эту минуту Базир был бы больше рад встречи даже с Ронове, чем с Абрахамом.
–Такого, – спокойно ответил маг, и только сейчас Базир заметил, что в руках Абрахама две крестьянские лопаты – чуть заржавленные, грязноватые, явно старые. Где только нашёл, а главное – зачем?
–Ты комнатой ошибся! – отрезал Базир и решил закрыть дверь, но Абрахам выставил черенок лопаты в проём и успел сказать:
–Я иду хоронить её останки…
Рука Базира невольно потянула дверь назад. Абрахам, увидев лицо недавнего друга перед собою так близко, даже вздрогнул – так он исхудал, и такие чёрные круги лежали под его глазами – все признаки нервного истощения.
–Куда ты идёшь? – хрипло переспросил Базир.
–Мы завтра уходим, и можем никогда уже не вернуться. Я думаю будет правильно даровать ей покой.
–Покой? – бешенство бросилось во всю душу Базира, он рванул на себя ворот Абрахама так, что даже сам не заметил, как ворот треснул и оказался в его руках. Но Абрахам и не думал сопротивляться. – Ты, поганый выродок…
И это Абрахам терпеливо сносил. Лишь когда Базир выдохся, заканчивая с оскорблениями, сказал:
–Я видел её. Я хотел умереть, но меня вернули. Однако я видел её. Успел увидеть. И говорил.
Базир прислонился лбом к дверному косяку. Ярость, вспыхнувшая в его душе, сошла на нет, и он почувствовал себя измотанным и слабым.
–Ей нужен покой. Её тело нужно предать земле как полагается. То, что осталось, – Абрахам говорил спокойно и мягко, словно беседа была дружеская и насквозь ни о чём. – Я иду, чтобы похоронить останки, чтобы она ушла туда, куда должна уйти.
–Стой, – вообще-то Абрахам даже не дёрнулся, но Базир всё равно остановил его, как будто Абрахам мог раствориться в воздухе. – Стой же… чёрт. Я с тобой.
На это маг и рассчитывал. Он молча протянул Базиру одну из лопат и жестом пригласил идти за собою.
Незамеченными они спустились по лестницам штаба, вышли в сад – в эту ночь было необыкновенно тихо. Кто отсыпался перед дальним, и, возможно, последним походом в своей жизни, кто наоборот сидел без сна, записывая последние мысли и нужные письма, или просто перебирая вещи. Елена С., к примеру, не выдержала, бросилась к Ронове, но он ей не открыл, хотя она слышала его дыхание и тихие шаги за дверью.
–Впусти…это же я. я всё для тебя вынесла и всё вынесу, – плакала наивная девочка, а Ронове сидел в кресле и не сводил взгляда с двери. Он знал, что может встать, открыть дверь, и стать для неё счастьем. И сам может насладиться её молодостью и её преданной, какой бывает только первая, любовью.
Но он не делал этого. Ему хотелось почувствовать себя за пределами одиночествами, ощутить жизнь, надежду, понять, что его любят…
Но что дальше? На этот вопрос Ронове не мог ответить. Что будет дальше с ним и с Еленой С.? имеет ли он право портить жизнь и ей?
Ронове решил что всё-таки нет. Наверное, он не был таким пропащим, каким сам себе казался. Так или иначе, но в эту ночь он остался благороден и абсолютно разбит одиночеством.
Но всё это не волновало ни Базира, ни Абрахама. Они миновали двор. Вышли за пределы территории – маги постарались, навесили на штаб множество чар и теперь, для портала и перемещения приходилось удаляться прочь.
Абрахам взял Базира за руку, Базир плотнее вцепился в лопату и его завертело. Мир закрутился перед ним быстро-быстро, запрыгали звездочки, и небо в какой-то момент стало ему землёй, и в этой бешеной круговерти он не мог вдохнуть.
Но вскоре всё было кончено. Базир, пошатываясь, огляделся и понял примерное местонахождение. Недалеко в лунном свете чернел обугленный трактир. А сами они стояли на рыхлой чёрной земле, смешанной с пеплом. Повсюду витал запах недавнего пожарища и чего-то кислого.
–Здесь я её и оставил, – мрачно промолвил Базир, обращаясь больше к себе самому. – Она пошла в этот трактир, а я пошёл дальше.
Базир ткнул пальцем в обугленные останки трактира.
–Здесь я её и встретил, –  хорошо, что была ночь. Плохо то, что лунная. Слёзы блеснули на щеках Абрахама и он торопливо вытер их рукавом. Только сейчас Абрахам начинал понимать, как бесцельна и жестока была его жизнь, и как он сам заблуждался.
–Где она? – Базир заметил движение Абрахама. Смягчило это его сердце или нет – мы не знаем, Базир едва ли расскажет, но тон его стал мягче.
–Где-то здесь…– Абрахам жестом указал на территорию недавнего постоялого двора. – Не у трактира, и не там – там был загон для свиней и птичник. Так что…где-то…
Базир оценивающе оглядел очерченный Абрахамом квадрат, и молча, совсем скинув рубашку, отошёл к самому началу с лопатой в руке.
Абрахам был уверен, что её похоронили неглубоко – на это у Вильгельма просто не хватило бы времени! Земля же твёрдая, это верхний её слой по жирности напоминал творог. А дальше – мерзлота. Нет, она лежала неглубоко.
Они работали в молчании. Что тут вообще можно было бы сказать, даже будь у них желание пообщаться? Работали, изматывая себя физическим трудом, чтобы душа и ум познали, наконец, облегчение и не изводили мыслями и образами. Повезло не сразу, но повезло – где-то на половине Абрахам копнул и почувствовал, что его лопата за что-то зацепилась. Он подумал, что это какой-то корень или что-то похожее, но вытащил кусок простыни.
Базир тотчас оказался рядом. Вдвоём раскопали быстро.
От неё осталось немного. Пожар и время уничтожили достаточно, но не всё. Но тут у Базира сдал желудок – из земли пахнуло непередаваемым запахом гнилого мяса и чего-то прогорклого, Базир отвернулся, зажимая нос, но его неудержимо тошнило.
Винить здесь Базира за слабость было невозможно. Даже Абрахама, который повидал на своём веку трупы разной степени свежести, замутило. Он, стараясь не обращать внимания на сползающие пласты уцелевшей ещё плоти, как можно быстрее и осторожнее, вытащил то, что давно уже было Стефанией, из земли и уложил на раннее извлечённую кровавую простынь. Не в силах же терпеть смрад и выносить зрелище изрядно подгнившего и подъеденного земляными обитателями тела, он набросил на верхнюю часть, не скрытую простынёй, свою мантию.
Стало чуть легче. Мантия шевелилась, и будто бы дышала, но, по крайней мере, Абрахам мог перевести дух и вдохнуть из припасённого флакончика – от смрада…
Базира перестало тошнить. Он попытался обернуться, но Абрахам искренне посоветовал:
–Не надо. Вырой яму. 
–О яме следовало бы позаботиться раньше, –  укорил их такой знакомый голос. Абрахам вскинул боевое заклинание, зелёный от пережитого Базир только что-то проскулил.
–Выпей, – Арман выходил из темноты. Он протянул Базиру флакончик, блеснувший в лунном свете. Базир схватился, раскупорил его и, не спрашивая, осушил. – Постарайся не дышать.
–Что ты здесь…
–Вот, значит, каков твой план, – Армана трупный запах, похоже, не смущал. Может быть, настолько привык к нему во время войн? Или принял чего? – Ладно. Дело благое.
Он махнул рукой и земля в небольшом клочке, разделявшем его и Абрахама, разъехалась сама собой, образуя провал.
–Быстрее чем копать. Мы так поступали в Иерусалиме, – ответил Арман, хотя его никто и не спрашивал.
Абрахам, однако, был благодарен. Он сглупил, не позаботившись о могиле раньше, но, с другой стороны, он и не знал точно, где спрятано то, что когда-то было Стефанией. Теперь же её можно было по-настоящему похоронить.
Абрахам, сдерживая отвращение и не дыша, жмурясь и кривясь, поднял проклятую простынь. Она была насквозь мокрой – с трупа что-то натекло, и натёкшее было тёмным, словно кровь, только запах имело совершенно отвратительный.
–Поэтому мы предпочитали сжигать, – объяснил Арман, пока Абрахам нёс то, что недавно было телом, до провала. Базир честно попытался помочь, но его вывернуло даже сквозь зелье. – Мог бы воспользоваться заклинанием…
–Мог бы, – согласился Абрахам, выпрямляясь. Тело он погрузил в яму бережно, хотя и телом это назвать было нельзя. Совершенно сгнившая гадость. – Но это не должно было быть так. я виноват. Я сделал это. Я и несу искупление.
–Дело ваше, но по возвращению рекомендую вам обоим промыться в кипятке, – Арман покачал головой и хотел, было, свести руки в знаке заклятия, чтобы закрыть яму, но Абрахам его остановил:
–Нет.
И взялся за лопату. Базир поддержал. Его ещё вело, но он справился. Яма была неглубокой, и Арман, устав наблюдать, пришёл на помощь, всё-таки приведя заклинание в действие, но в меньшей степени.
Затем жестом велел отойти и нарисовал в воздухе что-то, похожее на прямоугольник. Прямоугольник вспыхнул, растворился и медленно поднялся из пустоты на свежем захоронении.
–Теперь могила, – сказал Базир приглушённо. – Прощай, Стефания. Теперь прощай насовсем.
После того, что он увидел в эту ночь, скорбь немного