держать себя и в руках, и в лапах – научился себя контролировать за годы, и даже обещал, что своих оборотней он выведет в эту ночь от лагеря…
А если предстоит задержка, то тогда есть вероятность, что отвести всех не удастся – шли плотно, да и рядом также людские селения в гораздо большей близости и в большем количестве, чем в том месте, куда они должны были к полнолунию прийти. Уэтт может не успеть, не доглядеть и это риск.
–Да что же? – не унималась Фло, глядя то на одного мага, то на другого, на Ронове, на Базира в конце концов.
–Не туда смотришь! – грубо заметил ей Глэд, тоже сообразивший. – Надо левее!
Фло покорно повернула голову влево.
–Ещё левее…– Глэд скрестил руки на груди, словно Уэтт уже за кем-то не углядел и до Фло, ровно как и до Ронове, наконец-то дошло.
Но если Ронове не отреагировал, лишь испуганно глянул на Армана, мол, что делать? – то вот Фло не удержалась от грубости:
–Опять проблемы из-за этих блохастых!
И вот это было ошибкой. В ином случае Уэтт бы отшутился, но сейчас, когда всё совещание он слышали унижения в адрес своего рода, это было слишком.
–А ты вообще кто? – рявкнул Уэтт так грозно, что Фло отскочила. – Ты, поганая дворовая девка, которая вообразила себя лучше меня? А за что лишь?
–Я, знаешь ли, – испуг у Фло сменился насмешливостью, – себя контролирую. И сырое мясо не жру. Уж тем более все знают, что не всегда вы питаетесь этой… свининой или курятиной.
–Ягнёнком или олениной, – неуместно подхватил Сотерус и заткнулся под тяжёлым взглядом Армана.
–Вы и человечину жрёте! – Фло скривилась,будто её стошнит.
Уэтт в одно мгновение оказался рядом с ней и легко схватил девицу за шею, рванул вверх, чтобы её лицо оказалось на уровне его лица. Ножки Фло оторвались от пола, она забилась, уже совсем не смелая в его руках. Воздуха явно было мало.
–Уэтт! – Арман и Абрахам подскочили к оборотню с разных сторон, – оставь дуру! Ты её убьёшь!
Ронове и Базир запоздало кинулись на помощь. Под общим натиском Уэтт швырнул Фло на пол и та, вдохнув воздух, истерично зарыдала, пока Минира не бросилась к ней с объятиями и утешением, не забывая при этом смотреть на Уэтта как на врага всей добродетели.
–Вы…– Уэтт поочередно оглядел всех с ненавистью, – вы, вообразившие себя лучше меня! Вам нравится чувствовать себя лучше. Вы же люди. И маги… ни вампиров, ни оборотней вы никогда ни во что не ставили! Неудивительно! Мы привыкли. Но сейчас мы делаем общее дело, и я думал, что всё уже в прошлом…
–Уэтт, всё в прошлом. Твои заслуги…– Арман ещё пытался сгладить конфликт.
–Молчи! – взревел Уэтт. – Молчи, не то откушу тебе лицо! Вы… как же вам легко нас презирать. Вас всем! Я поверил в сказку о лучшем мире! Я повёл своих… но лучший мир не подходит для оборотней. Вы смешиваете нас с грязью. Мы даже хуже вампиров в ваших глазах.
–Уэтт, произошло недоразумение! – Базир тоже предпринял попытку к миру, но Уэтт и его остановил:
–Не лезь! Ты не знаешь о чём говоришь! Мы для вас хуже грязи. Поганее болотной тины. А за что, собственно? За боль, которую испытываем, каждый раз обращаясь в волков? За безумие, от которого страдаем в неконтролируемые полнолуния? За голод?.. или, быть может за то, что получив это проклятие, вынуждены отказаться от своих близких, потому что можем им реально навредить?
На этот раз Уэтта никто не останавливал.
–Мы не вампиры. Мы едим, гуляем под солнцем, пьём вино, сохраняем тепло тела… но даже вампиров – этих мёртвых тварей вы принимаете с большим почётом, чем нас, в ведь в нас людского больше!
–Так что именно тебя не устраивает? – холодно спросил Абрахам. – То, что мы, по-твоему, не ставим вампиров выше оборотней, или то, что не считаемся с оборотнями?
Вопрос был едкий. В другой момент Уэтт бы хватанул воздух ртом, осёкся бы, застыл, спохватился и осознал, что сам, в своих речах, больше походит на завистника, говоря о вампирах, а не о несчастьях и бесчестии своего рода. Но Уэтт был в крайней точке бешенства, а ещё луна уже звала его. Оставалось пять дней, но луна уже набирала силу…
–Я желаю вам поражения! –сплюнул Уэтт. – Громкого и кровавого! Желаю, чтобы вас низвели до нашего положения…
–Даже если это будет, ваше положение не улучшится, – заметил несгибаемо-жёсткий Абрахам. – Мы просто разделим ваше место.
Уэтт не ответил и вышел из шатра прочь.
Минира тотчас отвесила притихшей Фло звонкую пощёчину:
–Дорвалась? Дура! Всё из-за тебя!
–Он уходит…– тихо сказал Ронове, выглянувший за Уэттом, – и созывает своих.
–Вот теперь, друзья, всё стало плохо, – заметил Арман. – Но первого кто закинётся об этом для наших солдат – я лично пущу на рагу первому вурдалаку, которого встречу!
Расходились в гнетущем молчании. Базир уходил последним и задержался на пороге. Неприятно и странно было видеть ссутулившуюся спину Армана, опущенную голову…
–Арман? – позвал Базир негромко.
–Чего? – Арман встрепенулся и обернулся на голос Базира. Сияние свечей озарило бледность его черт.
–Надежды нет? – спросил Базир прямо и поспешил добавить: – я останусь, просто хочу знать твоё мнение.
–Надежда есть всегда! – Арман покачал головой, – наше дело правое, поэтому мы победим. Вопрос только в том, сколько голов мы сложим. Знаешь, что меня пугает больше всего? То, что Уэтт в общем-то, прав. После победы Вильгельм и я собирались смести и оборотней и вампиров только из-за того, что они оборотни и вампиры, и мы, как прочие маги и люди привыкли считать их чем-то вроде вредителей. Кажется, мы все стали чудовищами, Базир, а? Как считаешь?
–Мне кажется, мы ими были, – ответил Базир сдавленным голосом. Откровенность Армана странно действовала на него, – просто сознавать это стали лишь недавно.
24.
На это замечание Арман не отреагировал. Он снова углубился в какие-то записи, которые ему показывал Абрахам. Базир потоптался на месте, не зная – уйти ему или лучше остаться, и, в тот момент, когда он уже был готов уйти вслед за всеми, Арман поднял голову и спросил:
–У тебя что-то ещё?
–Что скажем народу? – спросил Базир. – Они явно видели, что Уэтт ушёл со своей…со своими.
–Ничего не скажем, – отозвался Арман абсолютно спокойно. – Он прав, как я уже сказал, но мы, хоть и чудовища, тоже правы. И это значит, что Уэтт вернётся.
Базир недоверчиво хмыкнул. Он и не старался скрыть своего недоверия. Неожиданно в поддержку Армана отозвался и Абрахам:
–Твоя насмешка напрасна. Уэтт вернётся.
Базир перевёл на него взгляд, надеясь, что в глазах его Абрахам прочтёт если не возмущение, то хотя бы вопрос: «чего лезешь?»
–Садись, – предложил Арман, – садись к нам. Делить нам нечего. Садись и слушай то, что я тебе скажу.
На мгновение всё стало прежним. Базир снова стал прилежным учеником, которого вызвали мудрые наставники.
–Ты напоминаешь мне фанатиков… – Арман улыбнулся, но как-то неприятно и даже злобно будто бы, – тех, что пошли на восток, в мои земли. Они понавешали на себя разных крестов: от сложенных из травинок до отделанных жемчугами и алмазами, завесились ими от плеч до задниц…
–Какое отноше…– Базир не понимал, к чему все эти воспоминания, такие неуместные и скользкие слова? Даже Церковь не очень любила вспоминать о тех временах! Но Арман, как нарочно, вспоминает о них!
–А такое! Что если бы ваша, – Арман выделил слово «ваша», хотя, откровенно говоря, «вашей» она уже не была ни для Абрахама, ни для Базира, – Церковь сказала им, что целью этих походов является банальный и пошлый грабёж – кто бы пошёл? Кто был бы честен? Пошли бы стяжатели и глупцы. Но скажи им, что путь святой, что цель не обогащение, а спасение душ заблудших… это красиво. Это благородно. Благородство, даже ложное, манит тех, у кого больше ничего нет. Рано или поздно человек может начать задумываться о том, стоят ли побрякушки, даже дорогие, гниения где-нибудь в песках, и смерти, подстерегающей за каждым шагом. Понимаешь?
–Это понимаю. А вот как это связано с Уэттом не понимаю! – честно сказал Базир.
–Боже, только не ваш, а мой! – Арман закатил глаза, – что же с людьми? Если дать солдату идею, он погибнет охотнее. Особенно, если эта идея касается вечности. Вечная душа, вечный рай, вечная благодать…что там ещё вечное?
–Кущи Эдема,– мрачно подсказал Абрахам.
–И их туда же! – Арман рассвирепел. Речь его стала отрывистой. – Всё туда же! Умирать за золото скучно. Умирать за идею, за вечность…да, это ценно!
Арман осёкся, выдохнул и закончил уже мягко:
–Так и рождаются фанатики. Не имеющие смысла в собственной жизни, они не хотят отдавать её впустую. Хотят бороться. И им нужна идея.
Абрахам молча вышел из шатра. Арман проводил его невнимательным, бессмысленным взглядом. В принципе, уход Абрахама был Базиру понятен: Абрахама в лицо называли фанатиком, говорили, что он заложил и жизнь, и душу на борьбу – сначала на борьбу с Церковью, потом с Цитаделью, и теперь борьбу против обеих этих сил.
Но Абрахам ушёл без раздражения. Лагерь Армана был единственным местом, где у Абрахама оставался один шанс на определение между вечностью (проклятая!) в пустоте меж адом и раем, и какой-то одной стороной. И даже ад был бы предпочтительнее такого «зависания» души.
Да и в самом Абрахаме что-то переменилось. Он стал мягче и терпимее к словам и тычкам в свою сторону. Более они его не тревожили и не задевали. Он видел ангела! Какое ему дело до земного слова и взгляда?
–Уэтт долго жил без идеи. Жрал, скрывался, сходил с ума в полнолуние, снова жрал… – продолжил Арман, словно Абрахам никуда не выходил, и всё оставалось прежним. – В какой-то момент даже Цитадель его, что называется, взяла на карандаш. Зарвался! Ну, Уэтт почуял, что дело пахнет тухло, рванул в степи, перебивался чем придётся, а там и где-то переосмысление своего пути начал. Понял, что жизнь его безыдейна и тошна, что нет у него ничего значимого, и что всё, что им движет – низменно. Он так не захотел. И вот теперь он здесь.
–Был здесь, – с плохо скрытым злорадством поправил Базир.
–А, брось! – Арман беспечно махнул рукой, – даже если я не прав насчёт идеи, хотя я прав, оборотни не могут жить мирно. Уэтт увёл свою стаю, и он пока её вожак. Но ему уже очень скоро придётся это доказывать раз за разом. Здесь же – доказывать не приходилось, его волки его боялись. А там он такой же как они. Цитадель его уже не примет. Так что… только мы. Здесь он будет хоть в каком-то почёте.
Базир молчал. Он не знал что возразить, а возразить хотелось. Хотя бы для того, чтобы Арман хоть немного покачнулся в своей уверенности.
–Тебе его жалко? – допытывался маг. – Вижу, жалко. А ты поезжай в Албу, найди деревушку Тейпорт, походи по улицам, поспрашивай у женщин, где их дети? И все они расскажут тебе про большого чёрного волка, необыкновенно умного волка… продолжать? Уэтт жрал детей, считая, что их мясо слаще. Не знаю – прав ли он в этом, не было возможности и желания подискутировать, но, судя по вымирающей деревушке Тейпорт – мнение его было непоколебимо.
–Тогда почему ты всем не сказал, что он вернётся? – Базир нашёл, как ему казалось, удачный вопрос. – Почему не сказал, что потом…
Но Арман усмехнулся:
–А потом – суп с волком! И вообще: как же чудо?
–Чего?
–Чудо. Самое обыкновенное чудо. Ты, похоже, из числа прилежных учеников? Наверняка много читал, да? И истории?
Базир кивнул.
