УЗОРЫ ЖИЗНИ Лирико-эпическая повесть.

выразить в звуке…»
 
«На балкончике, перед распахнутыми створками окна, сидит в наушниках женщина и смотрит в небо, а лицо у неё!..
А лицо у меня такое потому, что слушаю шестую симфонию Чайковского*. Передо мной - предзакатное небо, напрочь зашторенное облаками... Но вот кто-то невидимый начинает их раздвигать, чтобы распахнуть спрятанную за ними голубизну. «Ты, невидимый! Ну, давай еще раз, еще! Так хочется увидеть бирюзу под вальс второй части симфонии!» Но нет, не получилось.
Снова - серые облака, перетекающие из светлых оттенков в тёмные, под ними - крыши домов, вспыхивающие жёлтые глазницы окон, крона липы с то и дело пролетающими над ней галками…
И во всем – жизнь. С её заботами, обещаниями, мечтами, как и в этой части симфонии…
Но вот - последняя. И в небе серый занавес неожиданно соскальзывает, изгибы складок рисуют профиль с высоким лбом, закрытым глазом... а через минуту-другую веко начинает приоткрываться и на меня устремляется лучистый взгляд солнца! И уже подсвечивает оно открывшуюся голубизну неба! И уже контур профиля вспыхивает серебром, а в бирюзу веером устремляются его лучи!..
Но - последние звуки симфонии. Музыка стихает, замирает… как и жизнь.
Господи, что это было?»
 
В квадрате тёмного двора
так дивно музыка звучала!
И чаровала та игра
в квадрате тёмного двора,
и под сурдинку грусть даря,
сама томилась и страдала...  
В квадрате тёмного двора
так дивно музыка звучала!..
 
Не однажды пробовала делать короткие записки о прошедшем дне, но системой это не стало, - думалось: а куда их потом пристрою? Но теперь жалею об этом.
 
Из записок. 2018
«По субботам смотрю проповеди Патриарха Кирилла. Сегодня говорил о женах-мироносицах, - монашках, которые после 1917 были расстреляны или сосланы в Сибирь. Хотелось плакать.
... Курьер принёс мою девятую, изданную в «Ридеро», книгу, - сборник «Таёжный синдром». И в нём - мои лучшие рассказы прошлых лет и за последние два года. Вечером, смешав водку с бальзамом, обмывала её, и одиночества не ощущала. Странный я человек? Возможно. И прав Никита Михалков* написавший: «Если в одиночестве нет одиночества, это – присутствие Бога».
Да, моё одиночество даёт ощущение свободы, хотя… Хотя, когда сижу за компьютером, отзвуки последних лет вдруг и промелькнут явью: вот-вот окликнет больной Борис.
... Дочка с семьей - в Италии, в Милане. Но вначале заезжали они в Дрезден… в который «ездила» и я, отыскав в Интернете слайд-шоу города. Конечно, им там интересно, а мне… Нет, уже не нахожу в себе желания бродить по шумным, исхоженным туристами городам, - лучше вот так…  по Интернету, когда, «брожу» не только по улицам, площадям, но и на выставке керамики и скульптуры.
 
... Позвонила невестка: «Я – на машине и могу заехать за Вами. Готовы поехать к нам в гости?»
И был день в их прекрасном «имении» с бассейном, уютными уголками двора, улыбками «разноглазых» примул, качелями, дымком костра, вокруг которого пёстрые креслица приглашали присесть и насладиться арбузом, который Агнешка вынесла из дома на подносе.
Но не только это было отрадным, но и суетня Оливки и Ники, вначале чуть отчуждённо поглядывающих на меня, - бываю редко, - а потом со смехом и визгом плавающих рядом в бассейне с вскриками: «Бабушка, смотри!» и ныряющих в голубоватую воду. И летели во все стороны брызги, мелькали их попки, а когда они выныривали и смеялись, из-под огромных защитных очков по их мокрым волосам ручьями стекала вода.
Потом на веранде сидели мы за поджаренными на костре колбасками, так красиво смотрящимися в окружении зелено-красного салата, и спорили с сыном о политике, экономике... и опять о политике, а я всё пыталась «отбрыкаться» от этого спора, - ничего в ней не понимаю! – но видела: сыну хочется спорить. Конечно, ему не с кем об этом поговорить, - Агнешке то и другое до лампочки, - поэтому я и слушала, лишь изредка возражая.
Отличный был день! Словно побыла в отпуске, вырвавшись из своего одиночного заключения.  
 
... Позвонила Галя:
- Артём улетел в Сочи на недельный семинар.
А такие семинары от его Компании по распространению лекарств довольно часты, и проводят их даже в ЮАР, Турции, - видать, богатая фирма. Да, суетливая у зятя работа, ведь каждую неделю ездит по своему округу, - Тула, Смоленск, Калуга, - но на деньги щедрая. А дочка занимается огородом, что-то строит-мастерит, воспитывает сына и на скуку не жалуется.
 
... Странно. Но в последние секунды перед тем, как уснуть, со мной всегда - непонятное чудо: вдруг замелькают… словно проявляясь, какие-то размытые лица, очертания незнакомых предметов, чуждых пейзажей. И вспыхивает подобное на доли секунд... и надо «прокрутить их» еще и еще раз, если захочу увидеть снова. Что это? Память предыдущих поколений? И прав Волошин*, написавший: «Забыть - не значит потерять, а окончательно принять в себя на дно, навек...»
 
... Внучке Машке 23 года. Сегодня принесла диплом, - теперь она бакалавр, то бишь, менеджер по продажам. Правда, этот платный (150 тысяч за 4 года) заочный институт ничему её не научил, но книжечка диплома есть, может, и пригодится. Послала её в магазин чего-либо купить вкусненького, потом обмывали «корочку», и я пробовала робко подсказать, что неплохо бы еще и какой-либо профессии обучиться, что еще не поздно и два института закончить, но она упорно не хотела об этом и слышать, - можно, де, жить, не имея какой-то определённой профессии, а пробовать многие. Смотрела на неё, - молодую, красивую! – но так и не предложила ей того, за что она могла бы зацепиться. Правда, немного заинтересовало предложение попробовать себя на ТВ «Губерния», но в журналистику идти не хочет. «Можно и в режиссуру... » - подсказала. Но попытается ли? А пока что-то подрабатывает по Интернету (в рекламах), вечерами иногда уходит в ночной Клуб, возвращается к утру, потом спит до часа дня. А еще часто... и тоже по ночам, сидит за компьютером, на что я только ворчу: плохо, мол, что у тебя такой режим.
 
... По Чату Глеб написал: «Ма, не посидишь с девочками?» Ответила: «Привози.» И через час они вошли с пакетом игрушек, игр. Ника сразу же села к пианино и почти с час я слышала: «Бабушка, это о маме я играю... а это про нашего кота... про Оливку, папу…» А мы с Оливкой играли в какую-то игру, подбрасывая шарик и продвигая по полю фишки, - кто первый доберётся до финиша? Потом присоединилась и Вика, дважды выиграла. И то были драгоценные минуты!
Почти до вечера жевали они принесённые в пакете булки, колбаски, творожки, а когда предлагала им что-нибудь своё, отказывались. Счастливое сытое детство… Только бы не обрушилось, как когда-то - моё.
 
... Валерий Семенович Столяров всё позванивал мне года два: «Нам бы встретиться, поговорить…» Но не до разговоров мне было, - болел Борис.
А знакомы с ним очень давно, - обменивались книгами (а книг у него!..), ходили в гости, да и дачи наши на одном поле, так что иногда он приходил, сидели они с Борисом на порожке веранды и беседовали.
И вот недавно приехал он ко мне с желанием почитать свои записки о жизни. Читал долго, пока я не набралась смелости предложить оставить их мне, чтобы – самой... И он понял, что утомил меня, но сказал: «Не могу оставить. Племяннику обещал», на что я тихо обрадовалась: «Ну, и слава Богу».
Через день он опять позвонил и начал читать свой вопрос председателю нашего правительства Медведеву. Слушала этот «вопрос» минут пятнадцать, только однажды прервав:
- Так это вопрос или статья?
- Слушайте дальше, - только и бросил.
Но когда стал в этом послании ныть по поводу заброшенных земель, то не стерпела:
- Ну да… В советское время все земли были распаханы, засеяны, а кормили впроголодь, да и хлеб покупали в Канаде. А теперь земли вроде бы и заброшены, но Россия занимает первое место в мире по продаже зерна, да и продуктов в магазинах полно.
Он вроде  и поперхнулся, помолчал, а потом что-то буркнул и положил трубку.
Остались у меня его записки о влюблённостях и случаях, когда подвергался опасности. Может, когда-нибудь напишу по ним что-то».
 
 Усталой памятью, мечтой отпущенной, та песня старая запела вдруг:
«Мне б забыть, не вспоминать этот день, этот час. Мне бы больше никогда не видать милых глаз, но опять весенний ветер…»
Ах, песня давняя, зачем окликнула? Зачем минувшее вновь ворошишь?
Ведь холод зимний сковал безжалостно все чувства прежние,
а ты глумишься, - ты не щадишь.
Ты разрушаешь моё спокоище, - уединённый мой оберег, -
без взглядов любящих, без слов желайнейших,
что холод сгинет, растает снег.
Усталой памятью почти забытые, слова из прошлого летят, летят,
и песней светлою, и песней радости во мне трепещут, поют, журчат:
«Но опять весенний ветер в окна рвётся и зовёт, он летит ко мне навстречу, песню нежную поёт…»
Ах, песня старая, зачем окликнула?
 
Пишу повесть под названием «Сама по себе. Ручейки сознания», в которые «впадают» и другие, - из ощущений, чувствований сиюминутной жизни, но преломлённых, преображенных в некий вымысел. Издам в Ридеро. Эта книга будет шестнадцатой и, наверное, последней.
 
(Отрывок из неё):
«Ой, мобильник...
- Да, Ви. Что ты с утра-то таким голосом смурым?.. Ой, опять ты о том мужике! Да еще и мало ему дали, что только за угрозу троих пристрелил… Ви, не надо, давай не будем спор… Нет, не надо, не будем, не надо, не бу… Ви, ты и об этом мужике уже говорил. Ну, повесился он, значит лихо ему было и ни я, ни ты не помогли б… А этого еще кто и где убил?.. В Москве. Ну да, если б остался в Карачеве, может и не... Ты опять - о первом? Ну, пиши, пиши письма в защиту убийцы, а я скажу вот что: братец, ты с ума сошел… Нет, и мама тебе то же самое сказала бы… Сказала б, да еще как!.. Ви, не будем ругаться. Не могу, не хочу, не бу… Ты меня этими мужиками достал и завёл до самого вечера... Да, Ви, да!.. Ладно, постараюсь забыть… Ага… да, пока, пока.
 
Дался ему этот мужик! Уже в который раз - о нем!.. Да, Борис, да, понять его можно. Живёт один, другой информации нет, но зато… Да «зато» у меня нечаянно выскользнуло… Ну