будет.
— Только проверяй реже, и, если тебе принципиально, ночью проговорим случившееся за день. Идёт?
— Ладно.
В ожидании согруппников мужчины сокращали время рисованием на доске, и когда та была полностью исписана, Интерн предложил уйти раньше, но Слава настоял остаться. Минут через двадцать группа вернулась, а Василий Иванович сообщил Славе о победе красных, спросил о самочувствии мужчины и попросил его вернуть флаг их команды. Довольный тем, что его тайник найти не смогли, забыв, что болен, он накинул на себя куртку, которую выхватил у одногруппника, выбежал на улицу, и через несколько минут вернулся уже с флагом. Студент, которого Слава и выжидал, к тому времени ушёл, и мужчина, кинув флаг на стол, а куртку впихнув на полку, побежал в столовую.
За ужином, а также пока возвращались в «Небуйную», громких разговоров не было, переговаривались парами (Пётр Семёнович прибился к Божкам). Слава шагал позади колонны и подслушивал лепетания студента, но, когда тот заметил настойчивый интерес мужчины, перешёл на язык жестов, закрывая руки спиной. Славе стало скучно, и он, растолкав себе путь, пошёл первым.
Когда в «Небуйной» постояльцы разбрелись по кроватям, Слава подошёл к Клавдию.
— Достопочтенная Гертруда, я украду вашего мужа в коридор. — раскланиваясь перед монархами, прощебетал физик.
Гертруда не отводила глаз от Клавдия.
— Моя Гертруда, роза Рая,
Вернёмся скоро мы,
Как миг не замечая.
Слава, грудью напирая на спину короля, снова поклонившись, подгонял его чинную походку в коридор. Как только дверь за ними закрылась, и мужчины отошли к лестнице, Клавдий спросил:
— С чьих уст не так давно ещё слетело,
Что встречи наши распределены должны умело,
А ты ведёшь себя так смело.
— Ночью я хочу спать и тем более не стоять на том холоде.
— И важно ли что ты принёс?
— Следующим будет кто-то из Божков. Так что начинай копать на них. Я вообще-то думал, что ты выскажешься о том, что я сам устранил Колю.
— Для нас важней сюжет.
Коль сделал ты, один иль с позволенья,
Нам сути нет.
— Теперь по ночам не собираемся, если что-нибудь узнаём, то переговоры в коридоре. — подставляя глаза под взгляд Клавдия, шептал Слава.
— А злые уши?
— Если найдём, отрежем.
— Раз ты об этом так уверен,
Пусть будет страх весь наш потерян.
— Вот молодец.
«Они вернулись, прошёл обход, на котором Пашка обделил вниманием Славу, обкормил всех таблетками и объявили отбой, день закончился».
Утром следующего дня «небуйная» проснулась поздно для себя, но в обычное для госпиталя время.
«Ну как у них скучно!» — ныл Интерну Слава.
Пролежав полчаса на кровати, мужчина переместился к Божкам, спрашивал у них о постах, потом вместе с Петром Семёновичем отправился в туалет, после чего до осмотра просидел с Лизаветой. Зайдя в комнату, Павел Анатольевич известил о том, что час назад ему сообщили, что Коля умер в тяжёлой коме от передозировки барбитуратами. Божки соскочили молиться, Лизавета перекрестилась, остальные верующими не были и только поникли головами. За завтраком провели поминки, где каждый сказал речь об усопшем и больше о нём, как и о ЛевГене, не вспоминали.
Для занятий живописью нашли нового преподавателя, не имевшего интереса ни к людям, ни к предмету мужчину лет сорока. Госпитализированным он представился и задал рисунок на свободную тему. Но, выученные Геннадием, о состоянии которого госпитализированным не сообщали, они выбрали дежурного, который поместил перед мольбертами композицию из вазы с искусственными цветами и несколькими книгами. Слава же из занятия извлёк больше пользы, подсказывая Пётру Семёновичу и прося его помощи, разговаривая с ним о личных предпочтениях, и то, что мужчина не нашёл ничего примечательного, также посчитал значительным успехом, так как область, которая ограничивала интересы «небуйного», исключила не признающиеся ею предметы, оттого диапазон поиска уменьшался. На музыке Слава громче всех аплодировал Лизавете, а после занятия предложил проводить девушку до столовой, от чего та не отказалась.
— Представляете, я же вчера чуть не простыл. Да, меня закидали снегом, даже под куртку попало. Нет, если я вам скажу, кто это сделал, вы на него обидитесь, а я так не могу, это очень достойный человек. — Слава наклонился к её голове выражавшим тревогу лицом.
В столовой они оказались не первыми, и разговор при Божках, Клавдие и Гертруде продолжаться не мог. Усадив Лизавету на скамью, Слава сбегал за двумя подносами. Вскоре появился и студент, который решил занять место между девушкой и очень обходительным мужчиной.
Отлёживая тихий час, в раздумьях о судьбе следующих жертв, Слава повернулся к окну.
«— Мы же так ничего на них не нашли.
— А если снова по карте? — предложил, севший перед кроватью и сложивший на неё руки, Интерн.
— Сёстры те же, с гаданьем не пройдёт.
— И выстроено должно быть, как несчастный случай…
— М-да…
— И вот опять, зачем так усложнять! — после нескольких минут раздумий, воскликнул Интерн. — Если, как ты хочешь — интересно, мы сделать не можем, то с этими может случиться необычный несчастный случай.
— Если у тебя нет предложения, то не мешай мне думать. — пытался отбросить возбужденность Интерна Слава.
— Он упадёт с балкона. — он подошёл к окну. — Смотри, перила низкие, и о нём никто не знает. Ситуация: он выходит, допустим, молиться, это как они подумают, поскальзывается и переваливается.
— А если не умрёт? — скептически придрался Слава.
— Свернуть шею можно, спрыгнув и с первого этажа.
— Хорошо, мы его скинем, а как проверить, вдруг он только ударился головой и потерял сознание?
— А кто нам мешает свернуть его шею на балконе? А если он упадёт неровно, то спуститься, положить как надо и по одеялам вернуться.
— План хороший, но невыполнимый.
— Почему? — недовольно бросил гордый за свою идею Интерн, возвращаясь от двери балкона к кровати.
— Ты забыл попросить снег растаять. На балконе останутся не только его следы, но и наши.
Интерн задумался.
— У вас размер одинаковый?
— Вроде.
Слава сходил к кроватям Божков и, перевернув тапки каждого, вернулся.
— Одинаковый.
— Снега не было несколько дней. Значит и натоптал там он, потому что выходил не один раз.
— А помнишь, осенью Клавдий брал у кого-то из них одеяло.
— У Бориса.
— Значит, Глеб брал одеяло друга, а когда возвращался, накрывался своим, которое оставлял в комнате. Ладно, Интерн, признаю, хватку не потерял.»
Слава погладил друга по голове и довольный, с взлетевшим настроением, проговаривал и добавлял детали плана: предлог, под которым Глеб пойдёт на балкон, как удобнее ломать шею и т. д., а перед полдником перелёг на кровать Коли, объяснив это сокомнатникам тем, что ночью от окна дует, а он боится заболеть; «небуйные» спорить не стали.
Задумку Слава рассказал Клавдию в туалете после ужина. Королю он наказал «спать чутко», и, если придётся спускаться на улицу, тот свяжет ему одеяла.
Пока ожидали назначенного часа — время они не выбрали и надеялись на предчувствие — Интерн начал волноваться, но Слава в многочисленный раз повторил план, что помогло привести мужчину к чувствам спокойным, и они продолжили молча лежать в темноте, смотря на часы, глянцевые стрелки которых, отражая блеск снега, зашли за полночь.
— Пора. — прошептал Слава
— Пара минут.
Пролежали ещё минут пять.
— Всё, вставай.
Только Слава начал толкать Интерна с кровати, как на диагональных что-то зашевелилось. Мужчина лёг на левый бок и замер, следя за поднявшейся тенью. Тёмное пятно подходило к окнам, и отблески света раскрыл в ней Глеба, который, с накинутым на плечи одеялом, вышел на балкон.
— Давай быстрее, поднимайся. — затараторил Слава и, забыв одеяло, на цыпочках побежал за Глебом.
Расстояние от мужчины до двери было небольшое — около метра — он же стоял к ней спиной, около перил. Слава не спеша открыл дверь и вошёл на балкон, и остановился, повернув всё тело к Глебу, а рукой за спиной повёл дверь. Когда створка дошла до середины, механизм остановился. Физик передвигал руку назад — вперёд, но путь далее середин не продолжался, пытался помочь и Интерн, но также беспрогрессивно. Глеб продолжал стоять лицом к лесу, простиравшемуся за забором госпиталя и что-то шептал, потом поднял сложенные друг к другу ладони, вернул их к груди и запрокинул голову. Тут же глаза Славы заблестели, похоже, как вчера после разговора с сёстрами, он с силой дёрнул ручку двери и та, поддавшись, при этом испустив слабый писк, захлопнулась. В «Небуйной» проснулся Клавдий. Глеб вздрогнул и обернулся.
— Что тебе…
Не побеспокоившись о том, что может быть замечен «небуйными», мужчина схватил его за горло и начал душить.
— Что ты делаешь? Свернуть надо. — перекрикивая себя, метался вокруг Славы Интерн. — Они поймут, что это убийство.
Слава его не слушал и отбивал сопротивление Глеба.
— Бога нет, и это моё доказательство. — прошипел физик и убрал руку с горла мужчины.
Глеб упал на колени, схватился за шею и поднял голову.
— И Колю ты? — прокашлял он, одной рукой продолжая тереть шею, другая упала на снег. Слава не ответил и начал подносит руки к его лицу. — Значит, так предначертано.
— Идиот. — проговорил Слава и, обхватив Глеба за затылок, резко повернул голову, не дав ей договорить.
Не имея опоры, когда Слава опустил руки, тело Глеба повалилось на снег.
— А меня в детстве покрестить хотели, а как верить если получается это? — проронил Слава и, мягко улыбнувшись, посмотрел на Интерна, тот был спокоен.
Мужчины перебросили тело за балкон — упало оно так, что если бы и падало, то шея свернулась именно в ту сторону, где сломал её Слава — выборочно смели следы и подошли к закрытой двери. За окном стоял Клавдий и, как только он увидел возвращающегося Славу, подбежал открывать дверь.
— Как быстро ты.
Не встретил ли преград? — прошептал он уже её закрывая.
— А сколько прошло? — встрепенулся Слава, вздрагивая от тепла, выпустив воздух, последний раз образовавший пар.
— Мы думаем, с минуты три, не больше.
— Я столько и насчитал. Ну вот, половина дела преодолена, чуть меньше, но сути не меняет.
Слава усадил короля на бывшую свою кровать.
— Теперь на время от дела отойдём.
— И долго ли придётся выжидать?
— Не меньше недели.
— И с этим мы согласны.
Дела слишком опасны.
— Прекрасны… Не бери в голову. Ты всю ночь спал и ничего не слышал. — озвучил Слава правильные воспоминания короля.
— Спи без тревог; не глух наш взор.
Чтобы, когда опасность нас хватает
За бороду, считать, что это вздор.
— Но сведенья доставать продолжай. Всё, вставай.
Клавдий перешёл к своей кровати, а Слава, остановившись перед Борисом, стянул с него одеяло и переложил на кровать Глеба, после чего, поправив сползшую на глаза студента прядь, уснул на кровати Коли.
Пробудило его встревоженные лепетания Бориса, которого выслушивал Пётр Семёнович, и волновались они за отсутствие Глеба и пропажу одеяла. Слава заинтересовался и, взволнованный, подсел к ним. Борис, сминая в руках край фиолетовой рубашки, снова рассказал, что ждёт друга, между тем вставляя вздохи и причитания, и ответил на вопросы Славы тем, что раньше Глеб с утра не уходил, а если выходил из комнаты один, а это за всё их время проживания случилось не более десяти раз, говорил куда и когда
