глупости, А-Цяо, — снова рассмеялся Янь Уши, он был уже в шаге от даоса. По лицу Шэнь Цяо потекли слёзы.
— Глава Янь! — послышался ещё один голос, принадлежавший Сан Цзинсину. — Не убивай его, отдай его лучше мне!
— Почему бы и нет? Я здорово развлекусь, наблюдая, что ты будешь делать с ним.
— Янь Уши, пожалуйста! — закричал Шэнь Цяо. — Как ты можешь так поступать со мной!
— А-Цяо, проснись! — начал расталкивать его глава Янь. Очевидно, даосу снился кошмарный сон, потому что он кричал и плакал, вцепившись в Янь Уши.
— А-Цяо, слышишь, все хорошо, это всего лишь сон, — прошептал ему на ухо Янь Уши. Шэнь Цяо успокоился, перестав кричать и ещё сильнее вцепился в него. Глава Янь гладил его по голове, как ребёнка, и Шэнь Цяо притих.
Наутро даос встал с головной болью, волосы были разлохмачены. Он всю ночь спал на Янь Уши.
— Как плохо...
— Что тебе снилось, А-Цяо? Ты всю ночь кричал: "Янь Уши, не делай этого!" и плакал. Так чего мне не делать? — с ухмылкой посмотрел на него Янь Уши. Шэнь Цяо вспомнил свой мерзкий сон. Даже во сне было мучительно больно переживать предательство главы Янь.
— Это был очень плохой сон, я не хочу вспоминать о нем, — проговорил даос, пытаясь прийти в себя, он заметил, что совершенно нагой и сразу же прикрылся одеялом.
— Где моя одежда? Зачем ты раздел меня, пока я спал?
Янь Уши этому рассмеялся.
— Ты заснул, кроме того, тебе было плохо и тошнило, не вижу ничего плохого или странного, что я раздел тебя, чтобы уложить в кровать.
— Что ты делал со мной?..
— А-Цяо, ты меня удивляешь, — не выдержал Янь Уши. — Мы спали с тобой уже не один раз, а ты продолжаешь вести себя словно девица, которая боится, что я лишу её девственности. Я ничего с тобой не делал ночью, если уж тебе так интересно! Но ведь это ты притащил меня в спальню и грозился что-то со мной сделать, так можешь продолжить сейчас, я полностью в твоём распоряжении.
Янь Уши демонстративно разлегся на постели, раскинув руки в стороны. Шэнь Цяо покраснел.
— Глава Янь, прости меня, если я чем-то обидел тебя вчера, я был так пьян, что ничего не помню...
— Глупости, ты ничем меня не обидел, я от души посмеялся, — Янь Уши подсел к Шэнь Цяо и прижал его к себе, даос продолжал прикрываться одеялом.
— А-Цяо, если ты чего-то хочешь, не стесняйся, я могу исполнить твои желания... — прошептал Янь Уши ему на ухо, заставив еще больше покраснеть.
— Мне снился очень плохой сон, что ты снова предал меня, — проговорил Шэнь Цяо, уткнувшись ему в плечо.
— Это просто сон, А-Цяо, просто сон, — Янь Уши слегка укусил его за шею.
— Глава Янь, я же попросил... Мне плохо, болит голова и тошнит, зачем я выпил вчера столько этого сливового вина!
— Иди, умойся и приведи себя в порядок.
— Моя одежда... — проговорил даос. Янь Уши знал, что Шэнь Цяо не вылезет из-под одеяла, пока он не подаст ему одежду и не отвернётся, чтобы даос смог переодеться. Вздохнув, Янь Уши протянул ему халат и пошёл к выходу, чтобы привести в порядок самого себя.
— А-Цяо, не забывай, что через несколько дней мы едем по приглашению в императорский дворец, — бросил на ходу Янь Уши. Шэнь Цяо схватился за укушенную шею, переживая, не будет ли на ней синяка.
После смерти Юйвэнь Юня, на престол Северного Чжоу взошел малолетний принц Цзин-ди. Воспользовавшись ситуацией, Ян Цзян, который был полководцем в Северном Чжоу, захватил власть в свои руки и сломил сопротивление начальников войск. Он беспощадно расправился с членами клана Юйвэнь, правящими в Северном Чжоу. После того, как Ян Цзян одолел своих врагов, он объявил себя новым императором и назвал государство именем Суй. С тех пор его именовали императором Вэнь-ди. Вэнь-ди отменил закон в Северном Чжоу, запрещавший буддизм и даосизм.
Ранее, для представителей высших классов буддизм казался мало привлекательным, потому что имел антисемейную направленность, ведь истинным буддистом считался монах, который покинул семью ради жизни в монастыре, что противоречило традициям сыновнего послушания. Истинный буддист должен был отказаться от плотской любви, которая служила основой продолжения рода. Изображения Будды, соответствовавшие канонам индийской красоты, считались противоестественными и уродливыми, а одежда, составлявшая оголенным одно плечо — нескромной. Но самым странным считалось представление о том, что мир —порождение нашего воображения, а также понятие греха и наказания за него.
Сейчас же, знать, исповедующая конфуцианство, была очарована буддизмом, который теперь получил широкое распространение. Популярностью пользовались школы медитации, близкие по своей идеологии к даосизму. Вэнь-ди основал много буддийских храмов и поддерживал образованных монахов. Монахи занимались благотворительностью, проводили религиозные церемонии, молились о дожде, просили благословения у предков императора.
Вэнь-ди не осуждал даосизм, буддийская форма которого формировалась на протяжении целого столетия. Лао-Цзы превратился в главное божество, появились храмы, монашеские ордена и священные тексты. Но в управлении страной император придерживался конфуцианских принципов с их послушанием, что так импонировало ему. Конфуцианство лежало в основе политической реформы, проведенной в эпоху династии Суй, принесшей спокойствие и стабильность огромной империи, терзаемой войнами.
Во дворцах и при дворе императора собирались художники, учёные, поэты. В элитных салонах отшлифовывалось искусство утонченной беседы. В традициях даосизма отточенная мысль должна была выражаться совершенным языком в наиболее лаконичной форме — получившей название "чистой беседы".
Глава 25. "Боишься разочароваться во мне, если я тебя предам или боишься потерять меня?"
Шэнь Цяо и Янь Уши ехали в повозке в императорский дворец. Даос выбрал одежду небесно-голубого цвета, которую Янь Уши купил ему для этого случая. Они обсуждали политику. Глава Янь сотрудничал с Ян Цзянем, который был только рад иметь такого защитника, переживая за свою безопасность. Но что будет, если преемник Ян Цзяня этого не поймёт? Янь Уши забегал наперед, просчитывая разнообразные варианты. Видение Янь Уши было настолько обширным и проницательным, что многие люди в мире боялись его.
— Если Янь Гуан сможет занять трон в будущем, этот достопочтенный сможет сотрудничать с ним, но если он откажется, тогда я буду преследовать его... А-Цяо, с тобой что-то происходит, несколько дней подряд ты слишком задумчив, в чем дело? — Янь Уши, как бы между прочим, положил свою ладонь на колено даоса. Шэнь Цяо, как можно вежливее, убрал его руку.
— Меня не оставляет в покое тот сон, что приснился на днях, — проговорил он.
— Боишься разочароваться во мне, если я тебя предам или боишься потерять меня? — с присущей ему ехидной усмешкой, спросил глава Янь.
— И то, и другое, — опустил голову Шэнь Цяо. Руки Янь Уши немедленно схватили его, привлекая к себе. Шэнь Цяо, как тряпичная кукла, безвольно опустился в объятия главы Янь. Глаза Янь Уши горели такой неуправляемой страстью, что он был готов овладеть этим бедным даосом прямо в повозке.
— Глава Янь, я тебя прошу! — попытался оттолкнуть его даос. — Мы едем на встречу с императором, пожалуйста, дождись уже, когда мы вернёмся домой.
Уловив в его словах сенс, Янь Уши, разочарованно выпустил Шэнь Цяо из своих объятий.
— Хочется вернуться домой прямо сейчас! — сказал Янь Уши. Шэнь Цяо отсел на безопасное расстояние, поправляя волосы и одежду. Он опасался, как бы глава Янь не выкинул чего-нибудь во дворце, за что придётся краснеть (от этого человека можно было ожидать всего, чего угодно).
— А-Цяо, а помнишь, как ты кормил меня супом из баранины? — мечтательно сказал Янь Уши. — Тогда я сильно болел, но время от времени приходил в сознание и все чувствовал. Я подумал, что ты просто хочешь поцеловать меня, пока я сплю, и так обрадовался...
Щеки Шэнь Цяо зарделись.
— Глава Янь уже тогда имел на меня виды?
— Я всегда имел на тебя виды! — воскликнул Янь Уши. — А-Цяо, я всегда хотел тебя, хоть полюбил несколько позже.
Янь Уши потянулся к руке даоса и сжал её в своей ладони. В этот момент Шэнь Цяо очень захотелось прижаться к нему и просидеть так всю дорогу, но он знал, что если сделает это, то неминуемо последует продолжение и тогда ему не избежать своей участи. Поэтому, даос остался на своем месте. Янь Уши по-прежнему сжимал его руку в своей.
Большую часть площади города занимало пять огромных дворцовых комплексов. Один из них состоял из сорока зданий, соединённых крытыми галереями и имел огромный зал для аудиенций — его построили на террасе. В этом дворцовом комплексе имелись покои для императора и императрицы, дома для придворных, библиотека, арсенал и храмы, посвящённые предкам. У входа в главные дворцы были установлены статуи и колокола. Сами дворцы были украшены многочисленными пирамидальными башенками. Деревянные балки и колонны внутри дворцов источали приятный аромат и были расписными; основания колонн изготавливались из нефрита, полы блестели полированным камнем, а стены были облицованы деревом и украшены живописью на шёлке и шелковыми гобеленами. Грандиозные фрески дворца и зала предков изобиловали мифическими сюжетами и пейзажами.
Шэнь Цяо завораживала эта величественная красота и он разглядывал дворец, раскрыв рот, пока не почувствовал горячее дыхание главы Янь сзади на своей шее, который явно чего-то хотел. Это заставило Шэнь Цяо ускориться. Сегодня сюда были приглашены представители различных сект: буддистских, даосских, конфуцианских, демонических.
Огромные фрески эпохи Хань выглядели яркими и живыми. На росписях отражались все существа на земле и в морских водах, боги и души умерших людей. Особенно привлекло Шэнь Цяо старинное императорское зеркало безупречной работы: дракон слева и тигр справа отгоняют зло. Красная птица и Чёрный воин соответствуют силам инь и ян. "Да будут твои сыновья и внуки здоровы и благополучны, да будет дарована долгая жизнь твоим родителям, да посетят тебя счастье и богатство, а жизнь твоя будет дольше, чем у металла и камня, и станешь ты как князь и царь".
Залюбовавшись зеркалом, Шэнь Цяо отстал от Янь Уши.
Он бы узнал его из тысячи. Лицо Сан Цзинсина исказила похотливая и жестокая гримаса, его глаза жадно загорелись, когда он увидел даоса. В этом нежно-голубом халате Шэнь Цяо казался таким хрупким, таким невинным, что Сан Цзинсин насилу сдержал себя, чтобы не схватить его прямо здесь же, но он был не настолько глуп или необуздан, чтобы сделать это в императорском дворце.
Если дело касалось похоти, аппетиты Сан Цзинсина не ведали предела. На самом деле он хотел обладать всеми, кто ему приглянулся, а не только самыми юными мальчиками и девочками. Но так как в секте Хэхуань практиковали искусство двойного совершенствования, он предпочитал наслаждаться девственниками. Считалось, что девственники сохраняют в себе первобытную духовную энергию. К несчастью для Сан Цзинсина, Шэнь Цяо больше не был девственником, но это ни капли не умерило пыл главы секты Хэхуань. Сан Цзинсин не мог найти себе покоя, потому что не мог заполучить этого даоса.
Шэнь Цяо поднял голову
