Тысяча и одна осень

противником. Видимо, ничего не изменилось даже сейчас и я по-прежнему нужен тебе лишь ради забавы.
  — Вот какого ты обо мне мнения! — сказал Янь Уши, атакуя его уже с другой стороны. — Я-то думал, что мы вместе и между нами обоюдные чувства.
  — Я несколько раз повторил тебе, что мне нужна передышка, но ты слышишь только себя! — ответил Шэнь Цяо, увернувшись от очередного удара Янь Уши.
  — Ты устал от меня, А-Цяо? Я предложил тебе меняться, но ты, как всегда, отказался, потому что ничего не можешь, — в доказательство своих слов, Янь Уши, применив силу, повалил даоса на пол, придавив его тяжестью своего тела. Шэнь Цяо не мог вырваться, Янь Уши бесспорно был сильнее, это начало ещё больше злить и раздражать даоса. Глава Янь со злорадной ухмылкой смотрел на него, наслаждаясь его беспомощностью.
  — Так хочешь вырваться от меня, А-Цяо? — его лицо вдруг стало серьёзным и даже надменным. — Думаешь, что этот достопочтенный начнёт сейчас насиловать тебя? Я себя уважаю, а насилие оставлю для таких падших людей, как Сан Цзинсин.
  Он отпустил Шэнь Цяо и встал с пола, смотря на даоса сверху вниз.
  — Раз тебе так неприятно, я больше не стану трогать тебя, — сказал Янь Уши. — Честное слово, куда проще сходить в бордель и получить услуги людей, знающих свое дело, чем каждый раз драться с человеком, который в постели ведёт себя подобно бревну.
  Не оборачиваясь, Янь Уши вышел, хлопнув дверью. Шэнь Цяо прекрасно знал, что сейчас в нем говорит уязвленная гордость. Он приподнялся и сел на пол, пытаясь прийти в себя. Агрессия постепенно исчезла, уступив место злости на себя самого. Ци Фэнге всегда учил его контролировать свои эмоции, а не становиться их рабом, но сегодня эмоции управляли им до такой степени, что он даже напал на Янь Уши! Обычно спокойный и уравновешенный, сегодня Шэнь Цяо впал в неистовство и теперь корил себя за это. Не стоило так опрометчиво поступать. Он знал, что теперь Янь Уши очень обиделся на него.
  "Никогда и ничего не делай в гневе", — вспомнил он мудрые слова Ци Фэнге. Что теперь делать, оставаться тут? Уйти в Сюаньду? Это ещё больше испортит их отношения, которые уже и так начали трещать по швам. Слова Янь Уши насчёт борделя и всего остального прозвучали обидно. Шэнь Цяо было весьма неприятно вспоминать их. Даос подумал, что лучшее, что он сейчас может сделать — это уйти, дать остыть и себе, и Янь Уши. Не смотря на все недостатки этого человека, Шэнь Цяо вовсе не хотел терять его, потому что Янь Уши каким-то чудесным образом постепенно стал частью его самого. Шэнь Цяо действительно полюбил его. Это была не та любовь, которую он мог испытывать ко всем вокруг, это была та самая, особенная, личная любовь, можно сказать, даже интимная. Та самая любовь, когда частички душ двух людей соединяются в одно целое, дополняя друг друга.
  Шэнь Цяо печально вздохнул, все было не так, как хотелось бы. Поправив халат и растрепавшиеся волосы, даос вышел из дома, решив отправиться в город, чтобы отвлечься от своих мыслей.
  Случайно он попал на представление бродячих иллюзионистов, которые показывали различные фокусы: глотали ножи и изрыгали пламя, соединяли бумажные клочки в целый лист бумаги, доставали цветок лотоса из пустой чашки и фонарь из-под разостланного ковра, вынимали тыквы из живота мальчика, превращали ремень в змею, а туфли в кролика, делали так, что в котле с кипящей водой плавали рыбки. Заклинатели змей сопровождали своё представление музыкой и звуковыми эффектами: имитацией ударов грома, голосов животных и птиц. Наблюдая за всем этим, Шэнь Цяо немного отвлекся от ссоры с Янь Уши. Особенно его внимание привлек парень, танцующий с мечом. Очевидно, что он далёк был от боевых искусств, но как грациозно и гармонично он танцевал, будто сливаясь с мечом, как со своим любовником. Шэнь Цяо подумал, что в сражении он и его меч Шаньхэ Тунбэй тоже сливаются в единое целое и смертельный бой превращается в танец, сплетенный из тысячи гармоничных движений.
  — Господин Шэнь, какая удача снова увидеть вас! Само провидение снова свело нас вместе! — услышал даос чей-то бодрый голос и спустился на землю, оставив свои фантазии о танце и мече. Перед ним стоял человек, лицо которого казалось знакомым. Шэнь Цяо напряг память, пытаясь вспомнить, где бы мог видеть его.
  — Мы виделись в императорском дворце, — с мягкой улыбкой напомнил о себе мужчина. — Помните, я тот самый художник, который бы очень хотел вас нарисовать?
  — Ах да, конечно, извините, — улыбнулся в ответ Шэнь Цяо, — просто я не знаю вашего имени, господин...
  — ...Фань, меня зовут Фань Ан, — ответил человек, продолжая улыбаться. — Какая удача, Шэнь даочжан, что я снова встретил вас! Я все ещё не теряю надежду, что вы согласитесь позировать для моей картины и я смогу вас нарисовать.
  — Господин Фань, я не... — растерянно начал Шэнь Цяо, но человек не дал ему и слова вставить.
  — Господин Шэнь, ваш отказ разобьет моё отчаянное сердце художника, пытающегося запечатлеть на своих свитках прекрасное. Моя мастерская находится совсем недалеко отсюда. Шэнь даочжан может уйти в любое время, когда пожелает, если ему надоест позировать этому бедному художнику.
  Не давая Шэнь Цяо ответить, художник увлёк его за собой. Даос вспомнил, что поругался с Янь Уши и ему стало неприятно. Быть может, действительно стоит посетить мастерскую этого любезного художника, чтобы немного отвлечься от неприятных мыслей? Шэнь Цяо следовал за Фань Анем, хоть и считал, что художник выбрал для своего портрета не того человека, ведь есть люди куда красивее его.




Глава 32. "Глава Янь, как всегда, остер на язык"

  Фань Ан болтал без умолку, пока они шли в мастерскую.
  — Господин Шэнь, как я только вас увидел в императорском дворце, в небесно-голубых одеждах, сразу подумал: "это он!" Тот самый человек, которого я давно ищу, чтобы написать с него портрет. Ваша красота столь изысканна, что любой художник сочтет за честь изобразить её на своём свитке!
  — Господин Фань, вы заставляете меня краснеть. Во мне нет ничего необычного.
  — Не скромничайте, Шэнь даочжан, вы прекрасны и мой портрет докажет это. Живопись — это обретшая форму поэзия, ведь в ней можно найти отражение мельчайших нюансов: шум ветра, движение песка, взмах крыльев бабочки.
  Шэнь Цяо подумал о том, что если бы не вступил на путь боевых искусств, сам бы стал, возможно, художником или поэтом, или музыкантом, играющем на гуцине. Но в мире по-прежнему слишком много зла и нет времени праздно наслаждаться написанием стихов или музыки, слишком много людей нуждаются в помощи. Шэнь Цяо вспомнил, как Ци Фэнге дал ему однажды "меч скорби гор и рек", даос принял этот путь и теперь неотступно будет следовать ему.


  Шэнь Цяо уже добрых два часа сидел без движения, руки и ноги начинали затекать. Он все это время смотрел на персиковое дерево, нарисованное акварелью на шёлке, потому что голову нельзя было поворачивать. Даос рассмотрел лепестки персикового дерева в мельчайших деталях: оттенок, форма, падающие тени, лепестки, подхваченные ветром.
  — Господин Шэнь, я сейчас схожу за новой тушью и сразу же вернусь, — сказал художник. Шэнь Цяо кивнул. Когда Фань Ан вышел, даосу стало очень интересно, что он успел нарисовать за эти два часа. Шэнь Цяо встал со своего места и подошёл, чтобы взглянуть на свиток. То, что он увидел на свитке, повергло его в шок: несколько кривых линий напоминали жалкое подобие геометрических фигур. Было очевидно, что человек этот не просто не умеет рисовать, а даже кисть взял в руки в первый раз в жизни. Шэнь Цяо озадаченно разглядывал незамысловатые линии, напоминающие круг и овал, когда внезапно почувствовал сильный удар по голове. В глазах потемнело и он потерял сознание.

Янь Уши, эмоции которого уже улеглись, принялся искать Шэнь Цяо по всему дому, но даоса нигде не было. Глава Янь пожалел о своих опрометчивых словах, брошенных в гневе, он ощущал острую потребность в Шэнь Цяо и вышел, чтобы поискать возлюбленного в своём громадном саду.
Листья с веток уже облетели, природа готовилась к зимнему сну. Подувший в лицо холодный ветер заставил поплотнее натянуть капюшон. Шэнь Цяо нигде не было видно и Янь Уши почувствовал щемящую в груди тоску и одиночество. Ни с того, ни с сего, позади послышался жизнерадостный смех. Глава Янь обернулся и увидел перед собой Юань Сюсю из секты Хэхуань. Что ей здесь надо?
  — Глава Янь все также превосходно выглядит. Интересно, сколько тебе лет, Янь Уши, что ты до сих пор так молодо для своего возраста выглядишь? Ведь можно и влюбиться, — засмеялась женщина.
  — Если ты пришла сюда для того, чтобы меня соблазнять, могла бы одеться поприличнее, ты выглядишь настолько вульгарно, что меня начинает тошнить, а этот достопочтенный только что собирался перекусить.
  — Глава Янь, как всегда, остер на язык. Я конечно же забыла, что в последнее время тебя очень интересуют даосы. Этот парень из даосской секты действительно настолько вскружил голову Лао Янь? — снова засмеялась Юань Сюсю.
  — Говори, зачем пришла и поскорее избавь этого достопочтенного от созерцания вульгарной женщины из секты Хэхуань.
  — Как грубо, глава Янь. Знаешь, с сектой Хэхуань лучше дружить, а у каждого, кто стоит у неё на пути, могут быть серьёзные неприятности. А то мало ли, что может случиться с каким-нибудь даосом.
Янь Уши рассвирепел:
  — Пусть только хоть один волос упадёт с головы Шэнь Цяо...
  Он выпустил в Юань Сюсю поток своей внутренней ци, но женщина будто растворилась в воздухе, как будто её никогда и не было. Она оставила за собой лишь звенящий в ушах смех.
С новой силой подул холодный ветер, Янь Уши стал зябнуть и закутался в плащ. Он почувствовал такое сильное одиночество, что от этого хотелось кричать. Ветер раскачивал обнаженные ветви деревьев. Глава Янь не мог избавиться от тревожного предчувствия, охватившего душу. Возле его ног кто-то терся. Он увидел олененка и склонился, чтобы погладить. Олененок пугливо отшатнулся в сторону, но Янь Уши схватил животное, чтобы оно не убежало.
  — А-Цяо... — задумчиво проговорил Янь Уши.

  Шэнь Цяо открыл глаза и понял, что не может пошевелиться. Конечно же, его акупунктурные точки были заблокированы. Даос сидел, опершись о стену и разглядывал помещение. Вдруг, от стены будто бы отделились две худые маленькие тени. Шэнь Цяо заметил, что на него смотрят два мальчика, лет двенадцати на вид, совсем ещё дети. Увидев, что даос пришёл в себя, один из мальчиков спросил:
  — Господин чего-нибудь хочет?
  Заклятие молчания не было наложено и Шэнь Цяо имел возможность хотя бы говорить.
  — Я бы хотел... воды... — пересохшими губами проговорил даос.
  — Сейчас принесу, господин.
  Второй мальчик остался в комнате и наблюдал за ним.
  — Где я нахожусь? — спросил Шэнь Цяо. — Почему я здесь? Кто вы?
  — Вы в резиденции господина Сан Цзинсина.
  Стоило ли сомневаться, кто за всем этим стоит!
  Вернулся мальчик, который вышел за водой. Он поднес чашу к губам Шэнь Цяо и тот с жадностью выпил всю воду, почувствовав небольшое облегчение. Голова болела и немного кружилась после удара. Шэнь Цяо разглядел вблизи руки мальчика, который поил его водой — все они были покрыты раскрасневшимися