понесут
и покажут Богу в свое оправдание!
- Иди ты со своими стихами…
- Это Маяковский, дурында ты необразованная!
За городом пересели на попутку. Звук дождя отступил под напором радиоприемника, мерное покачивание автомобиля расслабило - путники задремали…
Очередная плаксивая песня резко прервалась скрежетом радио, и машина, вильнув, остановилась. Антип открыл глаза – постоянная опасность приучила к чуткому сну. Рустам приходил в себя медленно, устало моргая красными веками.
- Что происходит-то? – нервно буркнул водитель.
В нескольких километрах впереди, там, где должны уже виднеться здания Херсона, висело огромное черное облако. Тьма накрыла город, клокоча и извиваясь клубами непроглядного марева. Белесые до слепоты молнии непрерывно шарахали, разносясь по округе оглушающим громом. Ураганные порывы швыряли в окна автомобиля потоки воды, и придорожный мусор, собравшийся в опасные стаи, атаковал машину, гремя по металлу обшивки.
- Что там? – трясущимся голосом спросил Рустам, указывая на черное облако.
- Там Херсон! – ответил водитель, - Но ехать туда не стоит – какой-то дикий ураган бушует!
- Мы выйдем здесь, – однозначно заявил Антип, открывая дверь авто, - Сколько до города осталось?
- Через мост километров семь, не более… - растеряно произнес таксист, перекрикивая стихию.
Дождь мгновенно промочил и без того непросохшую одежду. Ноги, по щиколотки увязнув в придорожной грязи, передвигались с трудом. Грохот грозы и усталость заставляли молчать. Ветер, больно лупивший в лицо, усиливался с каждой минутой, а дождь густел настолько, что пробиваться сквозь него приходилось почти наощупь.
Речушка, недавно весело журчащая под старым мостом, взбесилась. Всклокотала мутною пеной, поедая берега. Наконец, она разошлась настолько, что, приподнявшись еще, бросилась на асфальт. Залив электронику, остановилось несколько машин. Оторопевшие водители покрывали матом нерадивые драндулеты, погоду, друг друга, но повлиять на ситуацию не могли.
Высоченный автобус, рассчитывая на неуязвимость, прибавил скорости. Скрывшись за пенными крыльями воды, он смело форсировал разлив! Синий кузов появился на противоположном берегу, радостные крики пассажиров долетели сквозь грохот катаклизма и сигнал клаксона озвучил победу!..
Со встречной полосы вылетела фура, и, сломавшись за тягачом, изогнувшись поперек шоссе, неуправляемая громадина врезалась в кабину автобуса... Фонтаном брызнули стекла! Металл кузова искорежился как перегретая фольга, и автобус подлетел в воздух. Многоголосый вопль перекрыл грохот стихии; транспорт, совершив кульбит, приземлился на бок, рассыпая искры по шоссе. Раздался взрыв! Шар огня мгновенно разросся, пожирая десятки жизней…
- Надо… надо помочь, - старался перекричать бурю Рустам.
- Нет! – однозначно заявил Антип, - Надо идти! Там много водителей – разберутся! Нельзя останавливаться!
- Как перейти реку? – снова заорал Рустам.
- Поищем другой мост! Пошли!
Вышли на пашню. По полю двигаться было почти невозможно – ноги вязли в размокшей земле. Пришлось сойти еще ниже к реке, благо она сама вышла навстречу, но у воды дерн еще не размыло окончательно. Ноги скользили, снимая скальп с травянистого слоя, но ниже не тонули. Идти было трудно, но возможно.
Сбившись в кучу, под стволом сваленного дерева спряталась семья диких уток. Серенькая мамаша, защищая детей от незваных гостей, высунула голову и защелкала клювом. Ураган подхватил героиню, и, не дав раскрыть крылья, запустил в черноту туч. Далекий кряк, маленькое пятнышко и нет больше смелой защитницы…
В бурлящем небе проявился вертолет. Разгребая винтом лохмотья облаков, железная туша устремилась к месту недавней аварии. Почти беззвучный на фоне стихии, он завис над шоссе, раскидывая по сторонам потоки гигантских луж.
- Смотри, спасатели! – заорал Антип, - Нам бы туда! На вертолете быстро доберемся!
- Не пустят! – отвечает криком Рустам, - Там раненных полно!
- Давай попробуем! Раз уж он осмелился вылететь в такую погоду… Попытка не пытка!
Развернули назад. В ярких отсветах грозы виден вертолет, качающийся в нескольких метрах над землей. Летчик примерялся, выбирая безопасное место, машина непослушно дернулась - очередной разряд - и молния попала в корпус! Вертолет подбросило, и винт разлетелся на куски, чудовищно лязгнув металлом. Горящая машина упала вниз, добивая взрывом выживших…
Старый мост истошно скрипнул, вздрогнул и обрушился в бурлящую реку.
- Твою ма-а-ать, - схватился за голову Антип.
Снова полезли вдоль реки, отворачиваясь от катастрофы. Снова в другую сторону. Снова в неизвестность… Деревья, под ударами стихии, до земли склоняли макушки. Некоторые, устав сопротивляться, со скрипом бросались вниз, угрожая прибить нерадивых путников могучими, шершавыми трупами. Огромная ель, не выдержав нагрузки, упала в сторону реки. Корни остались на обжитом месте, якорем вцепившись в землю, а макушка, взмахнув колючими руками, приземлилась на другом берегу. Образовался мост.
Не сговариваясь, направились туда. На четвереньках, для большей устойчивости, поползли по липкому от смолы стволу. Колючие ветви царапали лица, промокшая одежда цеплялась за изломанные сучья, в ладони впивались шрамы торчащей коры. Разгребая хвою, выбрались на берег.
Вокруг та же мгла и грохот. Те же трудности пути, но впереди, за жижей вспаханного поля, за стеной шипящего дождя, вырисовались силуэты деревни. Левее, где спрятан в черноте Херсон, безостановочно работают молнии; там же, где угадывались хатенки - неожиданное спокойствие. Решили зайти в село, отдохнуть.
Ноги Рустама утопали в пашне как в болоте, руки хватались за более сильного товарища, а лицо, залепленное грязью, выражало злость и напряжение. Но цель видна. Почти ощутима. Вожделенный отдых маячил впереди уютными избушками. Природа бесновалась, хлеща Херсон батогами урагана; над шоссе, где разбился вертолет, слышались выстрелы грозы; над головами темень, но дождь как будто начал затихать. А впереди… а впереди солнце! Яркое, теплое, высвечивающее белые мазанки. Оглядываться назад – страшно. Смотреть вперед – удовольствие. Усталые ноги не держали - по жидкой грязи пришлось ползти.
…Выбрались на проселок. Сухой, словно берег бескрайнего моря слякоти. Выплыли! Рустам плюхнулся в пыль дороги, Антип присел рядом. Под теплыми лучами солнца стало спокойно, приятно. Зеленые сады за хлипкими, но аккуратными плетнями, сверкали зрелыми фруктами. Ярко желтые подсолнухи классикой украшали изгороди. Калитка призывно поскрипывала на ржавых петлях, а за ней, на горбах ухоженных грядок, зеленели спелые кавуны – арбузы!
- В ноябре? – весело спросил Антип.
- Угу, - пробормотал Рустам с видом человека, разбирающегося во всем, - Здесь же юг!
- Тпру-у-у! – раздалось над ухом, сквозь чудной, старинный скрип, - Вы чей-то тут?
Подъехала телега. Старая, рыжая кобыла, склонив голову, с интересом обнюхала путешественников. Сморщенный годами дедок, с приветливой улыбкой, уставился на путников.
- Эт откуда ж такие?
- А где мы? – вопросом на вопрос ответил Антип.
- Маятовка енто. А куды надо-то?
- В Херсон…
- У-у-у, - понимающе протянул дед, - Нонче там пасмурно. Отдохнуть завернули?
- Ага, - весело отозвался Рустам, поднимаясь.
- Заскакывай в тялегу! – пригласил местный, - Обсохните у мене. Водки не обещаю, а чаем угошу.
Путники переглянулись: несколько минут отдыха не помешают. Запрыгнули на скрипучий остов, разваливаясь на мягком, ароматном сене.
- Трогай, фью-и-и! - с присвистом выдал дед, и лошаденка неторопливо начала движение.
- А что за село-то? – Рустам с удовольствием рассматривал беленые хаты.
- Да сяло, как сяло. Молодежи-то мало, в основном-то одно старичье. Живем пока…
- Пока? – поднял брови Антип.
- Да город-то здоровущий - наступаить! Балакають, что пожрет нашу Маятовку. А вы-то сами-то откель?
- Москва, - не вдаваясь в подробности, объявил Антип.
- О, как! Столица? Эвано как… В Херсон-то на кой?
- Да, дела, отец. Дела.
- Хорошо, когда есть дела… - протянул старик, - Хорошо…
- Слушай, - Антип склонился к уху приятеля, - Странный говор у деда! Разве тут так говорят?
- Приезжий?
- Ага, и Москва у него столица! Типа, несколько десятилетий телевизор не смотрит, газет не читает?
- Ну, да, - согласился Рустам, - Странный. Будем внимательней - чайку выпьем, да и свалим.
Домик у старика чудной. Дед древний, а хата будто вчера поставлена. Небогатая, с соломенной крышей, но аж блестит чистотой. Словно декорация для фильма. Стекла в окнах новые, на подоконниках цветут герани; кровать, в дальнем углу, заправлена ярким, красным покрывалом.
Чай приготовила внучка – вот так одно старичье! – девица лет двадцати с небольшим. Волосы длинные и черные, почти смоленные. Лицо светлое, как будто всю жизнь пряталась от солнца. Глаза огромные, окружены густыми длинными ресницами. Высоченная. Стройная. Фигура – загляденье!
- Ты ж, дедок, говорил, что нет молодежи? – промурлыкал Антип, облизываясь на суетящуюся внучку.
- Так и не жавут же тута! Приезжают вон тока на праздники, да выходные.
- Сейчас, вроде как, будни? – глаза Рустама не выпускали девицу.
- А хрен их знает, че понаехали, - отмахнулся старик, - Дашь, вы че приперлись-то на буднях? Почитай в кажном доме по внуку!
- Чтобы помогать вам, стареньким, - улыбнулась в ответ внучка, ласково теребя остатки волос на голове деда.
- Во, вишь, помощники! – скрюченный палец поднялся вверх, - То годами нетути, а то навалились усе разом! Дома, вон вишь, подправили! Как в кине сделали! Слышь, Даш, а че соломой-то покрыли? На андулины деньги́ нету?
- Так экологичнее, - отозвалась с кухни внучка, улизнувшая за печеньем.
- Вишь, как! Экологичнее! Раньше-то говорили «по нищете», а теперь, во – экология!
- Дарья, - спросил Рустам, - А подруги тут у тебя имеются?
- Конечно! – появился в комнате девушка, и принялась раскладывать печенье по блюдцам. - Сейчас чаем напою и поведу знакомиться.
- В таком виде? – испугался татарин, - Мы же в грязи все!
- Ничего! Сходим в баньку. Вещи почистим. А вечерком на дискотеку!
- Какая гостеприимность! – недовольно буркнул Антип, и продолжил, обращаясь к одному Рустаму, - Валить надо.
- Не спеши, - отмахнулся приятель, - В грязной одежде ни в одну церковь не пустят! Пусть помогут, раз предлагают.
- Эх, странно…
- Не переживай! От таких чудищ уходили, а от баб не уйдем что ли?!
***
- Смотри-ка, - пробурчал себе под нос Волна, - Как в сказке: и в огне не горят, и в воде не тонут…
- В сказке – это точно, - отозвался из-за спины Михаил, - Боюсь только, это совсем другая сказка…
***
Баня, шипя обжигающим паром, расслабила. Хлебный аромат, подгорелого на камнях кваса, приятно щекотал ноздри. Девахи, отборные и крепкие, словно выбранные по лекалу, бессовестно голые, умело работали веничками. Пар, густой как крем, аккуратно подцеплялся на размоченную березовую листву; нежно, чтобы ни обжечь, горячая субстанция укладывалась на спины, и веники снова мягко прогуливались по коже, изгоняя остатки усталости.
Пшиииии! - вновь застонали раскаленные камни. Не стесняясь наготы, выскочили на улицу. Купель, сложенная из массивных бревен на месте бойкого родника, встретила ледяной водой.
- У-у-х! – радостно отфыркивался Антип, - Вот это дело! Вот это да!
-
