Пси-войны: Запад и Восток. История военного применения экстрасенсорики

так, как я и предполагал. Меня пригласили на Ночную Линию оппонентом бывшему директору ЦРУ (а в 2008 году действующему Министру обороны) Роберту Гейтсу и аналитику ЦРУ, который был назван только по имени — Норм. Я снова предупредил босса, что интервью состоится, и сообщил ему запланированную дату и время программы.
Выпуски Ночной Линии обычно выходят в прямом эфире. В отличие от любого другого, этот записывался на пленку за несколько часов до эфира. А за несколько часов до того как отправиться в студию ABC в Сан-Франциско для записи беседы на плёнку, у меня состоялся самый трудный в моей жизни разговор с боссом. Мне позвонили домой из SAIC.
— Эд, ты на прямой линии с моим руководством и корпоративным юристом, — раздался в трубке голос Тома. — Мы приказываем, чтобы ты НЕ ходил на шоу Ночная Линия.
Я сначала подумал, что он шутит, ведь нас связывали очень дружественные отношения и взаимное уважение. И я тут же совершил первую из многочисленных ошибок, приведших к кризису от одного-единственного телефонного разговора.
— Почему ты так говоришь? — не понял я.
— Мы обеспокоены тем, что ты откроешь секретную информацию.
— Послушайте, я с двадцатилетнего возраста, с 1960 года, работаю в обстановке секретности, и если бы я собирался выдавать секретную информацию, то я не сделал бы этого на дурацком телешоу; скорее я продал бы её русским за увесистую пачку денег, — поддел их я.
Мне казалось, что я забавно пошутил. ОШИБКА. Мертвая тишина повисла после моей глупой шутки. Меня, словно молнией пронзило: вляпался! Я понимал, что нужно как можно скорее положить конец всяким шуткам. Наконец после гробового молчания, которое показалось мне вечностью, босс мрачно произнёс, что они опасаются того, что я обнародую специфическую информацию компании SAIC.
— Поймите, — уже серьёзно сказал я, целенаправленно переводя разговор в другое русло, — я приглашен на шоу для того, чтобы просто своим присутствием заставить директора ЦРУ Гейтса честно сказать другим: наша программа уже принесла и ещё может принести огромную пользу разведывательному сообществу. Об этом мы оба с ним хорошо знаем, но он вряд ли так просто это скажет. Кроме того, я собирался поговорить о темах исследований, которые уже обсуждались в журналах и их можно найти в библиотеках. И частью моего соглашения на телешоу ABC была договорённость, что ни я, ни они не будем упоминать ни о чём, что связано с SAIC.
Мы зашли в тупик. Руководство SAIC не собиралось отступать, и я стоял перед ужасным выбором, не решаясь его сделать. С одной стороны, это шоу было одним из наиболее популярных в СМИ, и оно могло стать первым широким обнародованием нашей прежде секретной программы. Как же я мог отказаться от такого шанса? Кроме того, я был в неоплачиваемом административном отпуске и формально не очень зависел от SAIC, но мне не хотелось сжигать все мосты и ссориться с компанией, которой я восхищался, и с боссом, которого я любил и уважал.
Оглядываясь назад, даже сейчас, больше десяти лет спустя, я затрудняюсь сказать, правильное ли решение я тогда принял. Вместо того, чтобы вступить в переговоры и выяснить, что я буду иметь взамен моего отказа пойти на шоу, я сказал, что моё прошение об отставке будет лежать на столе босса в течение этого часа.
Они поняли, что я пойду на передачу, и они не могут остановить меня. Что случилось потом, одновременно и испугало меня, и ужасно разочаровало. Они фактически стали мне угрожать, что и ЦРУ, и адвокаты SAIC будут с пристрастием смотреть это шоу и следить за всем, что я там говорю.
Голос мой дрожал, но я всё же вернулся к своему обычному «юмористическому» тону: пожелал им всего хорошего и выразил надежду, что просмотр шоу доставит им удовольствие, и им, возможно, для более приятного просмотра стоит купить немного кукурузных хлопьев.
К несчастью, после этого мои отношения с боссом, очень компетентным ученым, благосклонным руководителем и во всех отношениях восхитительным человеком, были разорваны.
Повесив трубку, я рассказал всё своей жене, Дайене, и она была столь же потрясена, как и я. Что делать? Я был настроен идти на передачу, но жена не хотела меня отпускать. Мы связались с её бывшим мужем, опытным адвокатом, и спросили его совета.
— Не делайте этого, — сказал он. — Это слишком рискованно и в юридическом, и в личном плане.
Тем не менее, несмотря на все этих личные и юридические советы, я всё же дал интервью. К счастью, ряд опасений оказался необоснованным. И хотя никаких юридических последствий не было, моя личная исследовательская жизнь по правительственному контракту подошла к прямому и, по-видимому, неизбежному концу.
Многолетние и главным образом неприятные публикации в СМИ, которые словно с ума посходили, соревнуясь, кто кого переплюнет в разнузданности подачи материала, были печальным последствием моего выступления в Ночной Линии. Как только всё это началось, во время одного из моих многочисленных визитов к сенатору, который начинал эру нашей программы в SAIC, он спросил, не мог бы я опровергнуть отчёт Американского Института Исследований. Я ответил ему, что это будет для меня не только просто, а исключительно просто. Сенатор предложил мне заняться этим и нанести сокрушительный удар.
Тот мой отчёт, уничтожающий методологии ЦРУ, без всякого сомнения, продемонстрировал, что ЦРУ заранее определило результат их расследования, т. е. прежде, чем оно фактически было проведено. Думаю, эта моя статья — очередной пример победы в сражении, но поражения в «экстрасенсорной» войне. Конечно, было очень весело легко и непринуждённо посмеяться над ЦРУ и их методами, но, полагаю, всё это имело долгосрочные последствия, которые, возможно, я пожинаю и по сей день.
Подводя итоги, хочется сделать краткие выводы о технических и административных и политических причинах закрытия программы «Звёздные Врата». Сначала технические причины:
• Задачи разведки сместились от стратегических к тактическим. Такой сдвиг резко уменьшил эффективность разведданных, собранных при помощи ЭСВ.
• Исследования не решали самую насущную проблему: как заранее определить, стоит ли полностью доверять разведывательным отчётам, полученным с помощью ЭСВ, частично ли им доверять или они не стоят того, чтобы по их данным проводить какие-либо действия. Мы так и не разработали принципов, на которых можно было бы интегрировать полученные с помощью ЭСВ разведданные с данными, полученными всем разведывательным сообществом.
• К сожалению, общий уровень эффективности ЭСВ не столь хорош, как это зачастую описывается. С научной точки зрения, эта работа не могла соответствовать и не соответствовала ожиданиям.
Помимо этих технических трудностей, которые можно было бы со временем преодолеть, были и административные и политические причины для закрытия программы, которые оказались непреодолимыми. Среди них можно выделить следующие:
• Комитет по Направленной Деятельности Конгресса предписывал ЦРУ принять ЭСВ программу и включить сотрудников в свой штат. С моей точки зрения, это наложило на ЦРУ груз непосильной ответственности. Вообще, изменение в программе означало, что надо начинать с нуля, и, по моему мнению, никто не хотел быть обремененным потенциальными проблемами, связанными с предыдущей административной версией такой программы.
• Программа «Звёздные Врата» выживала в течение 20 лет частично из-за своих разведывательных и научных успехов. Но за время существования программы она всегда была под прицелом то одной, то другой группировки, пытающихся закрыть её, независимо от достоинств. Принципиальная причина, по которой программа сумела выжить и продержалась так долго, была в исключительной храбрости немногих правительственных чиновников, которые иногда, рискуя собственной карьерой, поддерживали работу программы и не давали «Звёздным Вратам» закрываться. Ко времени ретроспективной проверки Американского Института Исследований большинство из этих замечательных людей или ушло в отставку, или переменило место работы. Короче говоря, мы потеряли свое политическое прикрытие.
• В течение этого непростого периода времени некоторые, действующие из лучших побуждений, но неосведомленные правительственные чиновники, участвующие в проекте, думая, что таким образом они способствуют сохранению программы, восторженно рассказывали о результатах исследований. Но их энтузиазм был воспринят, как серьезные преувеличения эффективности разведданных, полученных с помощью ЭСВ. Короче говоря, все 20 лет существования программы нам чаще вредила восторженность наших друзей, чем атаки любого из самых оголтелых наших критиков!
В 1995 году Министерство Обороны и ЦРУ прекратили финансирование любой дальнейшей деятельности в области исследования ЭСВ и использования его в разведке и в решении проблем национальной безопасности. Программа «Звёздные Врата» была закрыта. Насколько я знаю (а я думаю, что я знаю), у американского Правительства не было больше никакой другой официальной программы использования экстрасенсорного восприятия для сбора разведывательных данных в нашем беспокойном мире, с тех пор как они закрыли программу «Звёздные Врата».

* * *
Заканчивая рассказ Эдвина Мэя, мы хотим подчеркнуть очень важный момент: хотя внешне может показаться, что закрытие «Звёздных Врат» произошло из-за стечения ряда неудачных обстоятельств, но главной причиной, лежащей в основе нахлынувших бюрократических неурядиц, было исчезновение стратегической мотивации у правительства, министерства обороны и спецслужб США.
Могла ли выжить эта программа? Да, могла. Но для этого нужна была принципиальная переориентация её целей со стратегического противостояния на реальные задачи сегодняшнего дня, такие как терроризм, раскрытие преступлений, поиски пропавших людей и т. д. И вместо противостояния нужна была международная кооперация в этих вопросах. Но к такому сдвигу мышления американские государственные структуры явно оказались не готовы.
Зато оказались готовы бывшие участники программы «Звёздные Врата». В 90-е годы Эдвин Мэй приезжал в Россию много раз, а 2000 году он предложил другому из нас, своему коллеге по программе Джозефу Мак-Мониглу совершить такое путешествие вместе. Для Джо, как для офицера-разведчика, занимавшегося в прошлом шпионажем за Советским Союзом, такое предложение вызвало противоречивые чувства. С одной стороны, Джо никогда не бывал в России, и ему было интересно взглянуть на страну, с которой была связана столь значительная часть его профессиональной биографии, и на перемены, происшедшие в ней. С другой, образ врага еще окончательно стёрся из его представлений о России, и поэтому отношение к поездке было неоднозначным.
Однако Джо, как и Эдвин, оказался способен поменять своё представление и отбросить стереотипы, так долго доминировавшие в отношениях между США и Россией. И это не помешало ему быть достаточно критичным к остаткам советского менталитета. Мы хотим привести рассказ Джозефа Мак-Монигла об этой поездке и о его встречах с российскими коллегами, также военными и разведчиками, которые когда-то были его противниками, а теперь стали друзьями.

Рассказ Джозефа