Приключения писателя Водкина-Безделкина

и непонятные другим. Поэтому, как ни крути, а писатель должен всё же определиться и работать на одну целевую аудиторию. Вот такими критериями и оперируют издательства для издания той или иной книги. А все твои примеры — это чушь. У каждой приведенной тобой книги, есть своя и довольно четкая ЦА. А если ты вдруг решил в свои сорок лет взять и перечитать «Робинзона Крузо», значит, в твоей душе не умер романтик.
Иван почесал лоб:
— Романтик? Что-то я не слышал о такой целевой аудитории.
— Мда-с, не слышал, но она есть.
— Чудно! Ну да ладно. Хорошо, тогда так, свою книгу я пишу для категории мечтателей 12+, «IQ= 70;». А конкретно: для функционалов от мала до велика, желающих с моей книгой отдохнуть, а не напрячься.
— Так, уже лучше, господин ученик, — тут он отвлекся, достал из своей груди срочно зашипевшую рацию, приложил её к уху, послушал доносящейся из неё скрежет и обрывки фраз, кивнул невидимому собеседнику, выключил рацию, засунул её обратно за пазуху и продолжил. — Ну а как тебе такая идея господина Пелевина: «Чтение — это всегда труд, чтение — это всегда работа, и это скорее авторы должны платить читателям за чтение их рукописей».
— Слишком много «это» в одном предложении, — опять заметил корявости речи собеседника неугомонный писака перекрестных плагиатов.
— Фу, Водкин, фу, мы же с тобой не на форуме ЭСКИМО! Оставь любимые дебильные поправки пользователям ресурса. Так как тебе идея Пелевина о том, что «авторы должны платить читателям за чтение их книг»?
— Да что тут скажешь, я и так всегда платил читателям: по шесть часов в день тратил на продвижение своего творчества в соцсетях. Разве мой коэффициент полезного действия ничего не стоит?
Деймос-ПВО с любопытством взглянул на оппонента:
— Да ты, я посмотрю, в этой Розгинской конторе, вскоре из лирика совсем переквалифицируешься в физика? Впрочем, как знаешь, но Пелевин и как физик непобедим, поскольку ты не сможешь предложить читателям идею «выгоднее и дороже», чем он. И заметь, я не сказал, что его идея будет для категории «IQ= 70-», ибо, что у него всегда есть и другая идея «выгоднее и дороже» первой, а именно для «IQ= 70+».
— Я ничего не понял, — честно признался Иван.
Да что там! Чего уж там кривить душой, он всё понял: Витя Олегич колет его за плагиат невидимыми иголками посредством светодиодного Деймоса-ПВО! На писателя-графомана вдруг навалилась депрессивная усталость, он посерел, пострашнел, опустил и без того немогучие плечи. И справившись таки с капсульной кофеваркой, налил себе чашечку кофе и несмело спросил, дабы увести в сторону запутанную и неприятную тему разговора:
— А как ты устроен? — он потянулся к Деймосу-ПВО, и прошел сквозь его призрачное тело, ничего не почувствовав, и вдруг затараторил. — Ничего! Пустота. Я так и знал, ты тоже пустота — Деймос Пустота. Ну здравствуй, брат. А я — Иван Пустота. И мы с тобой оба — лишь проекция Вити Олегича, его больное воображение. Как-то так.
Голограмма вскинула брови, подошла к Ивану и потрогала его разгоряченный лоб:
— О-о, далеко пойдёшь! Но насчет меня ты ошибся, я не пустота.
Деймос-ПВО поудобнее устроился на кофеварочной капсуле и начал:
— Венгерский физик Денеш Габор в конце 40-х годов создал первую голограмму…… (и ПВО подробнейшим образом рассказал Водкину всю историю создания голограмм)........ Речь и другие звуки могут быть добавлены путем обычных ультразвуковых волн. Специалисты научились с помощью фемтосекундных лазеров создавать голограммы, которые к тому же можно потрогать руками. Это стало возможным за счет сокращения длительности лазерных импульсов с нано- до фемтосекунд. Ультразвуковые волны вибрируют и воздействуют на барорецепторы человеческой кожи. Вот потрогай меня! — протянул псевдочеловек руку живому человеку.
Иван осторожно потрогал ладонь Деймоса-ПВО, легкие импульсы прошлись по его кончикам пальцев, и он захотел пожать эту искусственную руку, но не успел, его собеседник рассыпался мелкими сине-фиолетовыми искрами и исчез. Совсем исчез. Иван чуть не расплакался: здесь только что был друг, с которым можно было поговорить на интеллектуальном уровне и теперь его нет. Раз и нету! Писатель постоял, подождал... Но он был не дурак, он знал, что такие собеседники не возвращаются никогда.
— А-а! А-а-а! А-а-а-а! — заорал Иван от отчаянья с всё нарастающей амплитудой.
— Чего расшумелся? — недовольно заворчала капсульная кофеварка. — Вон, выйди на улицу, поищи себе в товарищи живых людей, ведь кто-то же топит для тебя эти гребаные батареи!
Но глаза писателя уже налились кровью, он медленно и еле шевеля губами произнес:
— Ты не понимаешь! Мне не нужны те, кто топит батареи, мне не нужны другие люди вообще. Мне нужен такой, как он. Пойми ты это, чайник!
— У-у, тяжелый случай, — обиделась супер-современная капсульная кофеварка. — А знаешь, что я тебе скажу, дурилка картонная, ты сам — голограмма, и имя твоё, поди, Фобос-ПВО. Пелевин создал вас обоих в честь единственных спутников Марса, а теперь сидит на своей красной планете и смеётся над тобой: «Ох-ох-ох, горемыка одиночка, ох-хох-хох!»
Ивану занехорошело, он взял стакан и почти пополз за водой, за горячей, за той самой, которую кто-то да грел для всей большой системы космодрома Восточный. Но кофейник уже разошелся не на шутку:
— Вот ты посмотри вокруг: в каком мире ты живешь, сечешь? А ведь так в реальности не бывает! Оглянись вокруг, идиот. Ну что ты видишь? А видишь ты совершенно пустой, но уже действующий космодром. Ты видишь то живых, то мертвых генералиссимусов. И твоё задание это дурацкое: описать настроение космонавтов — бред сивой кобылы! Ну и всё. Вот, скажи мне, как друг другу, можно пропить живого человека прямо в Новый год?
Иван обвел взглядом пространство вокруг себя, ещё одного «своего нового друга»... и понял, что в ином, то есть в правильном мире, он никогда не жил, и поэтому сравнивать ему было не с чем. А поэтому слова кофеварки показались ему жутким бредом. Но он махнул рукой и просто поправил «чайник»:
— Меня в суде проиграли, а не пропили. Обычное дело.
— В суде проиграли человека? Да ты в своем уме!
Иван родился, вырос и жил в этом необычном для «чайника» мире, писатель другого расклада и не знал. А откуда «чайнику» был известен другой расклад — вот это вопрос так вопрос! Но Иван не задал кофейной капсуле такого вопроса, потому что не понял, о чём она вообще говорит и куда клонит.
Человек (ну уж, какой был) развернулся, выключил свет и на ощупь пошел к компьютеру — описывать в своем произведении последние события. Он знал, что должен сделать это во что бы то ни стало. Так он был запрограммирован. Наверное. Не знаем точно. Не уверены.


Глава 11. Мертвый Шаньга

Следующий день встретил Водкина-Безделкина весьма неадекватно — откуда ни возьмись, нагрянул вечер, а не утро. Хотя ничего удивительного в этом не было: писатель писал чуть ли ни до рассвета, а потом спал как убитый. Но неадекватность вечера была не в его темнеющем пространстве, весьма логично и спокойно ложившимся на веки сумасбродного автора, а совсем в другом: пространство вокруг Водкина-Пелевина сотрясалось от глухих выстрелов:
— Бах-бах-бах! — они сопровождались боем разбитого стекла, и по всей видимости, гремели где-то рядом.
Иван и виду не подал, что испугался, лишь сердце его громко и предательски застучало:
— Бух-бух-бух! — и не было никакой возможности его унять.
Водкин прислушался, выстрелы доносились из столовой и сопровождались не только звяканьем стекла, но и добрым таким мужицким смехом вперемешку с задиристыми комментариями после каждого «бах-тарабах».
Писатель схватился за голову и подергал свои волосы: видимо, он хотел проснуться. Но не тут то было, выспался уже сынок! А посему сынок затих, притаился под одеялом и прислушался ещё. А после сделал уже более веселый вывод:
— Ну точно, это же Розгин и Шаньга! По бутылкам, что ли палят? Вроде как с глушителем. Идиоты! — и успокоив своё сердце, Иван откинул одеяло, встал и поперся в ванну. Он не спеша умылся, почистил зубы, оделся и вышел к гостям. Отшельник точно знал, что если здесь и сейчас его убьют, то он ни чуточку не расстроится. Ну а как иначе? Разве могут мертвые министры убить насмерть мертвого писателя?
Предположения Водкина оказались верны: по столовой неровной тяжелой походкой расхаживали главнокомандующие Димон Олегич Розгов и Серега Кужугетич Шаньга. Они пришпандорили к именному космическому пистолету ТОЗ-81-Марс глушитель и расстреливали стратегический вино-водочный запас Водкина, ну, а по сути — свои же собственные бутылки, оставленные тут ими в прошлый раз.
— Ах я дурень, я же забыл пушку на кухне! — вспомнил Безделкин и про себя добавил. — Дай дуракам в руки оружие...
— А, писатель-могилокопатель! — радостно поприветствовал его Розгин. — Проходи, родной, проходи. Стрелять будешь?
— Пить буду, — почувствовал писатель сухость в горле.
— Нет, рядовой, пить тебе нынче вредно! — еле выговорил фразу Шаньга от изрядно выпитого. — Ты пишешь. Понимаешь? Пишешь роман! Про космические настроения. Иди лучше поешь.
Он сделал выстрел в последнюю бутылку виски, стоящую на столе, та с шумом разлетелась на куски, разлилась на стол и далее на пол. Министр обороны широко махнул рукой, показывая на другой стол. О боже, а там лежал изрядный каравай хлеба и невероятных размеров кровяная колбаса. Своими немыслимыми сплетениями кишок она занимала весь стол, горой возвышалась чуть ли ни к потолочному светильнику и свешивалась лоснящимися иссиня-бурыми боками на пол.
Ивана затошнило, он отвернулся от кровяной колбасы и устало посмотрел вокруг: на бардак, на мокрые полы и на битую тару. Водкин, как зомби, прошел мимо всего этого: мимо генералов, мимо колбасы, прямиком на кухню — варить себе кофе. Он решил отсидеться в камбузе и не мешать высшему составу играть в свои игры.
Но раздаточное окно было слишком большим, и писаке вольно или невольно пришлось наблюдать за хозяевами жизни. А те от нечего делать уселись за стол с кровяной колбасой, стали резать её охотничьим ножом и пожирать так, как будто не ели лет сто. А каравай ломали руками. Нажравшись, они завели беседу. Иван, хладнокровно попивающий горячий кофе, прислушался к их диалогу. Первым высказался Шаньга:
— Сейгод вода, видать, будет больша.
— Да врешь ведь как всегда, зима нынче на дворе, — согласился с ним Розгин. — Ты, дружище, послушай: Роскосмос планирует создать универсальный посадочный модуль для доставки на Луну грузов с ее орбиты!
— Сейгод рыба в рюжи не шла ни шиша.
— А знаешь, мы к четвертому кварталу пообещали построить универсальный лифт, ну такой, который с окололунной станции сможет посадить любые грузы по заказу партнеров!
— Сейгод суметы, поди, до стрехи наметет.
— Вот это уже ближе к телу, вернее к погоде. Этот проект можно коммерциализировать для оправдания колоссальных средств, которые потребуются на его реализацию.
— Сейгод в ледник нать напилить новой лёд.
— Во-во, не забудь! А сколько займет разработка и реализация такого проекта на самом деле, я точно не скажу, но… народу уже пообещали. Ну и хрен с ним, пообещали так пообещали. Не умрут они от наших обещаний. Ведь верно же! Гы-гы-гы.
— Сейгод бат жди забереги ранни на реки.
— А ведь