вполне обоснованными. Но меньше всего их можно отнести к Пржевальскому. А сам он говорил так: "В Азии я с берданкой в руке гораздо более гарантирован от всяких гадостей, оскорблений и обмана, чем в городах Европейской России. По крайней мере, там знаешь, кто враг…"
Возвращение в столицу из Тибета было воистину триумфальным. Академия наук на торжественном заседании поднесла Пржевальскому медаль с его изображением и надписью: "Первому исследователю природы Центральной Азии". Чествование превзошло все возможные ожидания... И эта слава вновь очень скоро начала тяготить Пржевальского: "Грустное, тоскливое чувство овладевает мною всякий раз, как пройдут первые порывы радости по возвращении на родину. Истинному путешественнику невозможно забыть о своих странствованиях даже при самых лучших условиях дальнейшего существования. День и ночь неминуемо будут ему грезиться картины счастливого прошлого и манить вновь променять удобства и покой цивилизованной обстановки на трудовую, по временам неприветливую, но зато свободную и славную странническую жизнь".
Свои великолепные коллекции учёный-путешественник подарил Академии наук, значительные суммы, полученные за лекции и книги, он жертвовал на благотворительные цели. Его труды (Пржевальский обладал ещё и чрезвычайно редким в среде учёных литературным даром) почти сразу же были переведены на многие языки мира. Самого путешественника называли "русским Марко Поло". По словам Льва Гумилева, благодаря открытиям Николая Михайловича русская наука вышла на первое место в мире по изучению Центральной Азии.
Путешествие 1888 года в Центральную Азию стало для Николая Михайловича последним. Почти в самом начале пути - в Семиречье, мучимый жаждой, он напился из придорожного арыка. И уже через несколько часов сорокадевятилетний Пржевальский, обладавший всегда железным здоровьем, умирал в своей палатке. Возможно, от брюшного тифа, а может быть, от какой-то другой инфекции.
Спутники выполнили последнюю просьбу Николая Михайловича похоронить его "непременно на берегу Иссык-Куля, в походной экспедиционной форме… со скромной надписью "Путешественник Пржевальский"".
Тот, кто хотя бы раз видел своими глазами это великолепное озеро, поймёт завещание великого путешественника. Иссык-Куль - синяя живая чаша в шесть тысяч квадратных километров, обрамленная снежными вершинами высокого Тянь-Шаня. На склонах растут экзотические эдельвейсы, дурманящие эремурусы и голубые ели. На незамерзающую водную гладь прилетают лебеди и даже розовые фламинго. Дно озера манит исследователей легендами о древнейших поселениях на этом месте.
На восточном берегу Иссык-Куля стоит памятник первому русскому исследователю Центральной Азии: над десятью ступенями, символизирующими десять экспедиций, распростёр крылья орёл, держащий в клюве оливковую ветвь как знак обретения новой тверди.
Жаль, если сегодня имя Пржевальского у кого-то ассоциируется лишь с открытием непарнокопытного животного из рода лошадей длиной около 2,3 метра и высотой в холке около 1,3 метра (кстати, вызвавшим в своё время фурор среди дарвинистов). Хотя, возможно, эта ассоциация рождает в мыслях образ кентавра - умного, физически совершенного, вечно стремящегося в путь и непостижимого - как непостижим характер и внутренний мир самого Пржевальского.
Отправляясь в последнюю экспедицию, Николай Михайлович предчувствовал, что уже не вернётся на родную землю. Но стремление увидеть божественную Лхасу было непреодолимым…»
Болтунов Михаил Ефимович - «Разведка “под крышей”. Из истории спецслужбы».
«Николай Михайлович Пржевальский - всемирно известный путешественник и натуралист. В Советском Союзе его знал каждый школьник. Впрочем, слава и любовь народа к нему вполне заслуженна.
30 000 километров прошёл он во время своих путешествий. 20 000 из них нанёс на карту впервые. Николай Михайлович исследовал Западный Китай, Джунгарию, Кашгарию, пустыню Гоби, Тянь-Шань; открыл высочайшие хребты Риттера, Гумбольдта, Бурхан-Будда, Колумба; описал течение и верховья рек Хуанхэ, Янцзы, Тарима; представил миру новых животных - дикого верблюда, тибетского медведя, лошадь, названную в его честь; собрал ценнейшие зоологические и ботанические коллекции.
Научные исследования Пржевальского быстро получили мировую известность и были изданы как в России, так и во многих странах.
Его труд отмечен многочисленными почётными наградами и званиями крупнейших мировых географических обществ, академий наук и университетов.
В память о великом учёном установлены памятники. Именем Пржевальского названы горный массив в Приморском крае, ледник на Алтае, улицы в Москве, Минске, Смоленске и других городах.
Да, воистину Николай Михайлович Пржевальский был великим географом, ботаником, зоологом, этнографом. Но прежде всего, он являлся офицером Генерального штаба, а точнее, сотрудником военной разведки. Это как раз тот самый уникальный случай, когда разведчик стал всемирно известен благодаря своему «крышевому» прикрытию, а его разведдеятельность осталась в тени, в секрете. Что, собственно, и должно случиться в идеале. О чём мечтает, к чему стремится каждый разведчик. Только вот добиться подобного удаётся не многим. Ибо тут надо стать виртуозом как в разведке, так и в «крышевом» деле, освоить профессию прикрытия, как свою родную, и убедить в этом окружающих, и в первую очередь врагов, противников.
В последние десятилетия, когда была приоткрыта завеса секретности, некоторые авторы попытались осмыслить деятельность Пржевальского, как представителя российского разведсообщества. Возбудились даже некоторые заокеанские исследователи. Трудно сказать, чем им не угодил Николай Михайлович, но некто Дэвид Схиммельпеннинк из далёкого Йельского университета в США сетует, что «идеологии британской, французской и немецкой экспансии в Африке после 1880 года уделялось много внимания, а вот взгляды царской России на “схватку за Азию” исследовались мало». Видимо йельский страдалец за нашу историю решил восполнить этот пробел и крепко взялся за Пржевальского.
Статья вброшена в Интернет, и каждый желающий может с ней ознакомиться. Так вот Схиммельпеннинк обязался «подробно рассмотреть роль Пржевальского, как офицера, активно участвующего в военной разведке Центральной Азии».
Скажу сразу, подробно рассмотреть роль Пржевальского ему не удалось. А что же удалось? Собственно то, ради чего и задумывалась эта статья. Заокеанский исследователь открывает нам глаза: «Пржевальский был откровенным “ястребом”». В этой связи возникает закономерный вопрос: а кем должен быть офицер Генерального штаба? «Голубем мира»? Горе той державе, в Генштабе которой будут служить такие «голубки».
Всю жизнь с юности провёл он в Армии, и другим быть не мог. В 16 лет, окончив Смоленскую гимназию, Николай поступил на военную службу. Его определили унтер-офицером в Рязанский пехотный полк. Будучи мальчиком мечтательным, романтичным, читая о героических защитниках Севастополя, он мечтал о подвигах, о славе. Однако гарнизонная служба оказалась совсем иной: муштра на плацу, стрельба на полигоне, караульные наряды, а вечером - картёжные баталии. А молодой унтер больше любил одиночество, охоту. Побродить с ружьецом в окрестных лесах - вот отрада.
Тем не менее служебную лямку он тянул исправно. Став прапорщиком, получил назначение в Полоцкий пехотный полк. К тому времени его всё больше увлекало изучение природы. В свободное от службы время Николай пристрастился к чтению. Его интересовали книги по географии, зоологии, ботанике.
Тогда же Пржевальский остро почувствовал нехватку знаний. В Смоленской гимназии учился отлично, был в числе первых учеников, да вот мало что вынес оттуда. Позже, в своей автобиографии Николай Михайлович напишет, что «значительное число предметов и дурной метод преподавания делали решительно невозможным, даже при сильном желании, изучить что-либо положительно. Подбор учителей, за немногими исключениями, был невозможный, они пьяные приходили в класс, бранились с учениками, позволяли таскать их за волосы».
С годами гарнизонной службы приходило желание изменить свою унылую и однообразную жизнь. Он подаёт рапорт о переводе к новому месту службы, на Амур, поближе к неизведанным краям. Уже тогда Пржевальский мечтает о путешествиях.
Однако вместо понимания от полкового начальства он получает взыскание - трое суток ареста. Но это не останавливает молодого офицера. Пржевальский основательно готовится и успешно поступает в Академию Генерального штаба. Там он пишет и публикует своё первое литературное произведение: «Воспоминания охотника». Но это, как говорится, только разминка пера. Наряду с сугубо военными предметами, его увлекает история, естествознание, география. Николай Михайлович представляет сочинение «Военно-статистическое обозрение Приамурского края». Оно представлено в Русское географическое общество, встречено весьма доброжелательно и заинтересовано, и слушатель академии избирается действительным членом этого уважаемого общества.
Однако не забудем, увлечения увлечениями, но Пржевальский человек военный, офицер, и после окончания академии он отправляется не в путешествие, а на подавление польского восстания. Кстати говоря, отправляется добровольно, как и большинство его товарищей по академии.
По сути, это был первый боевой опыт Николая Михайловича. Впоследствии в ходе экспедиций ему не раз придётся браться за оружие: участвовать в разгроме «манзовских» банд, отражать нападение разбойников на отряд.
Позже в своих воспоминаниях о таких боях Пржевальский будет вспоминать: «Словно туча неслась на нас эта орда (300 всадников-тангутов - М.Б.) дикая, кровожадная… А впереди своего бивуака, молча с прицеленными винтовками, стояла наша маленькая кучка - 14 человек, для которых теперь не было иного исхода, как смерть или победа».
Так что тот первый боевой опыт очень пригодился Пржевальскому в будущем...
После подавления польского восстания Николая Михайловича назначают преподавателем военной географии в Варшавское юнкерское училище. Надо признать, что его лекции пользовались большим успехом.
Однако Пржевальский не оставляет своей мечты - отправиться в первое путешествие. Он пишет рапорт с просьбой перевести его в Сибирь и, наконец, добивается своего.
По пути к новому месту службы он заезжает в Петербург, обращается с просьбой организовать экспедицию в Среднюю Азию. Однако получает отказ. Потом известный путешественник П. Семенов-Тян-Шанский объяснит это тем, что «Пржевальский был в научном мире ещё малоизвестной величиной и дать пособие ему на его предприятие, а тем более организовать под его руководством целую экспедицию, Совет общества не решился».
Не видит пока в Пржевальском достойной кандидатуры и военная разведка.
Но это не смущает Николая Михайловича. Уже через несколько месяцев, весной 1867 года он отправляется в своё первое путешествие на реку Уссури. Оно стало «пробой сил», как считал сам Пржевальский.
Несмотря на боевые действия, направленные против хунгузских бандитов, молодой
