которую не мог сформулировать, но которая вселяла определенную моральную выдержку. Ведь даже среди тех трех-пяти одноклассников, как и Слава имевших высокие оценки по русскому и литературе, он считал себя наиболее сильным учеником. Все дело в том, что и во вне учебное время Слава находил моменты упражняться в правописании и технике чтения. И те же видеоигры, к которым он тяготел, не смогли как-то негативно воздействовать на его успеваемость по этим предметам.
И тот несчастный случай будто представил ему то, что он чувствовал внутри себя без возможности четко и ясно разглядеть. То была тропа вверх откуда лился бледный свет, а за спиной не было вообще ничего, черная мутная пустота. И тропа начиналась прямо под ногами Славы, проходила прямой линией, не допускавшей самых маленьких изгибов, ясно указывая направление. На самом деле он уже продвинулся по тропе, исчезавшей прямо за спиной, и тогда этот свет стал чуть ярче. Это доктор обнажил ему тропу, по которой Слава уже двигался в этом мире. С нее нельзя было свернуть, ее предстояло пройти до самого конца где его ждал свет; пройти, лишь изредка оглядываясь по сторонам. Не просто идти, но двигаться при помощи гимнастики, переносимой на бумагу. И не было (и не могло быть) ничего важнее света впереди.
А ведь ему тоже предстояло рассказать о Слове. Слава знал, что должен был встретить однажды на своем пути кого-то кто услышал бы, чтобы Слово продолжало жить, чтобы помнили и следовали его зову. Это было логичным продлением заложенных доктором в памяти Славы познаний, в какой-то степени, частью его гимнастики. Он только начинал заниматься ею, а значит пока обладал лишь небольшой частью этих знаний, которые нуждались в тщательной обработке. Быть всем, хотя бы максимально многим, видеть и чувствовать как можно больше элементов Вселенной, говорившей с ним при помощи Слова, приводимой Славой в движение – он еще не владел достаточным потенциалом, чтобы самому поделиться им с кем либо еще. Но так нужно было сделать. Слово не принадлежало ему, всего лишь предоставляло возможность пользоваться его благами. И он понимал это, а значит мог рассчитывать только на такого же как он сам – адекватного и «просто хорошего» человека.
Странно (впрочем, ничего странного), но только после этого неожиданно нового общения с доктором, воображение Славы само собой переключилось на предстоящее путешествие на природу со знакомыми. И теперь, когда он знал, что среди них будет Вика, к которой про себя он испытывал симпатию, но с которой старался не общаться, молча бросая на девушку частые короткие, но восхищенные взгляды, его воображение вовсю рисовало перед глазами Славы надежные семейные отношения. Слово наверняка смогло бы оградить и его самого и Вику от всех трудностей, гарантировать неприкосновенность и семейную идиллию. И тогда бы он смог передать Слово своим детям. Он был убежден в том, что обладал достаточным уровнем знаний, чтобы использовать силу Слова для сохранения своей неприкосновенности. Всего-то и надо прочертить про себя необходимые комбинации символов из открывавшегося ему алфавита, проделываемые Славой каждое утро. Не зря же он заучивал их до автоматизма, совершая свои физические упражнения. С такой силой, что только росла по мере все открывавшейся Славе азбукой, ему просто нечего было бы бояться в этой жизни.
Он и не заметил как быстро пролетело не менее получаса с того момента как доктор оставил Славу наедине с разыгравшимся воображением. В тот момент все оказывалось настолько легко и просто, что Слава наслаждался этими образами как мог. С чего он решил, что Вика была ему не пара? Слава знал совершенно точно, девушка была свободна, порядочна, спокойна, без вредных привычек. Это он старался не заговаривать с ней, чувствуя себя каким-то стесненным в ее присутствии. В той компании куда Славу приглашали Вика тоже была желанной гостьей. Его собственное воображение вдохнуло в Славу некий задор, освежило, наполнило решимостью, даже вскружило голову. Так что довольная улыбка не покидала его всю оставшуюся часть пути к дому, где его так ждали.
Но не ошибся ли он в своих выводах?
конец
Глава 21. Права и обязанности (1).
Он чувствовал, что силы покидают его, в то время как его преследователи, казалось, не знали усталости. Он чувствовал, что его собственное тело выступало против него, наливаясь тяжестью в ногах, предательски слабевших с каждым новым его шагом. В эти минуты все выступало против него, стремясь затормозить его бегство. Лишь погоня не сбавляла своего хода. Тем не менее он продолжал бежать пока его нога не наступила в какую-то ямку и Валера не споткнулся и не растянулся на грязной листве. А когда вновь поднялся с намерением продолжить бежать – увидел перед собой уже знакомую бурую деревянную дверь с кольцом вместо ручки. Всего секунду назад перед ним не было никакой двери, за которой, он помнил, был почти пустой зал с алтарем и его собственное фото в рамке на беленой стене. Разница заключалась лишь в том, что в прошлый раз Валера вошел в эти просторные стены, толкнув входную дверь собственного дома на улицу.
А ведь эта погоня была следствием того, что происходило с ним в то необычное утро. Сейчас это, впрочем, не имело значения, ведь дверь предоставляла Валере шанс спрятаться от своих преследователей, кажется, он слегка оторвался от них. И тем не менее, медлить он не стал, сжав дверное кольцо обеими руками и с силой потянув дверь на себя. Дверные петли предательски громко заскрипели, выдавая местоположение Валеры его погоне, он поспешил переступить порог просторного освежающе прохладного зала со знакомым ему алтарем.
В прошлый раз он пустовал, Валера касался руками его холодной, шлифованной до зеркального блеска гранитной поверхности. И тогда алтарь говорил с ним, предлагая исполнить желание Валеры стать в прямом смысле невидимкой. С детства Валера хотел бы обладать этой классной способностью, навязанной ему с экрана ТВ. Наверное по той же причине стремления оставаться вне визуального восприятия со стороны окружающих Валера старался привлекать к себе как можно меньше внимания. Всю свою сознательную жизнь Валера оставался тихим – скучным и неприметным одиночкой, избегая лишних друзей и просто знакомых. В свои сорок лет он уже должен был обзавестись семьей и наслаждаться всеми прелестями семейной идиллии. Но нет, сухое дом-работа-дом, с домашним Интернетом в качестве единственного развлечения совсем не предусматривало каких-либо перемен в обозримом будущем.
Алтарю было под силу исполнить желание Валеры полностью скрыться от посторонних глаз. Однако за это требовалось хорошо заплатить. И вот теперь, спрятавшись за дверью от погони снаружи, Валера наблюдал разложенное на алтаре тело. Он несомненно узнал свою жертву. Ту самую, что стала причиной его бегства. Не запачканная землей, куда Валера закопал несчастную, но залитая кровью от его рук, слава богу бездыханная, молодая женщина будто совершила поход из могилы до алтаря. Специально к появлению Валеры в этом удивительном месте. Чтобы он не рассчитывал на передышку, чтобы помнил цену своей мечте.
Но просто удивительно как легко Валере удалось ее заплатить. Хотя нет. Это алтарь явился к нему в подходящий момент. Неожиданно, и в какой-то степени ожидаемо, учитывая его детские фантазии, с которыми было нельзя расстаться в силу избранного Валерой одиночества. Вообще он мог бы похвастаться богатым разнообразием своих фантазий. И о многих из них, порожденных насилием, хранящимся в Сети, Валера постеснялся бы даже заикаться перед самим собой. Впрочем, в другое время он бы вряд ли рискнул принять условие алтаря и принести жертву в обмен на возможность физически исчезать по своей воле. В другое время Валера лишь наслаждался фантазиями, получая удовольствие от лицезрения их на мониторе крутого дорогостоящего ноутбука, кредит за который едва был погашен.
И вновь алтарь позвал его первым. И вновь его безмолвный, но такой приятный голос, взял над Валерой контроль, направив того еще раз взглянуть на принесенную и не напрасную жертву. Ноги сами понесли Валеру к алтарю, отдохнувшие, набравшиеся прежних сил, как будто Валере открылось второе дыхание. И все же на миг в его голове мелькнуло опасение, что молодая женщина оставалась жива даже сейчас, что алтарь требовал наконец добить ее. Хотя и без того у Валеры не получилось лишить жертву жизни одним ударом как он планировал, убежденный в своих анатомических познаниях, выдаваемых соответствующими видео в Сети. Или же ему так казалось в тот момент пока Валера пребывал под влиянием этой желанной и приятной ему силы, овладевшей им с ножом в руках. В просматриваемых им видео в Сети все было легко и просто, он делал все так же как там. Конечно было неприятно от сырой липкой крови, заляпавшей его одежду. Он совсем не чувствовал ее, пронзив ножом несчастную женщину еще пару раз.
А вот теперь, когда ее забрызганное кровью, и совсем без каких-либо на нем следов пребывания под землей тело в длинной светлой юбке вновь оказалось перед ним, теплая кровь вновь залила его рубашку и треники. Но лишь в его воображении. Нет, женщина была мертва, убитая Валерой совсем недавно. Симпатичная, красивая, часто встречаемая Валерой по пути на работу. Она будто напрашивалась на то, чтобы оказаться заколотой им. Однако, серые глаза ее, невероятно красивые, которые Валера видел всего раз в своей жизни и которые лишь вдохновляли его на преступление, были открыты. И в них сохранялась жизнь, отчего они не утратили своего очарования. Валера уже не мог вспомнить закрыл ли он их перед тем как закопать свою жертву.
-Ты и без того невидимка, - неожиданно услышал он громкий голос.
Это был голос его фото на стене, в корне отличавшийся от приятного уютного голоса алтаря. Фото не ожило как Валера мог ожидать, по-прежнему оставаясь привычным кадром.
-Ты делаешь это потому, что устал, - напомнил Валере голос с фотографии, - Посмотри на нее. Посмотри еще раз.
Вслед за тем до обескураженного Валеры донесся чуть слышный стон. Его жертва невероятным образом была жива. Перепачканная в крови, едва живая, молодая женщина смотрела прямо на него.
-Это ведь ты построил этот алтарь, - напомнило Валере его фото на стене, - В течение многих лет. И все это время ты оставался невидим.
-Пусть так, - наконец признался Валера, - Но так мне по душе.
-Ты знаешь, что это неправда, - вновь напомнило фото, - Невидимость не облегчит твоих переживаний, не защитит от того мира, который тебя не устраивает. Невидимость ничего не изменит.
-Тогда почему бы не исчезнуть всему миру? – злобно усмехнулся Валера.
Голос алтаря вложил в его крепкую руку знакомый и уже заляпанный кровью тяжелый штык нож.
-Как и я ты часть его, - невозмутимо и хладнокровно предупредило фото, - Совсем не плохая его часть. И зная тебя, могу не сомневаться в том, что ты просто не сможешь этого сделать.
-Смогу, - уверенно заявил Валера, - Этот мир не имеет права на существование. Он давным-давно безвозвратно изгажен.
Он вновь перевел все свое внимание на чуть живую женщину. Ей оставалось всего ничего, ему даже не стоило прилагать дальнейших усилий, чтобы покончить с ней,
