мной самим, никого потустороннего просто и быть не могло. Это означало огромную ответственность, за свои поступки, за Татьяну, за каждый мой образ, воплощенный в реальности, за каждую свою мысль.
Это для того же Геши «Убежище» оставалось продуктом бездумного потребления. Именно такие как он убивали это место, отнимали у Татьяны немалую часть сил ради своих фантазий. Вряд ли они видели мрачную и совершенно глухую крепость, пытавшуюся высосать абсолютно все, а потом сожрать каждого своего обитателя, против зова которой трудно было устоять. Им уже не суждено было соединить тело и дух в единое целое. Мне не стоило их жалеть, проявлять к ним хоть капли сочувствия. Никакой грязи, никаких сторонних элементов в этом механизме единства тела и духа, способных нарушить жизненное равновесие.
И вот теперь «Убежищем» являюсь я сам, недоступный разрушающей силе каменного лабиринта внутри крепости, что там, вдалеке, все еще остающейся на своем месте. Татьяна внутри меня, добровольно занявшая место меня, вышедшего из глубины. Одинокая трепетная душа, всегда разная, всегда яркая, всегда чистая. Татьяна вселяет смысл в те образы, которые окружают меня стоит мне всего лишь захотеть. Татьяна открывает мне глубины бытия, только там я могу идти вперед, быть собой, развиваться и получать ответы, которые важнее бесполезного воздуха мрачных серых стен. И я знаю, что все ближе и ближе миг моего собственного путешествия, далеко в чистый таинственный мир единства всего сущего, не омраченного и не искаженного никакими искусственными темными силами. Я знаю, что не должен их бояться, Татьяна требует от меня быть вдали от их пагубного воздействия, требует оставаться на месте, требует не слышать их гипнотического и ужасного призыва. Все дальше я отдаляюсь от него с каждым днем…
конец
(физическое)
…Самым же непонятным и странным в его внешнем виде было нечто на спине, под самой шеей, спрятанное под темную рубашку. Нечто прямоугольное, небольших размеров, некий угловатый горб. И это из него тянулась тонкая прозрачная трубка, другой конец которой скрывался в левом нагрудном кармане Тимохина Владимира Михайловича.
Он сам оставил мне свою визитную карточку с номером мобильного телефона, позволив, тем самым, связаться с ним как только с моей стороны возникнет такая необходимость. Думаю, будет уместнее умолчать об обстоятельствах моего знакомства с этим необычным человеком, случайно вторгнувшегося в мою жизнь и практически изменившего ее процентов не меньше чем на восемьдесят. Я сразу понял, что Владимир Михайлович ждал моего появления в своем частном терапевтическом кабинете, информацию о котором в Интернете я так и не нашел. И, надо сказать, его услуги в корне отличались от стандартного осмотра, предусмотренного терапией. Отличие это находилось в небольшой комнате за запертой на несколько оборотов ключа дорогостоящей дверью. Собственно говоря, все пациенты Тимохина стремились попасть в ту комнату и готовы были заплатить за это любые деньги.
-Пять тысяч стоит только мое согласие на оказание услуг за той дверью, - сразу предупреждал Владимир Михайлович каждого своего клиента, - За ее порогом все будет зависеть от количества и значимости знаний, которые Вы хотите забыть.
И оказавшись утром в тот первый раз в его кабинете, я сразу понял, что он хотел видеть меня не столько в качестве одного из своих клиентов сколько в статусе гостя. Того кому хотел бы представить свои возможности.
В приемной своей очереди уже дожидались люди, человек пять. К моему удивлению Владимир Михайлович вошел сразу вслед за мной, хотя я мог поклясться, что не видел его когда переступал порог входной двери. Первым делом он поприветствовал собравшихся клиентов и извинился за опоздание, потом лично пожал мне руку и провел внутрь просторной смотровой комнаты с таинственной дверью. Только теперь он снял пальто и шапку (утро выдалось хоть и благодатно солнечным, но крепко морозным), повесил на крючки вешалки, стоящей слева от двери, затем предложил мне сделать то же самое. Что ни говори, а это пальто здорово придавало физических габаритов его долговязой худой фигуре и вместе с тем полностью скрывало выступавший искусственный горб под шеей.
-Итак, Илья, Вы здесь потому, что я чувствую, что мне нужен надежный помощник, - учтиво предложил Владимир Михайлович, заварив чай перед предстоящей встречей с ожидавшими в приемной пациентами, - Я предлагаю Вам работу, поверьте, совсем несложную, но достаточно важную и для Вас и для них.
-Почему я?
-Вы ведь кладовщик, - и он аккуратно присел на край рабочего стола, сжимая в длинных пальцах кружку с чаем, - Думаю, мне нужен хороший кладовщик.
Что ж, все это было похоже на какой-то сон, поражая меня своей необычностью и скоростью событий. Всего каких-то два-три дня прошло после нашего знакомства, и вот уже любопытная обстановка и не менее любопытное предложение. Все верно, я позвонил ему из чистого любопытства. Дурная черта моего характера, всегда стремившаяся заявить о себе.
-Что за работа? – не смог не поинтересоваться я, тяготея от нынешней своей должности кладовщика, с которой со дня на день намеревался соскочить.
-Совсем простая, - уже серьезно пояснил он, - Видите это?
Владимир Михайлович ткнул пальцем себе за спину, имея ввиду горб. Затем поднялся на ноги и отставил чай в сторону.
-Сейчас сами все увидите, - только предупредил он.
Его первым клиентом была стройная и статная рыжеволосая женщина лет сорока, с каким-то хищным, голодным взглядом маленьких глаз, неприятно холодно сверкнувших когда я входил в приемную. И тем не менее я не почувствовал никакой враждебности с ее стороны. Возможно из-за того, что моя голова была занята личными бытовыми проблемам, хотя скорее всего мне было просто плевать. Впрочем, оказавшись перед Владимиром Михайловичем и присев на стул напротив него, женщине стало совсем не до меня. Она меня будто вообще не замечала.
-Что на этот раз, Надежда Федоровна? – с мягкой дружеской улыбкой поинтересовался Владимир Михайлович, ни капли не удивленный ее новым визитом.
-Мне нужно забыть, - быстро потребовала женщина и положила перед ним несколько купюр.
-Что именно? – деловым тоном уточнил врач.
На деньги он даже не смотрел. А женщина наконец-то повернула голову в мою сторону. И вновь холодно сверкнули ее глаза.
-Это личное, - с неохотой сказала она.
-Да не волнуйтесь Вы так, - успокоил ее Владимир Михайлович, - Это мой помощник – Илья.
-Здравствуйте, - мне ничего не оставалось кроме как поприветствовать ее с какой-то глупой улыбкой.
-Итак, кого Вы хотите забыть? – подал голос Владимир Михайлович, все еще не прикасаясь к деньгам на стол, - Мне достаточно знать лишь имя.
Женщина написала его на листке, так и не пересилив своего стеснения сказать вслух. Это действительно было ее личным делом, и я не должен был на нее обижаться. Даже невзирая на свою тягу к любопытству.
-Вы уверены, что Вам нужно мое вмешательство? – настаивал врач.
-Я Вам так скажу, Владимир Михайлович, время не лечит, - жаловалась она, - Уже почти десять лет прошло. В прошлый раз я просто не решилась. Теперь я уверена.
На мгновенье Владимир Михайлович перевел взгляд на меня. Затем опустил глаза на выложенные перед ним деньги. А я в какой-то момент на секунду представил как в кабинет врываются люди в масках и с автоматами с намерением застать его с поличным. Почему-то мне показалось, что я должен был стать свидетелем или же соучастником противоправных действий.
-Что ж, Надежда Федоровна, раз Вы так уверены, постараюсь Вам помочь.
Он наконец взял деньги, убрал их в стол. После чего прошел к заветной запертой двери, приглашая женщину, а заодно и меня внутрь небольшой комнаты с ламинированным полом и задернутым жалюзи окном. Там практически не было никакой мебели, лишь в середине стоял стул вертушка с ручками, повернутый лицом к окну. Несмотря на плотные жалюзи комната была хорошо освещена приятным зимним солнечным светом. На меня даже нахлынули какие-то детские воспоминания, от которых я почувствовал внутри неподдельный восторг. Еще в комнате царила зимняя свежесть, слегка кружившая мне голову. И было в этом что-то паранормальное, необычное, непривычное для меня.
Но это я, как говорится, выпал на миг из привычного состояния ощущения времени и пространства в то время как женщина без промедления села на стул и сложила руки на коленях. Владимир Михайлович встал у нее за спиной, по его просьбе я встал рядом. Только сейчас он вытащил другой конец трубки, спрятанный в кармане рубашки, представив мне узкий твердый раструб, своего рода стетоскоп с крошечными зубцами по краям. Врач не преминул воспользоваться им и какое-то время водил раструбом вокруг головы своей пациентки, периодически прижимая его к разным участкам. Потом расправил воротник ее серой кофты, представив мне небольшую припухлость, твердую горбинку в основании шеи, а после этого приставил к этому месту свой стетоскоп. И в тот момент я мог поклясться, что видел мелкие темные горошины, бесшумно высасываемые из тела женщины и слипавшиеся внутри трубки в твердые комочки, и уносимые внутрь горба Владимира Михайловича. Я мог поклясться, что с моими собственными мозгами было все в порядке. Я много чего видел в своей жизни, однако то, что происходило в тот момент в той комнате в корне отличалось от всего прочего.
Вся процедура заняла минут десять, не больше. И за это время я ни разу, ни на секунду не смог оторвать взгляда от прозрачной трубки, забитой темными комками. Ни сам врач ни его клиентка не издали ни звука до того как он убрал раструб в карман рубашки, а потом залепил почти не кровоточившие ранки пластырем.
-Так выглядит информация, из-за которой люди приходят ко мне, - объяснил мне Владимир Михайлович, спровадив довольную результатом женщину и взяв паузу перед приемом следующего клиента, - Твердые камни. Мелкие, но в разных количествах, мусор, разбросанный практически по всей голове. Без этого устройства было бы невозможно собрать их в одном месте. Там они кристаллизуются, затвердевают, слипаются друг с другом, так знания проще извлечь. И потом перемалываются в бесполезный порошок, который я периодически пускаю по ветру.
-Ничто не исчезает бесследно, - покачал я головой, внимательно выслушав каждое его слово, - Что-то все равно останется в памяти как бы тщательно в ней не копались. Невозможно просто вот так все забыть. Даже самую бесполезную информацию.
Вся моя растерянность в той комнате быстро сошла на нет, будто я не увидел ничего необычного. Будто мало на белом свете того, что до поры до времени скрыто от чужих глаз. Всему можно найти рациональное объяснение. Этот мир не содержит в себе чего-то такого, что не заложено в него творцом, не сформировано естественными процессами. И я с облегчением обнаружил, что старался задать нужные вопросы, старался оставаться в теме.
-Да, Илья, ничто не исчезает бесследно, - кивнул Владимир Михайлович, - И то, что остается тоже приносит свою пользу.
Я сразу понял, что он имел ввиду.
-Объем моего контейнера совсем мал, - пояснял он, - Я чищу его в конце каждого рабочего дня. И там всегда остаются камни, один-два, избежавшие участи быть размолотыми.
