будто кто-то кусает ночью, - пожаловался Артем матери однажды.
Накануне мать поменяла ему постельное белье, и проснувшись среди ночи, Артем долго рассматривал чистую белую простыню в поисках паразитов вроде клопов или блох. Он не обнаружил на своем теле никаких укусов, никаких пятен вокруг ранок, вообще ничего, что свидетельствовало бы о наличии кровососущих насекомых, прячущихся в белье. Да и мать вряд ли бы допустила в своем доме подобную гадость.
Но вот он снова лег и попытался уснуть, и через какое-то время покалывания по телу и зуд вновь овладели им. И они были подобны электрическим вспышкам, искрам, сверкавшим на фоне причудливых образов сновидений, постепенно выгонявшим сознание в реальный мир. И проснувшись, Артем обнаружил себя лежащим на спине со скрещенными на груди руками. Зудело все тело, будто захваченное паразитами, с которыми Артем был знаком не один год.
Лежа на спине, он засыпал быстрее всего. Просто закрывал глаза и не замечал, как проваливался куда-то вглубь самого себя, открывая своему сознанию нечто фантастическое и невероятно хрупкое, что разрушалось поутру без остатка. Но чувство удовлетворения оставалось при нем, и какие-то приятные остатки ночных метаморфоз Артем мог еще некоторое время вновь и вновь прокручивать в своей памяти. Он знал, что образы сновидений были просто прекрасны. Прекрасны настолько, что в моменты их переживания у него захватывало дух, дыхание останавливалось, и он боялся сделать даже еле заметный вдох, чтобы впечатления длились как можно дольше. Артем не смог бы описать словами все, что преподносила ему очередная ночь, в памяти оставались визуализированные ощущения, которые принадлежали лишь одному ему.
Но Артем действительно не дышал во сне, на какое-то мгновенье его дыхание останавливалось, и это было очень опасно. Прежде такого с ним не происходило, но прежде Артем вообще не пытался уснуть, лежа на спине. Так было до того, как он приобрел новенький смартфон по возвращении со строительных заработков. Теперь перед отходом ко сну Артем некоторое время лежал в постели, просматривая бесчисленные видео в Сети и как бы настраиваясь на крепкий глубокий сон, чтобы даже в туалет не просыпаться. И пару раз его глаза сами собой понемногу слиплись, он и вспомнить не мог, как засыпал.
Артем не хотел идти к врачу, поняв, что его собственное тело пыталось заставить сознание вырваться в реальный мир путем этих уколов изнутри и зуда по рукам и ногам, даже по лицу, едва дыхание замирало. Вряд ли доктора могли решить эту проблему, возникшую совершенно неожиданно и по неизвестной ему причине. Конечно, можно было бы обвинить айфон, каким-нибудь излучением влиявшем на дыхание или на мозги. Ведь прежде у Артема не было никаких айфонов, и до того он пользовался уже устаревшим «кирпичом» вроде неубиваемого 3310, которым, как говорится, можно гвозди забивать. И все с его здоровьем, вроде, в порядке. Ведь должны были бы проявиться эти проблемы с дыханием во время бодрствования, не только во время сна.
Артем попытался уснуть на спине, убрав айфон подальше. Он понимал, что делал нечто крайне опасное для своего здоровья, и по этой причине он ничего не стал говорить матери (она даже не была в курсе его проблем с дыханием во сне), как понимал и о последствиях своего неудавшегося эксперимента. Артем знал в какой день на работе будет попа, чтобы потом спалось крепче и наверняка. И так оно и случилось, и приняв ванну, а после сытно поужинав, он, поспешил прыгнуть в кровать, естественно, с айфоном в руках, но после нескольких зевков, спустил его на пол, затем просто закрыл глаза, включив при этом воображение и представив себя героем, спасающим мир. Он часто прибегал к этой тактике, желая поскорее уснуть в конце очередного трудового дня. И ему даже не требовалось больших усилий, и все случалось как бы само собой. И так уж получилось, что некоторые образы стали постоянными, и Артем прибегал только к их помощи.
Он чувствовал, как дремота утягивает его в бездну сновидений, однако в какой-то момент Артем споткнулся и потерял равновесие. Он грохнулся на спину, лежа в кровати, и обнаружил себя неподвижным под одеялом. У него чесался нос, чесались щеки, колющие вспышки пронзали пупок.
-Ты уже умерло однажды, - обратился Артем к телу, растерев лицо руками, и не торопясь вылезти из-под одеяла.
Зуд прекратился будто в ответ.
-Лежа вот так, на спине, - полушепотом говорил Артем, глядя в потолок, и не удивлялся своим собственным словам, как будто получивший внезапный ответ откуда-то из самых глубин сознания, что открылись ему во сне в самый последний момент, - Точно. Не я, а ты - плоть, в которой заключено мое сознание. Тебе помогли умереть против твоей воли. Ты видела, как умираешь, как прекращаются все твои жизненные процессы. Черт, во херня-то.
Усмешка появилась на лице Артема сама собой, и он не хотел сдерживаться.
-Ты вспомнило, когда я в Интернет залез перед сном. Какое-то из этих видео заставило тебя вспомнить.
Ему хотелось, чтобы предположения так и оставались предположениями. Невозможностью, фантазией. В противном случае это означало ограничения, которые уже дали о себе знать. И еще предположения требовали разумных объяснений, и его неожиданная версия могла быть объяснена им только генетической памятью. Разумеется, он не знал наверняка, поскольку не особо разбирался в этих вопросах, и мог ошибаться. Но интуитивно Артем чувствовал, что его предположения не беспочвенны, и хотя он не желал быть правым в них, ему нравилась эта идея о насильственной смерти его физического тела в прошлом. Никакая не реинкарнация его сознания в новой оболочке, в новой жизни, но старые шрамы самой оболочки, влияющие на ее жизнеспособность. Это было крайне необычно, пусть и доставляло определенный дискомфорт. Ведь это была некоторая дополнительная информация о его теле. Но повторимся, он мог и ошибаться.
Однако, воображение его включилось само собой, и образы умерщвления жертвы нахлынули на Артема каким-то неиссякаемым потоком, начиная от жертвоприношений на алтаре и заканчивая мучительной смертью на поле боя в луже крови. Все это были слишком яркие образы, несшие с собой эффекты настоящей боли, и постепенно невозможно было отличить их от реального мира. Там было почти все самое мерзкое, залитое кровью, но вместе с тем невероятно захватывающее, похожее на какую-то компьютерную игру с киношной графикой и не прекращавшимся действом, от которого дух захватывало. И Артем отменно исполнял свою роль спасителя для всех и каждого, принося себя в жертву, и оттого нужного и оплакиваемого потоками слез.
И одно он знал наверняка при пробуждении: не просто так его тело было лишено жизни. И как не противилось оно лежачей на спине позе, как не требовало от сознания Артема скорейшего пробуждения в реальном мире, в его умерщвлении был заключен смысл. Возможно, огромный, имевший важные последствия. Вопрос оставался лишь в том, имели ли эти последствия важность для самого тела, или же чьи-то сторонние интересы перевешивали значение одной жизни, о которой рано или поздно все равно забывается? Были ли колющие и зудевшие сигналы его тела оправданы?
…без окончания…
Глава 22. План Б
Стрела явно выделялась среди прочего металлолома, собранные в огромные кучи на территории свалки, к которым можно было пробраться через небольшой лаз в высоченной ограде из профильного листа. Мишаня умудрился сделать этот лаз сам, благодаря чему оказывался прямо у заветной кормушки, недосягаемый видеонаблюдению и охранникам, круглосуточно дежурившим на свалке, и которых он знал поименно. Мишаня знал, когда можно безопаснее всего немного затариться черным и цветным ломом. Его дом располагался совсем недалеко от базы, и вот уже несколько месяцев молодой человек занимался стабильным и дополнительным, но незаконным заработком. В основном, Мишу интересовала медь, однако он не гнушался и алюминием, собирая пивные банки и непригодные к эксплуатации сковородки.
Стрела, заставившая Мишу обратить на нее внимание практически сразу, была идеально новой, отлитой из серебра, что ярко сверкало в куче грязных и ржавых железок. Она была отлита единым изделием, с объемными древком и острием в форме сердечка, и на последнем Миша обнаружил вытравленную в элегантном рукописном стиле букву «М», будто имелось ввиду его имя. Вообще все сознание его оказалось каким-то завороженным, примагниченным к этой любопытной и приятной глазу находке. На миг Мишаней овладело подозрение, что эта стрела предназначалась именно ему, что ее оставили ему специально, прекрасно зная о времени его появления возле данной кучи. Вообще, взяв стрелу в руки, он испытывал какое-то приятное оцепенение, во время которого голова Миши освободилась от мыслей и наполнилась приятным теплом и легкостью. На миг он будто прирос к земле, сознание будто выпало из тела, и только внезапный лай сторожевых собак вернул ощущение времени и пространства.
Он ничего не стащил в этот раз со свалки. Зато Мишаня вернулся домой в крайне приподнятом настроении, спрятав свою находку во внутренний карман толстовки, и чувствуя прилив приятной теплой энергии, излучаемой стрелой. Он не собирался избавиться от нее, уверенный в том, что это был добрый знак, послание ему от каких-то высших сил. Другого объяснения он не находил, и даже не пытался искать. Стрела определенно влияла на него в эти минуты, на все его мышление, позитивные чувства переполняли его всего, даже воздух только-только начавшегося марта был каким-то другим.
Это определенно Амур постарался, и мысли Мишани как-то сами собой обратились к женским образам. К Любке Сокольниковой, которую он знал не первый год, а еще к соседке Олечке, будучи ничего так замужем за хитровыслуженным Лехой «Сазаном», или же к белобрысой Машке, стоявшей за прилавком с фруктами и пивасом с энергетиками в холодильнике в магазине армянина по имени Сергей. Машка получила работу продавца практически на следующий день после открытия магазина, и держалась на своем месте все три с половиной года его работы. Девка она была видная, как говорится, сисястая и жопастая, впрочем, с постоянным ухажером Мишаня ее ни разу не видел. А по слухам, ее частенько топтал сам хозяин магазина. Да конечно топтал, почему не должен был? Было такое, что физически развитый Сергей раскидал группку подвыпивших молодчиков, забредших к нему в магазин и приставших к Машке с непристойными предложениями.
Мише Машка была симпатична. Впрочем, не она одна могла бы заставить его сердце забиться сильнее. Вокруг хватало милых и хорошеньких представительниц слабого пола, в которых определенно было что-то особенное, за что цеплялся его взгляд. Некоторые из них задерживались в его памяти на целый день, а вечером, перед сном, их образы были становились особенно яркими. Тем не менее, Мишаня не старался пытаться устроить постоянных отношений с кем-либо. Все его мысли были заняты возможностью подзаработать лишнюю копейку, чтобы не зависеть от долгов, из которых он почти не вылезал, желая жить по-людски и кушать хлеб с маслом, а не запивать его водой. И если говорить честно, чертовы железки были куда прагматичнее амурных
