Тело. Часть 1

заговорил хозяин дома, - Она отработала полгода, прежде чем я попытался ее изнасиловать (электрические искорки больно защипали на коже его гостьи). Не пугайся, с тобой такого не повторится. Как, впрочем, не случилось и с ней: я вовремя остановился.… У Марины оказались достаточно привлекательные физические данные, выражаясь молодежным языком  «грудь, задница – все при ней». Если бы не ее небольшой рост, можно было бы в модели принимать. Она приехала из деревни, в городе снимала квартиру. Если бы Марина так хорошо не владела компьютером, я бы никогда не принял ее к себе. Я допустил серьезную ошибку, взяв Марину на работу.
Наверняка ты слышала весь тот треп, что обо мне ходит. Не хочу скрывать, половина слухов – правда. Я действительно стараюсь оставаться изолированным от окружающих. У меня нет каких-то приятелей, с которыми, к примеру, можно прошвырнуться вечерком до ближайшего кабака или смотаться за город на шашлыки в дамской компании. Я никогда не знакомился с представительницами слабого пола. (Ты первая из них.) И даже Иннокентию Валерьевичу вместе с Алисой Олеговной не под силу изменить сложившийся порядок вещей, который меня вполне устраивает.
Я велел Марине молчать о том, что едва не сделал с ней, поддавшись игре гормонов. Она получила неплохую денежную сумму, после чего я ее уволил. Конечно, я извинился перед ней за свою слабость. Но мои извинения уже ничего не смогли исправить. Потому что это просто слова, и им не под силу повернуть время назад, чтобы изменить что-то.
Хочешь знать, почему Марина? Ведь она не была первой моей секретаршей. До нее я успел сменить, как минимум, человек шесть. До нее у меня и в мыслях не возникало поддаться страстному искушению женской плотью. Правду говорят, именно секретарша всегда остается самым доступным средством удовлетворения сексуальных потребностей для ее начальника. Никогда не считался с подобным мнением. Всегда думал, так только в ТВ-шном дерьме про тупоголовых начальников бывает…. Если честно, не в том дело, что секретарша. Просто, формы, ну, ты понимешь, о чем я. То заветное сочетание, которое полностью соответствует подсознательному влечению (это может быть и взгляд, и размер бюста, и голос, да все что угодно), которое воспринимает мозг, отправляя все иное в корзину. Это нельзя забыть, выбросить из памяти.
Я много раз пытался не замечать присутствие Марины. Но каждое ее появление в моем рабочем кабинете все переворачивало внутри. Это мощный адреналин. Кровь ударяет в голову, сердце стучит чаще, сильная дрожь в теле. Ты не можешь думать ни о чем другом, вместо этого лихорадочно стараешься собраться. Сопротивляешься серьезной угрозе извне.
Однажды я не смог сдержать свое тело. Когда Марина вошла ко мне, по моей просьбе, я запер дверь на ключ, и остался с ней тет-а-тет. Я прижал ее к стене….  Марина не сопротивлялась только из страха передо мной. Но я видел ее слезы, чувствовал паническую дрожь, захватившую ее тело. И вся эта дикая сила, овладевшая моей плотью, вдруг, погасла, мгновенно пропала. Пропала без следа. До того, я что-то говорил ей, не в силах здраво соображать, сжимал в руках ее плоть. Жадно целовал, как будто для моего тела в те секунды не существовало больше иных целей.
А потом все прекратилось. Когда энергия погасла, я увидел перед собой ее лицо. Оно было в нескольких миллиметрах от моего. Блузка ее была расстегнута, я видел ее гладкую кожу….
-Алеша, хватит, - остановила его девушка, ей было противно это слушать с самого начала.
-Я и сейчас не виню себя в том, что не смог сдержать собственное тело, - тем не менее добавил Лисс, - Было бы глупостью осудить собственное тело.
Его гостья на миг увидела перед собой всю ту сцену, которую описывал ее собеседник. Все ее тело покрылось «гусиной кожей», неприятный холодок пробежал от головы к ногам. И именно сейчас Лисс не направлял в ее сторону никакой энергии, практически с того момента, как она застала его за столом перед раскрытой тетрадью и свечкой, когда можно было воспользоваться электричеством.
-Сейчас в тебе полно отвращения, а через пару минут ты придешь к мысли, что находиться рядом со мной, а тем более, в моем доме, мягко говоря, неразумно. Наверняка ты визуально стараешься смоделировать эту ситуацию, в которой для тебя нет ничего хорошего. Но я всего лишь удовлетворил твое любопытство, - проккоментировал Лисс, склонившись над тетрадью.
-Я просто хочу понять, - услышал он через продолжительную паузу, во время которой Алена разглядывала его согнувшуюся за столом фигуру.     
-Нет никакой игры, если ты именно это хочешь услышать. Есть загнанное в клетку существо, отчаянно старающееся найти-таки эту сладостную свободу, о которой можно мечтать где-нибудь в собственном мире, куда нет дороги для посторонних. Когда можно с гордым выражением на лице сбросить, наконец, эту, порядком надоевшую шкуру с блаженным «Уф!», и бросив взгляд за спину, обнаружить заветную, собственноручно запертую дверь. Включив свет в прихожей, увидеть собственное тело во всем своем великолепии. Вокруг - четыре стены, кто-то посторонний, кого привычно и отрадно видеть каждый день на протяжении длительного времени, в очередной раз признается в пламенных чувствах. Есть еще какие-то декорации: друзья с детства со своими страхами; пара каналов с бредовыми шутками; ребенок, у которого сегодня очередной День рождения - последняя надежда не повториться в этой реальности. По крайней мере, идиллический вечер на сегодня устроен. А завтра можно будет поискать смысл  существования. Вот и вся свобода, последний шанс не стать жертвой хищников за запертой дверью. И тем страшнее оказаться снаружи, вернуться в реальный мир….

…Большой серый лис больше не пугал ее. Наоборот, протягивал свою лапу, будто обещая преданность. Склонил голову; она увидела в руках стальной ошейник. Лисиц на цепь не сажают, подумала она. Хотела сказать это вслух преклонившемуся перед ней животному, но не смогла. Наполовину открыла рот, плотная масса залепила дыхание, проникла в легкие, наполнила приятным, карамельным ароматом. Она протянула к лисице руку с намерением пожать лапу хищника; сверкнули стальные когти. От внезапности ошейник выпал из ее пальцев….
Алена, оказывется, уснула за столом. Странно, что она не смогла сейчас вспомнить, как это получилось. Но скорее всего, это однотонное бормотание Лисса, похожее на обычный бред фанатика, помешанного на постоянных кумирах, в котором мог бы разобраться только специалист по психиатрии, заставило ее опустить голову на стол. А Алексей говорил неспеша, словно гипнотизировал, расслаблял рассудок. Или, возможно, он, все-таки, бросил таблеточку в кружку с водой, посчитав, что гостья помешает ему заниматься своей рукописью. Впрочем, сейчас не имело смысла выяснять что и как. Все равно она уснула за этим столом. И проснувшись, не хотела вновь отключиться.
Тетрадь Алексея лежала на столе закрытой, свечной огарок находился там же. Лисс даже не потрудился убрать за собой со стола. А может, он оставил тетрадь специально для своей гостьи?
Последняя мысль заставила голову девушки проясниться. Алена, наконец, заметила серый свет нового, пасмурного и сырого утра за окном, приглушенный занавеской. Алексея рядом не было. Но почему-то ей показалось, что в этот час она находится одна в доме. Хотя, отсутствие Лисса (Алена ожидала застать и его за столом, уронившим голову на раскрытые листы бумаги?) на своем «рабочем месте» еще не означало, что Алексей оставил ее одну и умчался куда-нибудь в свою контору до вечера. Она громко позвала Лисса по имени, надеясь на то, что хозяин дома находится в соседней комнате и совершенно не подозревает о пробуждении гостьи. А что бы она сказала ему, если бы он в ту же секунду предстал перед ней, откликнувшись на ее голос? Что страх остаться в одиночестве в чужом доме взял над ней верх? Так какая из двух вариаций пугала больше: одиночество (нет, еще оставался мобильный телефон, и мама по ту сторону связи, которая наверняка волновалась за дочь) или чужой мир, где Алена ничего не понимала? На миг ей пришла в голову мысль, что сейчас все эти фотоперсонажи на стенах оживут, проснется и придет в движение целый сложный механизм, целая система. Эти ребята в шляпах перенесут Алену в неведомую доселе ей реальность своей музыки, которой она пока еще так и не услышала и образов, оставшихся на листах тетради рядом с ней.
Слишком много мыслей за какие-то секунды, пока она смотрела на закрытую дверь в зал, ожидая вымышленного Алексея. Слишком много…
До того момента, когда взгляд Алены, по чьему-то велению извне, вновь не коснулся закрытой черной тетради.
Может быть, все именно так? Может быть, Лисс намеренно оставил ее вне поля зрения? Интересно, убирал ли он тетрадь после окнчания очередного этапа записей? В его квартире царил полный порядок, ни одной лишней мелочи он не допускал. Вряд ли и на собственной даче Алексей изменял принципам. Наверняка оставлял тетрадь (такую ценность для него) в своей комнате, вчера вечером он отпирал ее ключом.
Вряд ли бы Лисс стал так рисковать. Он сказал, нет никакой игры. Так что могла означать оставленная в нескольких сантиметрах от нее кладовая его фантазии?
Под обложкой лежал односторонний компакт-диск. На титульной стороне его, черным, то ли маркером, то ли фломастером было оставлено послание: «Чтобы ты не скучала». Несомненно, Лисс оставил диск специально для своей гостьи. И находка сразу же заняла все ее внимание.  Сразу же согнала мысли Алены в новое русло.
Она видела компьютер на столике вчера вечером, когда хозяин дома провел ее в комнату. Монитор на жидких кристаллах заботливо был прикрыт полиэтиленом. Четыре акустических колонки крепились под невысоким потолком по углам всей комнаты, и  так же как и на монитор, Алексей укрыл каждую из них в пленочную защиту от возможной пыли. В сущности, компьютер составлял единственное достижение современных технологий во всем доме. Отсутствие какой-либо еще мебели, кроме вращающегося кресла с мягкой спинкой, задвинутого под столик, удивило Алену всего на несколько секунд.
-Мне не нужен здесь весь тот хлам, которого сполна хватает в моей квартире, - просто пояснил Алексей, - Только я и мои мысли. Обычно я сажусь в это кресло, включаю «Монстров», чтобы освежить голову. Думаю, что-то лишнее может исказить привычный порядок.
Неудивительно, что и оба окна, между которыми стоял рабочий стол, Лисс занавесил плотными черными шторами, чтобы ни один лучик света не смог проникнуть в это закрытое царство. Алене пришлось включить электричество, чтобы полноценно ориентироваться в пустой комнате, стены которой так же разукрасили цветные и черно-белые фотографии и вырезки из газет. Что ни говори, Алексей мог бы гордиться такой богатой кладовой информации о своих кумирах. Наверное, вся история группы была здесь.
Стену между оконными проемами украшал цветной ряд из обложек музыкальных альбомов группы, распечатанных на принтере. Навроде рамки их ограничили большие черно-белые фото каждого из членов коллектива по отдельности (основной состав исполнителей полностью изменялся на протяжении всего периода 1971-1972гг.), включая и работников всего проекта