несколько книг, но… у нас нет иностранных изданий. Возможно что-то в переводе. Подождите немного. — девушка поднялась из-за стола, одернула простенькую голубую блузку и отправилась к стеллажам, сама того не замечая, грациозно покачивая бедрами, чего за ней отродясь не водилось.
Кудашев улыбнулся, глядя ей вслед, даже против своей воли окинул ее стройную фигурку, своим новым рентгеновским взглядом! Ого! Какое полезное умение, один такой взгляд дает больше чем длительное общение. Он смущенно потупился, оказалось, что умение его такое же нескромное и предосудительное как чтение чужих писем или сокровенных девичьих дневников. Одно дело Машенька, а другое дело иные. Решено! Без крайней надобности больше не стану…
В ожидании обершарфюрер закрутил головой по сторонам. Наверное, все библиотеки в чем-то одинаковые. Он вспомнил зал библиотеки университета, который так и не окончил, тот конечно был побольше и обставлен лучше. Но очень похоже, если не обращать внимание на то, что вон там, где висел на балке большой красный транспарант с надписью: «Наша цель — коммунизм!», у нас распростер крылья германский орел, сжимающий в лапах венок со свастикой. На противоположной от больших стрельчатых, готических окон стене в его университетской библиотеке висела хорошая копия портрета Фюрера, кисти Карла Треппе с готической вязью под ней: «Государство будет воспитывать в юношестве со школьной скамьи чувство ответственности и готовности отстаивать мужественно свое мнение». А тут, на стене напротив окон, аляповатый плакат в виде негра, азиата, краснокожего и белого, поднявших вместе руки сживающие красный флаг. Плакат, скорее всего намалевал какой-то местный «художник» с партбилетом в кармане. Ну да и ладно… Юрий сам не заметил, как вернулась девушка-библиотекарь, неся, прижимая к груди несколько книг.
— Вы их возьмете для работы или тут будете читать? — поинтересовалась она, по ее тону было понятно, что Рита очень хочет, чтобы он присел за один из столиков библиотеки.
Мужчина кивнул на один из столиков со старой лампой посредине и потянулся за книгами.
— И это все?! — удивился Кудашев, со своим скорочтением, он, наверняка, бы покончил с подборкой этой литературы, за час, — я надеялся, что тут больше книг по моей теме.
— Ну, конечно же, больше! Вам и за неделю все не прочитать, начните с этих, а потом придете еще. — девушка улыбнулась чуть снисходительно.
Юрий не стал спорить, уселся за стол и взглянул на стопку книг. Та-ак…. Что тут у нас…
Все книги, а их было шесть томов, представляли собой «Историю Великой Отечественной войны» изданную институтом Марксизма-Ленинизма при ЦК КПСС в 1960 году. Обершарфюрер хотел было вновь вернуться к стойке с милой библиотекаршей, но решил, все же начать с этих томов. Тошнить начало с первых же страниц… «Великая Отечественная война Советского Союза 1941–1945 гг., навязанная нашему народу разбойничьим германским империализмом, является самым трудным и в то же время самым героическим периодом в истории нашей Родины. Ни один народ не перенес таких тяжелых испытаний, которые выпали на долю советских людей в эти годы. В военной буре с новой силой раскрылась мощь страны социализма». Ну а чего он хотел и на что надеялся? Пришлось читать. Кудашев видел, как искоса поглядывает на него из-за стойки девушка, но как ни в чем не бывало, листал страницу за страницей. Это чтиво, забитое большевистской пропагандой, лишь немного дополнило то, что он узнал в сельском клубе Чернево. Через полтора часа, он положил все шесть томов на потемневшую от времени стойку. «Давайте другие книги, с этими все…»
Маргарита смотрела на Кудашева, открыв рот. Она видела, как он быстро листал страницы, только время от времени чуть задерживаясь, будто рассматривал картинки. Все это было до такой степени не серьезно, что она оскорбилась.
— Вы что, смеетесь? Полистали книжки и все?! — кажется, этот странный парень смеялся над ней.
— Ну что вы, Рита, я действительно их прочитал… Ну не знаю… Вы никогда не слышали о технике скорочтения? Не верите? Ну спросите меня о чем-то из этих книг!
Библиотекарь отчего-то, сама не могла понять, ему поверила. Хмыкнув она, ушла к стеллажам и быстро вернулась, держа в руках еще несколько книг.
Юрий, не отходя от стойки, взглянул на названия. Алафузов В. А. «Доктрины германского флота». Анфилов В.А. «Начало Великой Отечественной войны». Безыменский Л. А. «Особая папка «Барбаросса». Ионг Л. «Немецкая пятая колонна во Второй мировой войне». Филатов Г. С. «Крах итальянского фашизма». Были и переводы, Хаффнер С. «Самоубийство Германской империи» и Виллар Ж. «Странная война» и предательство Виши». По сути, все эти книги соответствовали советскому официозу и дополняли первый шеститомник с минимальными различиями. Германия и ее союзники проиграли войну. Без вариантов. Другого исхода и не могло быть. Слишком различен потенциал СССР, Британской империи и США, по сравнению с Германией и иными европейскими странами. Дело времени. В 1944–1945 это неминуемо. Во всем виноват Гитлер и вообще немцы. В 1939 СССР в союзе с германцами разбили Польшу, но во всем советским источникам как-то странно, это называется «освободительным походом». Будто и не было Рижского мирного договора 1921 года, по которому Западная Украина (западная часть Волынской губернии), Западная Белоруссия (Гродненская губерния) и часть территорий других губерний Российской империи с преобладанием польского населения считалась неотъемлемой частью Польши.
Как и после Первой мировой, всю вину за войну взвалили на Германию. Похоже, в ХХ веке это уже стало традицией. Выигравшие войну устроили судилище над побежденными, назвав это «Нюрнбергский трибунал». Любопытно, большевики объединились с западной плутократией… хм… тут явно торчат из всех щелей пейсы. Фюрер погиб. Оставшихся в живых руководителей Рейха победители казнили. Так… это нужно узнать подробней. На ознакомление с этими книгами, ушло примерно два часа. Юрий так глубоко погрузился в чтение, что совершенно перестал обращать внимание на Маргариту, не сводившую с него глаз. Он лихорадочно листал книги, делал на листе из школьной тетради, который попросил у нее, пометки. Только потом заметил, что машинально эти пометки у него выходили на немецком языке. Проклятье, это уже слишком подозрительно, если она увидит. За это время в библиотеку зашли еще несколько человек, но никто не остался в читальном зале.
Сложив прочитанное на стойку, он встретился с круглыми глазами девушки.
— Вы уже прочитали?! Я наблюдала за вами, отрадно видеть такое рвение, невероятно, вы и правда очень быстро читаете… — сказала она.
— Милая Рита, мне действительно очень интересна тема. Прошу, мне нужны материалы «Нюрнбергского трибунала»
— Вы знаете, у нас сейчас обед, но я, как правило, обедаю тут, захватила кое-что перекусить. Можете сходить покушать, через дорогу столовая, и через час вернуться, а если хотите, оставайтесь… угощу вас чаем. — она смущенно улыбнулась.
От чая обершарфюрер не отказался. Несмотря на пустой желудок, вновь опробовать на себе прелести советского общественного питания, к тому же одному, желания не было. Дрянной чай в большой кружке с отколотой ручкой, конечно не насытил, но немного прибил чувство голода. Девушка была действительно отличным собеседником. Их разговор вращался исключительно в литературной сфере и не заставлял Кудашева изворачиваться и врать о себе или отвечать на какие-то провокационные вопросы. Хотя если речь зашла о советских писателях, его несостоятельность была бы очевидна.
Юрий вновь расположился за столом в читальном зале. Три увесистых тома книги «Нюрнбергский процесс», черных с белым прямоугольником, с названием в правом верхнем углу, лежали перед ним.
— У нас еще есть семитомник 1957 года, тоже издательства «Юридическая литература», но думаю, последнее издание вам больше подойдет» — сказала ему девушка, выдавая книги.
Кудашев кивнул, скорее всего, содержимое и семи, и трех томов, можно было кратко охарактеризовать словами галльского вождя Бренна: «Vae victis» — Горе побежденным. Углубившись в чтение, он понял, что был полностью прав. Концентрационные лагеря… уничтожение евреев, военные преступления. Все было ошельмовано и шито белыми нитками. Миллионы уничтоженных евреев, газовые камеры, какой ужас… Как все-таки было право руководство Рейха у него в мире, раз и навсегда решившее еврейский вопрос, несмотря на все трудности и жертвы. Военные преступления, само собой, по мнению победителей, совершали только немцы. Уничтоженные бомбами мирные немецкие города, это конечно не преступления. Один Дрезден чего стоит… Твари!
Юрий, почувствовал, как рождается понимание. Что-то настойчиво рвалось в голову, какая-то мысль пыталась пробиться через нагромождение жидовской лжи. Так… минутку, что же так не дает покоя? Что-то тут не то! Сейчас… сейчас… Давай разбираться. Фюрер погиб в Берлине 30 апреля 1945 года… Геббельс 1 мая тоже в Берлине, Генрих Гиммлер, якобы отравился 23 мая 1945, где-то в Люнебурге. Геринг, приговоренный к смерти, отравился в октябре 1946, остальные… Гейдриха убили в 1942 году в протекторате, Шпейера осудили к двадцати годам заключения и сейчас это дряхлый старик, но хоть жив остался. Борман пропал в Берлине в конце апреля, начале мая 1945. Кудашев листал дальше… Кейтель, Штрассер, Риббентроп, Дениц, бедняга Гесс. А где же, Старый Макс? Почему о нем ни слова? Как я сразу не обратил внимания? Вся эта советская макулатура, пронизанная коммунистической агитацией, упоминает всю верхушку Рейха, но только не его! О Максе Эрвине фон Шойбнер-Рихтере ни слова… Он вновь попытался вспомнить все прочитанное. Так и есть! О одном из самых значимых политических фигур истории ХХ века, нет ни слова. Кудашев вспомнил рассказы отца, перед глазами стояли траурные рамки газет мая 1952 года, когда умер Старый Макс, но что за черт? Отчего нет ни слова о нем, тут? А может…
Юрий порывисто вскочил и почти подбежал к библиотекарю
— Рита, мне нужна одна книга, но я не уверен, есть ли она у вас!
Девушка вопросительно посмотрела на него.
— Мне нужна «Mein Kampf» Гитлера и желательно на немецком! — Кудашев вдруг осекся, понимая, что шансов получить желаемое, почти нет.
Но чуть задумавшись, а потом, полистав какую-то тетрадь Маргарита ответила:
— Да она у нас есть, в спецхране, выдается только по специальному допуску, так что извините…
— Хорошо, хорошо, вот, пожалуйста! — обершарфюрер, лихорадочно принялся ощупывать карманы и, наконец, достал из нагрудного кармана рубашки свернутый вдвое листок. Он положил его на стойку, и когда она потянулась к листку, их руки опять встретились. Мгновенное касание не более, но развернув листок, оказавшийся той самой справкой, что дал ему Сергей Горохов, Рита пристально осмотрела ее, кивнула и записала что-то в той самой тетради. Через несколько минут, Кудашев держал в руках вожделенную книгу. Она была такая же, как и у него дома. Небольшой по размерам, потрепанный томик в портрет Фюрера и красной полосой внизу по диагонали, на которой написано было «Mein Kampf». Не отходя от стойки, он с горящими глазами быстро открыл ее. Пробежав глазами страницу в самом начале книги,
