Причины и следствия отрицательного отбора во властные элиты

информации, поступающей в управляющую организмом систему (мозг для человека), присутствуя в любом живом существе его сознанию - от бактерии до человека-гения.
Сознание просто владеет доступным интеллектом и применяет его для действий организма. Они могут быть более или менее эффективными в зависимости от мощности и гибкости имеющегося интеллекта, который иногда называют сообразительностью. Интеллект может быть превосходным у отъявленного мерзавца и слабым у честного, образованного и культурного человека.
Хотя внешне сознание проявляется через интеллект, на самом деле человек им осознанно или нет только пользуется в собственных целях, считаясь в окружении более или менее умным.
Однако сообразительность оказывается не столь важным фактором при нахождении новых идей и постановке целей, но может быть важной при реализации целей. Иначе говоря, сообразительный исполнитель, быстро и точно выполняющий заказ, может быть совершенно негодным планировщиком, и наоборот, неумеха, соображающий медленно и с трудом, может перевернуть мир оригинальной идеей, которую, правда, реализовать сам не способен без натасканных и сообразительных в деловой активности по данному профилю профессионалов, которые, кстати, часто пользуясь бескорыстностью автора, примазываются к нему или вовсе выдают его идею за свою.
Вместе с тем неумение пользоваться собственным интеллектом может привести к глупым поступкам, что характерно для невежественной публики, которая не привыкла обдумывать и проверять сказанное, в частности, политиками, которые эту публику непрерывно обманывают.
Как бы то ни было, двойственность сознания человека – присутствие у него как природного (низшего) сознания, так и конкурирующего с ним самосознания, по преимуществу антагонистичной ему в направленности стремлений – указывает на то, что главным фактором в проявлении глупости у человека является взаимодействие его самосознания с природным (животным) сознанием.
Без этого взаимодействия глупость никак проявиться не может. Поэтому она и отсутствует у остальных живых существ, не способных на сознательные действия себе во вред.
Но поскольку жизнь каждого человека построена на взаимодействии животного сознания и самосознания, каждое из которых может временно или постоянно доминировать, да и уровни этих форм сознания могут быть различными, то глупость непременно проявляется даже в самых умных (сообразительных) представителях человеческого рода, часто даже в больших масштабах, чем в слабых головах, как это было показано нами выше.
Эта эффективность обработки информации соответствующими центрами под наименованием сообразительность свойственна и обезьянам, одни из которых лучше справляются с каким-то делом, другие хуже, совершая больше ошибок, но обезьяны не способны оценивать ошибочные действия друг друга как глупость, поскольку у них отсутствует абстрактное мышление и они не могут осмысливать собственные поступки с позиции их абсурдности, а могут только друг на друга злиться и рычать из-за ошибок в действиях, а могут поколотить или даже съесть неумеху.
То есть обезьяны, не обладая самосознанием, способны оценивать неэффективность собственных действий или действий соседа только как ошибки, тогда как человек способен оценивать их и как ошибки - с позиции технологической эффективности действий, и как глупости - с точки зрения нарушения законов, морали, а также абсурдности поведения, в частности, стремлений к недостижимому и осознанных действий себе во вред в соответствующих рамках цивилизации и культуры. Человек также способен сравнительно быстро поменять способ своих действий на более эффективный или моральный даже при слабой сообразительности благодаря разнообразным подходам, имеющимся в его распоряжении, как образованного в той или иной степени члена общества, которое имеет обширную базу накопленных и зафиксированных данных, а также соответствующие механизмы их реализации.
Иначе говоря, по соображениям обезьян, бестолковые действия недостаточны только по результату, но их сообразительность ограничена отсутствием самосознания и сравнительно скудной базой личных и генетических данных, в которой могут отсутствовать подходящие подсказки для принятия более эффективных решений, а морали у обезьян не может быть, поскольку они не осознают собственного присутствия во времени и, стало быть, свою смертность. Они пытаются исправлять ошибки в рамках своего адаптивного сосуществования со средой в поисках более эффективных решений только методом проб и ошибок, поскольку не способны, в частности, на проектные или интуитивные решения по изменению окружения в выгодных для себя целях с более или менее далекой перспективой. Обезьяны даже в своем высшем воплощении приматов, существуя десятки миллионов лет, в отличие от Homo sapiens, период присутствия которых на планете более чем на порядок меньше, не выходят за пределы собственного животного сознания, стремления которого сводятся только к еде, размножению и доминированию среди себе подобных.

3. Причины отрицательного отбора представителей властной элиты.

Во всех человеческих сообществах довольно много индивидов со сравнительно слабым уровнем самосознания, и поэтому склонных к принятию решений, диктуемых им животным сознанием, которое стремится преимущественно к указанной выше триаде, что сужает их интересы настолько, что многие их намерения и действия можно квалифицировать со стороны как обезьяньи, но, если последним это простительно – они просто удовлетворяют свои животные потребности, не имея стыда и прочих моральных установок, то для людей эти «низкие» поступки не могут не быть глупыми, а часто и мерзкими, поскольку совершаются сознательно.
Например, они способны позорить себя кражей чужой собственности, хотя и своей им может быть достаточно; они могут с легкостью бросить семью ради симпатичной красотки, которая тут же может сбежать к более состоятельному папику; эти довольно активные и по обезьяньи ловкие субъекты непременно лезут на место руководителя даже сложным производством, не имея достаточных знаний и квалификации, а только амбиции, нанося только вред.
Обычное наблюдение демонстрирует, что стремление к наилучшей еде, симпатичным красоткам и теплому креслу, позволяющему особенно не перетруждаться, но получать прекрасные бонусы, свойственно практически всем представителям власти как на самом верху, так и в глубинке.
Эти, надо признать, типичные обезьяньи стремления всё время провоцируют начальство на разного рода глупости, тем более что власть производит в их умах переоценку собственных личностей, представляющихся им теперь непогрешимыми перед собственным окружением, что подкрепляется пропагандой и лестью подчиненных, но для непредвзятого наблюдателя видится сущим идиотизмом.
Но их глупые и наглые поступки слишком часто остаются безнаказанным из-за понимающего ситуацию более высокого начальства, которое отличается от дурака более низкого ранга только высотой кресла и не желает иметь в подчиненных независимых и порядочных субъектов, которые его самого быстро выведут на чистую воду.
Так что, увы, действия обезьяноподобных субъектов в руководстве производит неисчислимые глупости – от войн до массового голода, сокрытия масштабных изобретений ради получения собственной выгоды, и прочих явных глупостей, вплоть до стремления к мировому господству при обладании соответствующими ресурсами, что приводит к бедам и их самих, и особенно их потомство, но неизменно повторяют свои глупости под давлением собственного животного сознания, которому всегда хочется большего и лучшего. И эти властные полу-приматы никак не унимаются – лезут и лезут руководить всё равно чем за приятной, как им кажется, жизнью.
Поскольку во властные структуры рвутся отнюдь не таланты и творцы, а преимущественно субъекты, которым, как и приматам, больше всего прочего хочется самой изысканной пищи, самых ласковых и симпатичных самок, желательно, в большом числе, и самых больших возможностей «навластвоваться всласть», с наслаждением попинав за время своего властвования как можно больше соплеменников, и даже «сотрясти» по возможности весь мир, постольку подобный отрицательный отбор во власть не может не быть вызван преобладанием животного сознания примата у подобных субъектов.
И этот отбор в управляющие обществом структуры наглых, но энергичных и бессовестных бездарей, способных на всё, которых интересует прежде всего власть, неизбежен благодаря множеству преимуществ, которыми они обладают по сравнению с остальным более пассивным населением, не имеющим в своем сознании подобного доминирования низшего сознания при слабости высшего.
Поэтому во власти во все времена находятся, за редким исключением, по сути, негодяи, на что с удивлением обратил внимание еще Платон две с половиной тысячи лет назад.
Действительно, с ним трудно не согласиться, ознакомившись с его краткой характеристикой тирана: «Когда же он примирится кое с кем из своих врагов, а иных уничтожит, так что они перестанут его беспокоить, я думаю, первой его задачей будет постоянно вовлекать граждан в какие-то войны чтобы народ испытывал нужду в предводителе… Он связан блаженной необходимостью либо обитать вместе с толпой негодяев, притом тех, кто его ненавидит, либо проститься с жизнью… И не правда ли, чем более он становится ненавистен гражданам своими этими действиями, тем больше требуется ему верных телохранителей?» [2].
Достоверность его бранных слов, характеризующих тиранов, подтверждается попыткой Платона сотрудничать с сиракузским (Сицилия) тираном Дионисием Младшим ради построения аристократического, справедливого государства под мудрым управлением философов, в результате чего он чуть не отправился к праотцам, но всё же как-то уцелел. Интересующиеся смогут ознакомиться подробнее с перипетиями жизни Платона в Интернете.
Платон оценивает демократию несколько выше тирании, но ненамного, полагая, что именно в силу своей близости к толпе со всей ее глупостью и мерзостью демократия неизбежно плодит тиранов: «Демократия, на мой взгляд, осуществляется тогда, когда бедняки, одержав победу, некоторых из своих противников уничтожат, иных изгонят, а остальных уравняют в гражданских правах и в замещении государственных должностей… Казалось бы, это лучший государственный строй. Словно ткань, испещренная всеми цветами, так и этот строй, испещренный разнообразными нравами, может показаться всего прекраснее… демократический строй, высокомерно поправ всё это, нисколько не озабочен тем, от каких кто занятий переходит к государственной деятельности. Человеку оказывается почет, лишь бы он обнаруживал свое расположение к толпе… В демократическом государстве только и слышишь, как свобода прекрасна и что лишь в таком государстве стоит жить тому, кто свободен по своей природе… такое ненасытное стремление к одному и пренебрежение к остальному искажает этот строй и подготовляет нужду в тирании… граждан, послушных властям, там смешивают с грязью как ничего не стоящих