нужен!
Эванс подумал, что умеют же его напарники поддержать в трудный момент…
Но деваться некуда: если они выживут – то только если выживут все! И – всё верно. Им нужно и держаться и работать вместе!
А то и шансов не останется…
Варить швеллеры, которых понатащили со склада Рикер и Парк, оказалось не совсем сподручно: чтоб разместить их крест-накрест у дверей тамбура, пришлось вначале нарезать их на более мелкие куски. Но Эванс уже справился с укреплением одной из диагональных распорок, и варил поперечины, когда на дверь с той стороны обрушился первый удар. Несильный, и не слишком уверенный. Парк, державший один из раскосов, буркнул:
– Посмотреть бы, сколько их там уже набежало… Но лучше вначале всё заварить!
Эванс ничего не ответил, поскольку был целиком поглощён работой: сварка толстенных восьмимиллиметровых швеллеров с полфута шириной шла медленней, чем он думал, и некоторые швы ещё даже не остыли: он боялся за их прочность.
Удары усилились и участились, но и люди не сидели сложа руки: Парк и Рикер, сменяясь, и матерясь, вогнали с помощью двух кувалд в пласто-ламинатный пол огромный метровый штырь, до самого бетонного основания, и Эванс приварил раскос, идущий от него к центру крестовины. Порядок!
Через десять минут Эванс был уверен: даже чёртовы массивные тела теперь не снесут их баррикаду!
Парк сказал:
– Какое счастье, что косяк – из толстенного двутавра! И утоплен в капитальной скале, с усиленными распорками и с той, и с этой стороны! Да и штырь мы вбили – ничего себе. Теперь, думаю, эти двери не вынесет и танк!
Рикер, хмурый и напряжённый, буркнул:
– Не накаркай!
– Шансов – ноль. Если вы не заметили – наши друзья предпочитают не заморачиваться сложной техникой и машинами для решения своих проблем. То жуков применят, то бациллы… Ну, или поле, не пропускающее – я уверен, что это было не случайно! – только живую материю!
– Но ведь мину-то они, гады, установили?!
– Ага. Но, если вспомнишь, только для того, чтоб мы не вскрыли их чёртова ретранслятора! А я, кстати, теперь даже не уверен, был ли он вообще…
– Это – как?! А кто ж нам тогда насылал все эти кошмары?!
– Не знаю. Но радует одно: мы уже без «присмотра» с неба! Обратили внимание?
Рикер и Эванс переглянулись. Парк пояснил:
– Чёртовы фиговины, что висели над нами, напрочь исчезли!
– Тьфу ты… – Эванс приподнял щиток с синим стеклом, и раздражённо сплюнул слюну с окалиной, – Если честно, я про них как-то… Вообще забыл! Не до этого было – меня всего трясло и корёжило!
Рикер в который раз пошкрёб затылок:
– Надо же… У меня, вроде, ничего не болело, но я тоже, того… Забыл о них, как ты говоришь, напрочь!
– Привычка. – Парк казался удовлетворённым, – Мы к ним привыкли, и словно перестали обращать внимание. Ну, как дома – на облака… Бегут себе по небу – и бегут. А тут – висят себе, так и пусть висят… Всё равно – сделать с ними ничего нельзя!
Эванс снял ободок со щитком с головы, и отёр обильно заливающий глаза пот:
– Готово, вроде. И даже остыло. Швы будут держать – металл хороший.
– Ну – так! Военные, они всегда: себе – чего получше!
– Точно. – Парк кивнул, – Ну, пойдём теперь наверх, да поглядим: нужно ли будет всё-таки снимать с лафетов наши любимые пукалки…
Внимательное изучение картинок с мониторов шахты показало, что опасаться, вроде, пока нечего.
Некоторая часть приземистых тварей толпилась перед заваренным выходом, но уже особо сильно не рвалась «пробить» в створках дыру массивными телами – похоже, это было больно. Ну, или монстры поняли бесполезность попыток. Остальная часть тварей разбрелась по шахте, обследуя и тычась в каждый уголок.
– А оригинально они всё вывернули.
– Ты о чём, Парк?
– Да всё о том же. О нашем испытательном полигоне. По которому нас гоняют. До этого основная угроза исходила снаружи – мы отстреливались. А сейчас – изнутри. И мы забаррикадировались. Даже боюсь спрашивать, какие ещё варианты возможны – вдруг их и дадут!
– Так уже давали, вроде! Ну, вспомни ту… Женщину. И проклятого урода. Который сказал. Что мы для них – мурашики. Или мушки – эти, как их… Дозофрилы!
– Дрозофилы, Рикер, дрозофилы. Проклятый урод, думаю, выглядел так и говорил так как раз потому, что именно в таком теле и с такой идеологией мы, ну, вернее, большинство землян, их себе и представляет. Противные, вредные и негуманные. Проводящие сексуальные, и другие опыты над низшими существами. Вот и показали – чтоб не разочаровать… А с женщиной… Ну, Эванс весьма успешно доказал, что и механическая кукла нам, кобелям, годится. Особенно, когда кроме левой руки несколько лет никого не видел!
Эванс почувствовал, что краска заливает шею и лицо: он-то думал, что его ночных отлучек в туалет никто не заметил! Рикер фыркнул:
– Ну и что? Должен же нормальный половозрелый мужчина как-то удовлетворять естественные потребности организма?!
Эванс приободрился: ага! Оказывается, не только он грешит проделками в духе Анана! Но с женщиной…
Нет: с ней он больше стремился вот именно – доказать гадам! Что не боится!
Ну, и не брезгует!
– Хватит краснеть и сердиться – я вас, кобелей озабоченных, давно раскусил. Ну и нисколько в моих глазах это вас не портит. Работало бы у меня это дело – я бы тоже… Не пренебрегал. – Парк говорил как всегда спокойно и без выражения – словно не хотел обидеть, или они не подумали, что он их осуждает, – Ну а сейчас нам и правда – лучше лечь и выспаться как следует. Если наши друзья посчитают, что мы этот уровень «освоили», они могут без предупреждения перенести нас на следующий! Ну, или прямо здесь нам кого-нибудь подбросить. А хорошо бы к этому быть готовыми – то есть, в полной форме!
Для втыкания в задницу Эванса очередной железяки с лекарствами Парку пришлось потрудиться: Эванс чувствовал, что глаза ну никак не желают открываться, а тело – слушать команды, и поворачиваться нужной стороной. Однако Парк решил проблему просто, хоть и не совсем гуманно: шлёпнул Эванса по месту предыдущего укола!
Эванс завопил, и невольно повернулся так, как надо. Рикер привстал на постели:
– А?! Что?!
– Спи себе. Просто пытаюсь вогнать Эвансу очередную порцию его любимых лекарств.
– А-а, понял. Ну ладно, лечи. А я – посплю ещё. Что-то мы вчера набегались да нанервничались… Даже сильней обычного.
– Точно. – Парк закончил наконец крайне болезненную процедуру, и ободряюще похлопал Эванса по мягким местам: на этот раз – нежно:
– Ну, всё-всё! Можешь снова спать. Ну, и я прилягу. А то запарился я уже думать…
– Так ты что, не спал? – Эванс после проклятого укола понимал, что так просто теперь не заснуть, ему хотелось и поговорить, но в то же время не хотелось будить снова засопевшего Рикера – он говорил шёпотом.
– Нет. – Парк пожал плечами. Говорил он тоже шёпотом, – Мне нужно было дождаться, пока пройдёт три часа. А теперь следующая порция – уже утром. Если оно здесь, конечно, бывает. – он снова кинул взгляд на свои часы, – Рассвет должен наступить часа через четыре.
– А что там – в шахте?
– Не знаю. Не ходил. Да и тихо – похоже, перестали ломиться.
– Надо же. – Эванс покачал головой, – Значит, научились. Поняли. А с виду были – ну тупее уже не бывает! Да и наши учёные нам талдычили, что у таких, – он кивнул головой, – мозг – с орех! То есть – высшей нервной деятельности не бывает в принципе!
– Да вот именно, Эванс, вот именно. «С виду!» Мы, люди, похоже, визуалисты. И зачастую предпочитаем судить о других – что людях, что существах! – по первому впечатлению. Ну, то есть – по внешнему виду! Например, выглядит гуманоид как милый щеночек или кошечка – значит, нюська! И добрый и хороший. А если как крокодил, или там, динозавр – значит, злобный и тупой. Стереотипы!
Я не говорю, что это плохо – похоже, раз такая система оценки у нас сохранилась, она – проверена временем. И естественным отбором. То есть – не нравилось первобытному охотнику, как на него смотрит этот самый голодный крокодил – он и норовил ткнуть его копьём раньше, чем тот успеет его цапнуть сам! Это я – к примеру. А в более позднем варианте: не понравился начальнику подчинённый – он и копает под него, и гнобит, пока тот не уйдёт сам. А чтоб не метил на его место! А уж про «заклятых» подруг и не говорю – там просто конкуренция за «элитного самца»!
Похоже, наша основная проблема в том, что на более высоких ступенях эволюции разумных – подчёркиваю: разумных! – существ, такая система не срабатывает!
Не обязано «разумное, доброе, и гуманное» существо выглядеть так, чтоб удовлетворять наши эстетические пристрастия. Проще говоря – нравиться! Зато если такое существо вызывает у нас страх, отвращение или презрение – нам дрова! Потому что вероятней всего такое существо обладает развитыми сверх-чувствами, ну, или проще говоря – телепатией и эмпатией. И уж наши-то эмоции и чувства в отношении себя, любимого, наверняка просекает! Что отнюдь не способствует.
