себя очень неуютно, Кирилл тоже поклонился с седла - молча и довольно неуклюже. Какое-то время он еще продолжал ощущать спиною неотрывный взгляд Государева гильдейца. Не сдержавшись и обернувшись, сразу встретился с ним глазами. Купец как будто только этого и ждал: медленно положил поясной поклон, столь же медленно направился ко входу в дом.
- Если желаешь что-то сказать - говори без стеснения, - обронил князь Стерх, - не держи в себе.
- Да, княже. Об этой тайне его. Вроде бы эка невидаль, но до чего ж она гадкая и постыдная.
- Говоришь, гадкая и постыдная... Не торопись с судом. До моих лет доживешь - вдруг обнаружишь, что называть что-либо добром или злом следует с осторожностью. С великой осторожностью.
- Как же так, княже? Ведь грех-то в любом случае грехом и останется.
- И это верно, и ты не спеши. Никогда не старайся с наскоку ни понять, ни определение дать. Погоди-ка...
Князь Стерх привстал на стременах; поведя головою окрест, прислушался. Кирилл тоже расслышал нечто вроде отдаленных возгласов с причитаниями.
- Василий! Это у него или где-то рядом?
- Похоже, у него, княже.
Со стороны, откуда доносились крики, навстречу всадникам торопился молодой крестьянин. Князь Стерх подождал, пока он приблизится, наклонился к нему с седла. Внимательно выслушав тихие быстрые речи, хмыкнул и подал знак следовать дальше. Кирилл даже не успел заметить, каким образом и в каком направлении исчез вестник.
Ко входу, который находился в глубине выстроенного покоем особняка из белого мрамора вели два крыла крытой колоннады. Всё благоустройство внутреннего двора также являлось исключительно беломраморным. В самом центре располагался квадратный бассейн с фонтаном: усевшиеся по углам четыре лягушки - каждая размером с упитанную собаку - выпучив от натуги бельмастые глаза, с дружным журчанием извергали в него из разинутых пастей струи воды. У стен периметр был обильно уставлен громадными резными вазами в новоримском стиле, почти скрытыми под спадавшими из них пестрыми прядями вьющихся цветов.
По крыльям колоннады и двору с воинственным уханьем носился совершенно голый человечек, потрясая вислыми бульдожьими щечками, объемистым животиком, тем, что находилось под ним и топором в руках. Визжащая прислуга, преимущественно женского полу, разбегалась на его пути, прячась за колоннами да вазами. Рослая статная матрона, обильно задрапированная верхними и нижними одеждами из дорогих синских тканей, стояла в открытом проеме дверей храмового размера. Всякий раз очередное агрессивное движение голого человечка сопровождалось всплесками ее воплей, перемежаемых довольно однообразными причитаниями.
Частью дружинников сотник Василий перекрыл внутренний двор с улицы, оставшейся части указал на обе стороны от входа в палаты.
- Сейчас, княже, попрошу вас с братом Иовом держаться чуть позади меня, - распорядился князь Стерх. Не обращая ни малейшего внимания на всё происходящее, он подъехал к причитающей женщине почти вплотную, осведомился ровным голосом:
- Убава-Мелания, если память моя не подводит?
Названная закивала, не переставая подвывать и делать малоосмысленные жесты в направлении суеты, которая продолжала хаотично перемещаться по всему внутреннему пространству.
- Вопить перестань, - всё тем же голосом предложил князь Стерх. - Немедля.
Означенная Убава-Мелания мгновенно умолкла; опять закивала, на этот раз еще более усердно.
- Теперь ответствуй по-человечески: что случилось?
- Муж мой...
- Государевой Гильдии торговый человек Татимир, - тут же продолжил князь Стерх, безжалостно давя в зародыше, как и давеча на торжище, изысканную драматическую паузу.
- Да, князюшко. Он это, он самый... - подняв на него глаза, поспешно добавила: - Из ума исступился намедни. Как есть из ума исступился. Да ты сам погляди, князюшко! Сам-то погляди! У-у-у...
Она принялась тыкать пальцем куда-то за спину князя Стерха. Снова горестно завыла, только уже значительно тише и осторожнее, закачалась из стороны в сторону:
- И как жить-то дальше буду-у-у... Горе-горькая я-а-а, сирота горемычная-а-а...
Оказалось, что Государевой Гильдии торговый человек Татимир успел между тем бросить свой топор, взобраться на край бассейна и встать на нем, широко расставив ноги. К четырем весело журчащим струям присоединилась пятая - такая же прозрачная, но желтоватая цветом, с красиво поблескивающими на солнце золотистыми искорками.
Князь Стерх поморщился, отвернулся от увиденного:
- И давно он такой?
- От самого утречка. Ни с того ни с сего началося.
- Говоришь, от утречка и ни с того ни с сего. Понятно. За лекарем посылали?
- Нет, князюшко. Тебя дожидалися.
- Меня? - искренне удивился князь Стерх. - Но откуда ж вам было знать в точности, намеревался я сюда прибыть или нет?
Купчиха испуганно охнула и запоздало прикрыла рот ладошкой.
- И потом: чем же я-то болящему помочь смогу? Никогда прежде за собою лекарских талантов не примечал. Хотя с другой стороны, отчего бы и не попробовать - а вдруг?
Тронув коня, он подъехал сзади к Государеву гильдейцу, продолжавшему наполнять бассейн с прежней сосредоточенностью, но ослабевающим напором. Скользнул рукою за голенище сапога, достал оттуда свернутую плеть. Одним взмахом расправив ее в воздухе, другим взмахом несильно перетянул купца поперек и пониже спины. Тот заверещал, изогнувшись и схватившись руками за мгновенно проступивший темно-розовый росчерк. Потерял равновесие, с шумом обрушился в воду.
- Теперь слушай меня очень внимательно, Государевой Гильдии торговый человек Татимир, - сказал князь Стерх, лениво поигрывая плетью. - Извещен я, что сие скоморошье представление вовсе не от утречка началось, а лишь только после того, как покинул я дом хорошо ведомого тебе Государевой Гильдии торгового человека Дана-Варфоломея. Подтверди либо опровергни: действительно ли ведом тебе таковой? - повысил он голос.
Уже успевший схорониться на корточках за бортом бассейна купец закивал столь же старательно, как и его супруга до этого. Что-то сипло заблеял в ответ, но поперхнувшись словами вкупе с попавшей в рот и теперь угодившей не в то горло смесью жидкостей, зашелся в надсадном кашле, побагровел. Залитые набежавшими слезами выпученные глаза его неотрывно и завороженно следовали за мерными покачиваниями плети в княжьей руке.
- Впрочем, как же тебе-то да не ведать? - рассудительно продолжал князь Стерх. - Как-никак, одноделец твой. Можно сказать, побратим альбо даже молочный братец. Когда из купели сей выберешься, оботрешься да приоденешься, отправляйся к нему. Он тебя обо всём осведомит дотошнейшим образом, ибо я нынче повторять раз за разом одно и то же подустал изрядно. После совет станете держать, как вам обоим жить дальше. Уразумел? Встань, ответствуя князю своему! Поздно стыдиться-то!
Купец поднялся из воды на трясущихся ногах, прикрывая обеими ладонями свой срам. Говоря по правде, это было излишним: нависавший живот надежно скрывал находящееся под ним.
- Уразу... мел... Прости меня, княже, за это... за всё... Убоялся я. Смертным страхом убоялся...
- Кого - меня или князя Ягдара?
- Вас... обоих...
- Лжешь. Никогда доселе я тебя в страх не повергал. А вот некие сведения от неких же людей о князе Ягдаре вполне могли довести до такового состояния. Отчего решил ты спрятаться за выдуманным безумием. Верно говорю?
- Да, княже...
- Вот и ладно. Позволяю опять присесть: пусть пострадавшее место хорошенько отмокнет, всё ж полегче станет, - сказал князь Стерх, сворачивая и возвращая плеть за голенище сапога. - Почтенная Убава-Мелания! А ведь ты права была: лекарское дело мне вполне по плечу оказалось. Не просто излечить удалось, а прямо-таки исцелить чудесным образом. Еще попрошу тебя - ибо супругу твоему сейчас не до прав и обязанностей главы дома, - распорядись, чтобы вынесли сюда малый столик со стольцом да толику листов бумаги с письменными принадлежностями. Мне вдруг на ум пришло несколько посланий составить.
Хозяйка засуетилась, затопталась угодливо:
- Дак как же так-то... Может, для того лучше в дом пожелаешь препожаловать, князюшко?
- Нет. В дом препожаловать не пожелаю. Что-то душно мне сегодня, свежего воздуху, простору вольного хочется... - уже успевший покинуть седло князь Стерх широко обвел рукою красоты внутреннего дворика. - Да и благолепие здешнее к тому располагает. Посему будь добра, почтенная Убава-Мелания: просто исполни в точности просьбу мою. Не будет ли это слишком сложным для тебя? Нет? - она отрицательно и судорожно замотала головой. - Вот и ладно. Поставят же пусть вон туда...
Статная фигура с громким шуршанием дорогих синских тканей и удивительной резвостью исчезла в дверном проеме. Неожиданно ставший властным голос зазвучал изнутри, сопровождался он топотом многих ног и смешанными звуками возни. Заказанное довольно быстро было вынесено наружу, размещено между одной из колонн и мраморной цветочной вазой. После нескольких гримас, взмахов рук да сердитого шиканья купчихи это крыло крытой колоннады вместе с прилегающей частью двора мгновенно обезлюдело.
- Исполнено! Милости просим, князюшко! - пригласила она почему-то громким шепотом. Поклонилась несколько раз подряд и также почему-то на цыпочках поспешила отойти к противоположному крылу. В нем уже испуганно таились согнанные ею же в кучу дворовые и домашние
