приметил. Но непрестанного надзора я ж вести не могу, сам знаешь. Даже дня полного не продержусь, а потом в расплату еще и не одни сутки пластом лежать буду. Стало быть, что он делает все то время, когда я не вижу его - тоже вопрос. Тебе-то братия что докладывают?
- Пока разговоров подозрительных ни с кем из насельников не заводил, со сторонними в обители не встречался. Что будет дальше - давай подождем до конца той самой седмицы, каковую этот Стефан собрался провести здесь по своему обету. А о княжиче Держане что нового сообщишь, отец архимандрит?
- Третий раз уж одного и того же человека около него примечаю. Хоть единожды в день, да окажется поблизости. Ничего больше пока не предпринимает.
- Что мыслишь - это из того же гнезда, что и Стефан?
- А пёс их... Господи, помилуй... Помнишь, сетовал ты, батюшка игумен, что князь Стерх странной мышиной возни каких-то человечков вокруг младшего сына убоялся, да прежде срока оговоренного к нам его спровадил.
- Я не так говорил.
- Не так, да похоже. А та странная мышиная возня была вызвана не иначе как твоими гостинами со князем Кириллом да братиями. Так мне думается.
- А мне думается, могла быть вызвана и твоими с мастером Георгием смотринами годом раньше. Так это или нет, да только она теперь, видимо, из Белой Криницы к нам перебралась.
Отец Власий озабоченно заерзал в своем кресле:
- На чем таком сижу - в толк никак не возьму... - он скособочился и стал тщательно ощупывать сиденье под собою. - Вроде, ни гвоздя, ни сучка, ни занозы... Да ведь не обнаружил я у княжича никаких особых даров!
- И кто об этом знает кроме нас с тобою? Довольно возиться, отец архимандрит, - не собираюсь я виновных ни выискивать, ни назначать. Дальше-то что делаем?
- А что можем? Пока наблюдаем, а там видно будет. Десятника-то обратно зови.
***
Новый настил подбирался уже к последней четверти моста. В просвете между желтой и серой полосами проглядывали темные балки остова. Плотники сидели на них верхом, суетились по обе стороны. Стук топоров перекликался со ржавым визгом гвоздей, под крики "поберегись!" падали вниз старые доски.
- Наконец-то надумали мост поновить. Давно пора, - заметил брат Иов, направляя коня к ныряющей в глубокий узкий каньон змеистой дороге. Справа, чуть в стороне, внизу виднелась паромная переправа.
Кирилл протер глаза от летевшего по ветру мелкого сора:
- Его не поновлять надобно, а новый строить. Опоры с балками в уголь черны, сгнили давным-давно. Скуповат князь здешний.
- Князь Кручина. Сам-то он полагает, что просто бережлив. А опоры с балками, княже, и праправнуков твоих переживут - это мореный дуб.
Каменистый мысок на другом берегу до самого уреза воды был уставлен повозками. Утлый паром заскребся о дно, задергался и устало заскрипел, останавливаясь.
- Ну-ну! Чего вдруг обеспокоился? - Кирилл потрепал коня по холке и, шурша прибрежной галькой, повел его в поводу.
Через перегиб дороги перевалил черный лаковый возок в алых и золотых цветах, запряженный парою вороных. Из памяти тут же выплыли пряничный терем и рыхлое бабье лицо отца Алексия. Кирилл хмыкнул.
- Ну вот! Ты погляди, сколько народу скопилось у переправы-то! Теперь лишь к вечеру доберемся, никак не ранее, - произнес изнутри возка недовольный женский голос. В ответ примирительно-неразборчиво прожужжал голос мужской. Дверца распахнулась, на дорогу выпрыгнул мальчишка-трехлетка в мягком аксамитовом кафтанчике. Со смачным причмокиванием дожевывая что-то, он бесцеремонно оглядел Кирилла, опасливо покосился на глубокий шрам брата Иова. Тут же потерял к рассмотренному интерес и задрал голову к шумной суете на мосту. С высоты пятнадцати саженей то вертясь, как кленовые крылатки, то порхая по-птичьи, слетали в реку деревянные обломки.
Женский голос умильно попытался приманить его назад:
- Что ж ты не докушал-то, Ванятка? А вот же еще курочки кусочек остался - смотри, какой хороший! Или яичко с огурчиком малосольным пожелаешь? А на сладкое тут у нас и ватрушечка припасена, и пирожочек с яблочками...
Мальчишка строптиво взбрыкнул и помчался вдоль по склону в направлении моста.
- Сыноче-е-ек, только далеко не убега-а-ай! - запоздало понеслось ему вслед. Мужской голос что-то добавил и от себя.
Небо в одночасье переменилось, на узкий речной каньон пролился лиловый свет. Висевшее над мостом облако дернулось вперед.
Мальчишка остановился в отдалении, восторженно и неразборчиво заголосил наверх, подпрыгивая да размахивая руками. Со старой части настила упала вниз очередная доска. Она ударилась торцом о выступ опоры, отскочила, вихляя, и под острым углом понеслась ему навстречу.
Глаза Кирилла расширились.
Косой серый росчерк с хлюпающим хряском опрокинул, вбил в землю маленькое тельце, почти отделив верхнюю часть его вместе с аксамитовым кафтанчиком. Мертвенный лиловый свет сделал алые брызги черными. Нечеловеческий вой в два голоса раздался из лакового возка с золотыми цветами на крутых боках.
- Не-е-е-т!
Мальчишка удивленно обернулся на отчаянный крик Кирилла.
Небо опять стало голубым, а облако над мостом скачком вернулось назад, к прежнему месту.
Он оттолкнул Иова, который вовсе не стоял у него на пути, и с рычанием рванулся к маленькой фигурке при каменистом склоне. Удивление в распахнутых детских глазах сменилось перепугом, лицо спряталось за ладошками. Кирилл схватил мальчишку в охапку, - тот при этом закричал, как зайчонок - отпрыгнул в сторону и помчался обратно. Далеко за спиною мелькнуло, по земле с грохотом прошла широкая саженная доска. Вдогонку запоздало выплеснуло глиняной пылью и гравием вперемешку с ошметками полынных стеблей.
- Ванятка!
- Мамушка! Меня злой бабай схватил! Пусти, бабай, пусти!
Кирилл перевел дух и осторожно поставил дрыгающие ножки на землю. Брат Иов медленно склонил голову. Женщина у возка упала на колени, протянула вперед трясущиеся руки. Ванятка добежал, зарылся лицом в кунью душегрейку, продолжая оттуда невнятно жаловаться на вот этого нехорошего, этого злого-презлого бабая... Мужчина рухнул у ног Кирилла, пачкая в пыли дорогой шелковый опашень, с прерывистым мычанием стиснул пальцами голенища его сапожков:
- Спа... а... сибо... Спа... сибо... Спасибо...
- Спаситель ты наш! Человек ли ты? Ангел ли ты Небесный? - то ли застонала, то ли запела странным изломанным голосом женщина. - Да хранит тебя и сам Господь Бог, и Матерь Пресвятая Его, и все Силы Его, и все угодники Его, все до последнего, все до единого!
Мужчина поднялся на ноги. Рывком отер глаза, оставив на щеках грязные полосы, прижал руку к груди:
- Я - Заслав-Артемий, торговый голова из Старой Елани, Государева гильдия. Скажи мне имя свое, дубравец! Кто ты?
- Да, да! - подхватила женщина, продолжая стоять на коленях. - Скажи, за кого нам молиться до конца дней наших! Ванятка, этот человек спас тебя. Преклони головушку, сыночек...
- Меня спас бабай?
Кирилл взлетел на коня, поклонился с седла и крикнул:
- Иов! За мной!
Вслед ему продолжало звучать:
- Кто ты? Кто ты?..
***
Солнце давно вошло в облака, а те постепенно превратились в серую пелену, которая медленно расползлась по всему окоему. Призрачное свечение появлялось время от времени в ее разрывах.
- Как думаешь - опять будет гроза? - нарушил долгое молчание Кирилл.
Иов бросил на него непонятный взгляд:
- Думаю, нет. А что?
- Да так, ничего. Ты меня о чем-то спросить хочешь.
- Нет, княже. Это ты что-то сказать желаешь, да не знаешь как.
Кирилл поднял лицо к небу. В тусклом просвете наверху ему померещился лиловый отсверк.
- Иов, я домой хочу... - проговорил он со странной тоской.
- Куда - домой? В Гуров или в обитель?
- Не знаю...
***
Общинные яблоневые сады показались на исходе седьмого дня пути. Яблочный Спас давно миновал, от пустых крон с остатками покоробившейся листвы веяло муторным одиночеством и запахом совсем уже близких предзимних холодов.
Старый Вукодрагов детинец вместе с зодчинами князя Тримира со временем очутились на околице - разбогатевший и раздобревший городок основным массивом своим предпочел не разрастаться вокруг них, а спуститься в долину.
Дорога к отчему дому шла с полуночной стороны, не сквозь весь Гуров - Кирилл подумал об этом со смутным и непонятным удовлетворением.
Ворота были распахнуты настежь, во двор одна за другой осторожно сворачивали две повозки, груженые тыквами. Кирилл с Иовом придержали коней - переждать. Из-за воротины выглянул незнакомый страж, с подозрением пригляделся к двум всадникам в быстро падающих сумерках, поднял руку. За его спиной тут же замаячило щекастое
