чтобы хоть ходить можно было, а не плавать, вынос разобранного больше походил на каторжный труд шахтёров, как его показывали на картинках, кажется, восемнадцатого века… Хорошо хоть, разбирал и таскал тоже не я – уж разбирать и таскать у нас было кому.
Потом кто-то умный – кажется, это опять был всё тот же Хуч – додумался не мучиться: и верно, мы все согласились, что его план вполне приемлем, и опасности обвала не будет, особенно если сколотить коробку из досок.
Короче, прокопали наши бравые ребята вертикальный колодец вдоль бока пирамиды прямо ко входу, который к тому времени почти расчистили от пробки, а галерею, по которой до этого мы все ходили, если плавание вброд можно так назвать, по возможности засыпали. Сначала заложили обломками камней – благо, этого добра после разборки самой первой сплошной галереи хватало! – и землёй: и с одной, и с другой стороны каменного завала.
Конечно, укрепили всё как следует – иначе эту пробку вышибло бы в два счёта всё теми же грунтовыми водами. Зато спустя ещё пять дней у нас имелся очень удобный, и, главное, расположенный под боком, «вход в неизведанное», как элегантно выразился Эд.
От поверхности до этого самого входа было уж точно никак не меньше сорока пяти футов. И если б не короб из двухдюймовых досок, который мы наращивали сверху, постепенно опуская до самого дна, земляные стены колодца уж точно грохнулись бы нам на головы.
Закончили разборку кладки пробки сам док и оба его помощничка. Поскольку майя работали без скрепляющего раствора, было это не очень сподручно: верхние камни всё норовили обвалиться.
Ну, справились. Укрепили. (Толщина пробки оказалась всего футов пять.) А дальше – шёл длинный, почти квадратный в сечении, и суживающийся, как обычно, кверху, коридор.
И вот руку вам даю на отсечение, если все наши бравые археологи не струхнули туда лезть!
И правильно – зачем нарываться на неприятности, когда можно послать робота – это я подал такую мысль. Инициатива наказуема – с кого, как вы думаете, потребовали этого самого робота?!..
Ладно. Сляпать его оказалось нетрудно.
И колёса пригодились, и сервомоторы на складе нашлись, и излучатель влез.
Вот только генератор с шумным и дымящим движком пришлось оставить снаружи, и соединить с тележкой (сильно зауженной и приплюснутой, чтоб, значит, влезла) с помощью длинного кабеля. Ну и правильно – а не то бы воняло в туннеле так, что и работать стало б невозможно потом, когда робота вынули бы.
Ну, запустили. Робот получился уродливый, но работающий: я прямо гордился им.
И вот вся эта фигня, да со всеми нашими бесценными приборами, и видеокамерами, и сервомоторами, и погибла в первый же день.
На неё обрушилось примерно пять тонн огромных камней, и – всего ярдов через тридцать путешествия по коридору.
Ник здорово разорялся по этому поводу, но «доцент» быстренько заткнул его сообщением, что всё специализированное барахло экспедиции застраховано специальным фондом научных разработок, (Вот уж хотел бы я посмотреть, в каком из кабинетов Пентагона размещается этот «фонд»!) и, разумеется, все затраты и убытки нашей лаборатории будут компенсированы. Да и то сказать – разве было бы лучше, если б погибли люди?..
На это док не нашёлся что возразить.
На разбор завала ушёл целый день. К этому времени и лето стало как-то незаметно так заканчиваться. Но вот уж с чем у нас теперь-то (когда вожделённый проход был перед глазами) никто не считался – так это с трудозатратами. Все двенадцать дюжих молодцов, работая в две смены, уже без этих дебильных записей, где что лежало, раскидали жуткую груду, и даже не заикнулись, что, мол, дескать, «опасно»!
И это тоже могло бы меня насторожить, если бы я не чувствовал того же, что и все – дикий азарт, и предвкушение чего-то такого… Такого…
Ладно, неважно.
К этому же времени стало мне понятненько и то, что с Надей-то у меня уж точно ничего не получится. Ну, кроме взаимноприятного секса. Скандалов и разборок я и дома достаточно натерпелся. Похоже, привыкла ко мне – стала держать за «своего». За «близкого». Вот и выливала на меня все свои эмоции, да мысли, которые, как известно, у каждой нормальной домохозяйки возникают даже опережая то, что она в данный момент уже говорит… А мне такая «близость» и «общение» и на дух, как говорится…
Тележку, которую я считал чуть ли не своим дитём, восстановить не удалось. Да и не удивительно – там всё сплюснуло в лепёшку. Но у «доцента» и мрачного завсклада был в рукаве конкретный козырной туз – из громадного ящика в углу склада вытащили настоящего робота «Свордс». Я такого только в кино видал, ну, то есть, в документальном сериале про оружие будущего… Правда, пулемёта, или ракетной установки, или чего такого, конечно, на рабочей площадке не стояло, зато видеокамерами он был обвешан от души.
Я, понятно, слегка надулся: имея такую суперскую технику они с умным видом кивали, слушая мою бодягу о самодельном ящике на колёсах, и даже пустили её, с ценнейшими приборами, туда, в логово, так сказать, зверя. Но «доцент» и меня утихомирил, сообщив, что за проявленную «очень ценную» смекалку и инициативу, спасшую жизни людей, мне лично его Фонд уже выписал премиальные.
Ладно, теперь продвижением и осмотром коридора занимались профессионалы – наши охранники. Уж не сомневайтесь – делать это они явно умели. Мы все, то есть штат «учёных», только «болели» за их спинами, любуясь в мониторы на прекрасно освещённое пространство галереи размером пять на восемь футов, наблюдая буквально каждую трещинку и камушек через объективы с прекрасной разрешающей способностью, и тихо радуясь тому, что нам на голову уж точно ничего не грохнется.
Проход причудливо извивался под пирамидой, описывая какую-то сложную спираль под всей её площадью, то круто поднимаясь, то спускаясь к самому дну фундамента. Хорошо хоть, «Свордс» мог ходить и по ступенькам. Но кабель ему всё равно тоже приходилось тащить за собой – камни напрочь глушили сигналы радиоуправления.
Ярдов через шестьдесят после первой ловушки этот дорогущий «стальной воин» провалился в каменный мешок с острыми кольями на дне.
От этого он практически не пострадал, но зато все археологи, да и наши, да и сам Лесли оказались здорово напуганы, и гудели, словно рой потревоженных пчёл: все наперебой вспоминали и Индиану Джонса, и Лару Крофт – мол, такое видали только в кино, а реальные «пирамидные» ловушки обычно – только красивая сказка. Страшилка для зрителей.
А вот нет.
Однако в коридор пришлось-таки лезть: разумеется, вначале нашим землекопам. Чтобы спасти, значит, несчастного робота. Да и мост соорудить для продвижения дальше.
Каркас сделали из стволов, и даже доски настелили, чтобы, значит, никто не грохнулся сдуру или сослепу – Эд страдал, оказывается, куриной слепотой. Странновато для археолога. Зато видеокамеры и приборы ночного видения ей уж точно не страдали – ещё ярдов через пятьдесят они выявили какие-то странные дырки в стенах. Мои предположили, что это – для ядовитых стрел, но Хуч пытался доказать, что это для вентиляции. Не очень-то все ему поверили – чего тут вентилировать-то?!..
Но робот остался невредим, и поехал дальше.
Ещё ярдов через пятьдесят спусков, подъёмов и бесконечных поворотов, блуждая по мрачному лабиринту с развилками и переходами, мы с ним добрались, наконец, (вернее, подъехали) ко входу в погребальную камеру. И – хотите верьте, хотите – нет, но пробка из камней была тут как тут. Ага, майя подстраховались.
Нет, эти основательные индейцы мне определённо нравились…
Всё равно пришлось ждать, пока честно выполнившего свой долг армейского служаку не перенесут обратно через мост у ямы, и не разберут, и не вытащат из колодца у бока каменной громады – а то бы в проход коридора и не пролезть. А ещё пришлось выкопать приямок у этого самого входа, ну, где наша шахта-то была пробита к коридору, и перетащить насос туда – грунтовая вода всё-таки просачивалась: и через пробку, и так. И всё равно: каждые сутки этот приямок был полнехонек – до самого входа в проход. Так что если бы, скажем, насос сдох, вся бригада, отправившаяся за сокровищами, рисковала утонуть. Ну, не сразу, конечно, а суток так через десять. Но боялись-то все археологи не этого, а только того, чтобы, значит, не испортились артефакты, мать их. Потому что никто не сомневался: уж теперь-то!..
Даже Надя стала какая-то взвинченная, и тарахтела, что твоя сорока – чуяла, видать, общий настрой.
Снова лично Эд и оба его аспиранта были в первых рядах. Вскрыли, наконец, то, за чем так долго охотились. Все камни из очередной трехфутовой пробки вытащили наружу. И первым внутри, конечно, побывал мой оставшийся целым газоанализатор, и видеокамеры – обычная, с прожектором, и ночного видения. На длинном шесте.
Ничего подозрительного – в смысле ловушек и ядов. Но и сногсшибательного – в смысле находок.
В центре погребальной камеры размером ярдов шесть на четыре, стоял простой саркофаг из тёмного камня. Был он примерно полтора ярда на полтора, да в длину ярда два с половиной. Над каменной же крышкой, толщиной дюйма в четыре, сверху, как обычно, ступенями, сходился сводчатый потолок. И больше в камере ничего не было.
Если, конечно, не считать высеченных на стенах барельефов и дурацких – это я так сказал – рисунков. Однако никто из археологов не спешил заходить в эту камеру. Они первым делом принялись расшифровывать свеженькие фотографии этих самых надписей и барельефов, и всё время сравнивали их с какими-то, уже бывшими у них. Я так понял, что всё же они знали об этом месте побольше, чем прикидывались. А на вопросы у них было заготовлено что-то вроде «легенды»: дескать, тут покоится родоначальник династии таких-то и
