из мест содержания не попытался. Андрей помалкивал, а настороженно глядевшие заключённые не пытались его больше ни о чём спрашивать.
Не созрели, стало быть. Ну-ну.
У Анны тоже всё было в порядке. Развалившись на второй койке, имевшейся в изоляторе при госпитале, она мирно спала. Посапывала, правда, потихоньку.
Зато доктор Джонс маялась.
Попивая из трубочки, которой её рот был соединён с бутылкой с водой, она и постанывала, и вздыхала, всхлипывала, и что-то ворчала: похоже, ругалась.
Андрей не спеша «вплыл», бесшумно ступая по палацу, в изолятор, понаблюдав с порога за женщинами с полминуты.
Поскольку теперь он попал – даже в явно сузившееся поле зрения докторши, звуки, производимые ей, немедленно прекратились. Андрей сказал:
– Как ваши зубы, доктор?
Доктор, сделав усилие, вынула левой рукой трубочку изо рта:
– Лучше, чем я думала. – слова вполне можно было разобрать, хотя голос звучал и глуховато, – Все на месте. Только вот – шатаются сильно. Эти твари точно знали, сколько пощёчин и затрещин я смогу вынести!
– Больно было?
– Не так больно, как унизительно! И этих подлых тварей я лечила тридцать лет!
– Ну, положим, не тридцать, а только пять. В Андропризон вы завербовались именно тогда.
– Верно. Читали моё личное досье?
– Нет. Анна рассказала. – Андрей, кивнув в сторону спящей, говорил вполголоса, чтоб не разбудить свою вторую любимую жену.
– Согласна. Пять лет. Три года – там, на континенте. И два – здесь, в Антарктиде. Но если честно – девочки везде одинаковы. Гнусные твари! – в голосе доктора наконец прорвалась и злость, и отчаяние. И сожаление. Похоже, за своё бессилие.
И неспособность дать сдачи.
Андрей долго смотрел в глаза, из которых катились слёзы не боли, но – обиды.
– Я понимаю, доктор, ваше состояние. Вернее, я думаю, что понимаю его. – он покивал, – Конечно, это обидно. Лечить и тратить и силы и время, и волноваться, колдуя над больными в бессонные ночи. Поддерживать здоровье этих самых девочек. И вот такую «благодарность» получить от них, когда с вашего хвалёного Общества оказался сорван покров «цивилизованности». И законности. Не без моей помощи, понятное дело. Так что злиться вам всё же надо – в первую очередь на меня!
Это же я «тонко» намекнул этим воякам, что вас бы – проучить!
Доктор Джонс, как ни странно, попыталась улыбнуться. На разбитом и опухшем лице её улыбка казалась неуместной. И вымученной:
– Вы будете смеяться, Андрей. Но вот на вас-то я почему-то – не злюсь. И сейчас, как это называется – «задним умом», понимаю, что сама – дура. Нет бы мне промолчать и хитро затаиться!.. Это ведь я, я сама, своей дурацкой непримиримой, «принципиальной», позицией, вынудила вас изолировать меня от… Остальных.
– А вы думаете, вам с «остальными» было бы лучше?
– Ну… Да! – но что-то в тоне Андрея её явно насторожило.
Андрей усмехнулся:
– Магда, любимая моя. Не сочти за труд: расскажи доктору! Как в подвале Зэт пытались вразумить… И просто – поубивать плохо «вразумлявшихся» «инакомыслящих»!
Магда зло ухмыльнулась:
– Да уж – с удовольствием! Вы, доктор Джонс – до сих пор наивны, как ребёнок! И слишком хорошо думали про наших тварей! Короче: они…
Рассказ Магды занял не больше двух минут. Но уж описала она всё весьма эмоционально и красочно. Андрей почти видел, как летели все эти брызги крови, и задыхались полузадушенные жертвы, и трещали рёбра!.. Но вот Магда и закончила:
– … и если б мы не подоспели – восьмерых точно придушили бы, а ещё пятерых – запинали. До смерти! Без дураков! Так что вам, доктор, ещё повезло: Андрей же запретил вас сильно «портить»! Видать, понравились вы ему, – делано сердитый взор на него, – своей принципиальностью! И божественно стройными пикантными ножками!
Поэтому сюда он вас тащил на руках – как госпожу какую!
Доктор, несмотря на то, что это казалось невозможным с её синевато-фиолетовым лицом, покраснела. Пробормотала:
– Спасибо.
Андрей не сдержался: фыркнул:
– Да ладно вам, доктор. Я вашу позицию понимаю. И уважаю. А то, что остальные девочки её не захотели разделить – дело самих этих девочек. Не впечатлили, значит, их ваши аргументы!
Вот именно поэтому они и продолжают сидеть под арестом. Что в моей комнате, что в подвале Зэт.
Доктор однако вцепилась не в «участь» оставшихся под арестом девочек, а в судьбу пострадавших:
– А сильно их… Ваших новых партнёрш, повредили? Может, нужна моя помощь? Как специалиста?
– Лежите уж, горе-мать Тереза. (Это в мои времена была такая врачиха – лауреат премии мира за свою бескорыстную помощь больным всего мира!) Помощь девочкам пока не требуется. Правда, когда сможете встать на ноги – кое-кому надо вставить новые пять передних зубов. Ну а гематомы, царапины и ссадины мы с Магдой уже обработали.
Доктор взглянула на него как-то по-новому:
– А вы владеете и… навыками врача?
– Она ещё спрашивает! – Андрей покачал головой, – Вы же читали моё личное дело. Я – садист-маньяк со стажем! Думаете, не знаю, как лучше всего испортить… Или наоборот – починить женское тело?!
Доктор снова покраснела. Но сказала:
– Хоть вы, Андрей, и пытаетесь выглядеть хуже, чем вы есть, но думаю, на самом деле вы – не безнадёжны. И я могла бы… Пересмотреть свою позицию. В отношении вас лично, и того Общества, которое вы собираетесь построить.
– Доктор! – Андрей подошёл поближе и взглянул ей прямо в глаза, – Если б вы согласились сотрудничать с нами, и сотрудничать – добровольно, я был бы просто счастлив!
Говорю без тени издёвки, или лицемерия. Вы – профи. И вы – нужны нам!
Из глаз доктора Джонс почему-то снова полились слёзы.
В соседней с медотсеком каюте нашлась и работающая ванна, и широкая постель.
Андрей кивнул в сторону санкомнаты:
– Воспользуешься? А потом – мыться!
– А ты?
– Ну так я же – «джентльмен», мать его. Только – после дам!
Пока Магда справляла нужду и мылась, даже что-то не слишком музыкально, зато весело, напевая из-за полуприкрытой двери, Андрей разобрал постель.
Вздохнул. Покачал головой.
Перенёс двуспальный матрац прямо на пол. Застелил простыню, накидал подушек.
Магда, словно пеннорождённая Афродита, с капельками воды на шее и лице и стройных, хоть и не столь худых, как у доктора Джонс, ножках, встала, возникнув на пороге, в картинную позу. Не торопясь стянула с остального тела полотенце, в которое его «упаковала»:
– Ну, как я тебе, мой господин?
– Богиня! Нет, без дураков: восхитительна! Подождёшь пару минут? Я хотя бы душ приму! А то пропотел и провонялся за время похода и прочих приключений, как козёл!
– А ничего. Меня вначале коробило, конечно, от твоего запаха. А сейчас я даже привыкла! Но если тебе неудобно в «потном и грязном» виде – вперёд! Я подожду.
– Ага. Располагайся. – Андрей сделал приглашающий жест. Магда усмехнулась:
– Смотрю, игрища-то нам сегодня… Предстоят нешуточные!
– Да уж надеюсь. Не замёрзни только. Вон: одеяло я положил в ноги!
Начали они не торопясь. Можно сказать, с расстановкой. Так, как и положено солидным и приближающимся к пожилому возрасту, любовникам.
Андрей промассажировал и спину своей главной жены, и её ножки – вплоть до оказавшихся миниатюрными, ступней, и покрыл поцелуями её плотное и мускулистое тело. Тело пока, правда, не слишком откликалось на его ласку – ещё бы! Привычки, и приоритеты на само-удовлетворение вбивались в несчастную женщину веками и поколениями! Не откликались на его ласку даже соски больших грудей…
Но вот он добрался и до её кошечки. Вымытой, и до сих пор чуть пахнущей косметическим мылом. Отлично!
Обцеловав вход в вожделённую тёмную пещеру, он проник внутрь и языком. Магда откинула голову, запустив ладони к нему в коротко стриженную шевелюру. Чуть застонала. Андрей усилил нажим, проникнув языком ещё глубже. Магда задышала. Прерывисто, часто, и словно тяжело. Пробормотала:
– Ну же! Ну!..
Андрей не стал больше ждать – передвинулся, навалясь своим немалым весом на прекрасное и стройное тело. Вошёл не грубо, но – аккуратно. Поскольку явно непривыкшую к мужским ласкам, и поэтому не выделившую естественной смазки куночку смазал от души своей слюной, знал, что боли или неудобства его партнёрша не испытает.
А вот теперь он – взялся за неё от души! Стиснул в объятиях. Засопел, задвигался.
Со всем азартом животной страсти принялся за любимое дело!
Тем более, что поскольку Магда явно никогда не рожала, контакт был – лучше не
