Юлечка изъявляет желание лично проделать с гвоздочками всё то, что уже проделал я – с Ленурочкой. Да пожалуйста: гвоздочки я, пока Ленурочка пребывала в «неземных сферах», а, проще говоря – без сознания, повынимал, почистил ножом и шкуркой и снова поставил на плитку – калиться. И вот они уже снова – вишнёво-красные.
Первый гвоздик вошёл под ноготок как всегда – с приятным шипением, и неповторимым запахом!.. Ну а остальные почти ничего к нашим «впечатлениям» не добавили: Леночка и извивалась, как червяк на крючке, и вопила, и рыдала, пусть и сквозь кляп, и потела, и тряслась… Ну и Юлечка уж расстаралась: вгоняла по самое основание!
Похоже, тело Леночки уж как-то слишком чувствительно к физической боли. Или это её психика так устроена. Что странно. Во-всяком случае, такой «хлипкой» подопытной нам до этого точно не попадалось – теряла дама сознание во время этой простой операции аж пять раз!
Ну вот, терпеливо дождавшись, когда вошёл в плоть последний гвоздик, и Леночка перестала содрогаться и вопить, Юлечка и говорит:
– Пусть полежит пока. Да подумает. Да попереживает. Может, со страху и обделается! Потому что когда раздерём до пупа задницу Ленурочке, на пирамидку снова усадим и её! Понравилась мне эта древняя методика! Пронимает пытаемых до самых печёнок!
– Погоди-ка, сердце моё. А как же – расплавленное масло? Мы что – его сегодня никому на грудь, на голову, или в другие места вливать не будем?
– А-а, верно. – она поворачивается к Леночке, – Представь, милая?! Я беседой и «работой» с тобой так увлеклась, что и забыла про главное «блюдо» нашего сегодняшнего – в вашу честь! – шоу! То есть – про раскалённое маслице вам в глазки! И на животик! И – туда! Ну, куда мы влили Раечке свинца. Но свинец – это слишком уж «гуманно»! Раечка сдохла за какую-то минуту! А вот масло – оно не столь горячее! Максимум – градусов сто пятьдесят! И уж оно там, внутри ваших тел, поработает! Тем более, что у нас приготовлено на каждую не каких-то пара литров – нет! А целых – пять!
Так что лежи тут, думай. Готовься. Предвкушай. А мы пока посмотрим, как получше достать Ленурочку! И заодно узнаем предел выносливости её ануса. А то, может, ей и маслица-то заливать не нужно будет!
Всё – здоровая экономия нашему хозяйству!
Мы с ней снова смеёмся, но Леночка не оценила: снова отключилась!
От страха, что ли?
Вот уж правда – нервная она какая-то…
Ленурочку на пирамидку насадили буквально через минут пять: имела она глупость очухаться. Ну вот я и растянул, как положено, все верёвки рук-ног, подняв тело с пола, а Юлечка подвела и подставила куда надо пирамидку. Я по её глазам сразу понял, что никому другому она эту операцию не доверит!
Впрочем, Ленурочка нам особого кайфа не доставила.
Она только слабо кряхтела, да подвывала, причитая. Что-то типа: «за что мне такое наказание! Я же – не била! Ведь я же только помогала – держала её… Нет-нет-нет-нет!..»
Ну и, конечно, тоже прерывисто и часто дышала.
Но как ни странно, задница у этой вообще нетренированной овцы оказалась покрепче, чем у «Эл-один». Ну, или у той, как уже говорил – слишком высокая чувствительность. «Повышенная резистентность», так сказать. Вот и получили мы с Юлечкой не столь «качественный» результат. Хотя на пирамидке наша «Эл-два» сидела ничуть не меньше, чем Леночка: мы засекали! Юлечка говорит:
– Придётся-таки попробовать. Действительно ли твой мешочек поможет!
А ведь я оказался прав: мешочек очень даже помог!
Потому что таких воплей и проклятий и ругательств я давно не слыхал! Даже от грузчиков и алкашей! (Хотя, если честно, самые изысканные и изощрённые матюги я слыхал как раз от тех же оперных певцов – работников «культуры»!)
Ну и сам чисто «физический» процесс оказался очень даже захватывающим: смотреть, как тело нашей Ленурочки, медленно уступая, насаживается всё глубже и глубже на пирамидку, оказалось очень даже занимательно! Конечно, пришлось для придания «пикантности» добавить и второй мешочек на животик. И после этого мы с восторгом констатировали, что остриё пирамидки медленно вышло из животика нашей подопечной, а задница её и ножки разъехались, растягиваемые верёвками с противовесами, словно апельсин – на две половинки, будто разрезанный ножом!
Юлечка оказалась настолько довольна результатом, что долго ползала под телом потерявшей сознание Ленурочки с нашей портативной камерой с прожектором: всё смаковала «детали»!.. И комментировала. Стараясь, понятное дело, не испачкаться: кровищи натекло литра три! Хорошо, у нас рядом с центром подвала дренажное отверстие: всё, что не стекло сразу само, потом смоем из шланга!
И даже мне пришлось подлезть, чтоб сделать Юлечке приятное: посмотреть и «убедиться» – почему именно инквизиторы делали угол заострения поменьше.
Чтоб чёртовы ведьмы всё же не «разрывались», как мартышки в анекдоте про секс со слоном. А могли самостоятельно потом дойти до костра. Хе-хе.
Вот чует моя задница, придётся нам заказывать другую пирамидку…
Когда Юлечка подошла к очнувшейся Леночке, та была в полном сознании. Но почему-то нависание Юлиного лица над собой восприняла не как обычно – то есть – не затряслась, и не принялась «умолять» или проклинать.
Вместо этого она принялась хихикать! И смотреть каким-то… Лучистым, почти детским, взглядом!
В лицо Юлечке не смотрела, и вообще никуда не смотрела – взгляд даже не фокусировался на ближние предметы! А только – по сторонам, и в потолок!
И по выражению глаз легко можно было догадаться, что съехала крыша у нашей бедной Леночки.
Похоже, видела она незавидную судьбу Ленурочки, выпустившей из кишков огромную лужу чёрной крови, (Я прекрасно понимаю – кому теперь полы и пирамидку придётся на совесть отмывать! Вашему покорному слуге…) и скончавшуюся до того, как мы принесли котелок с раскалённым маслом.
Ну, мы не варвары какие. Поливать шипящей жидкостью труп не стали.
А вот с Леночкой теперь как быть – уж и не представляю. Потому что не реагирует она на другие пытки. Сдавили ей сосочки плоскогубцами – она на нас и на сосочки и не смотрит: сморщила носик, похныкала, и говорит, тоном, как у маленькой девочки:
– Ну пожалуйста, мамочка, не надо меня ставить в угол! Я буду хорошей девочкой, когда пойду гулять! И больше в лужи наступать не буду! И носочки пачкать не буду!..
Переглядываемся с Юлечкой. Она говорит этак раздражённо:
– Вот ведь сволочь! Сбежала-таки от расплаты!
– Да нет, солнце моё. Не сбежала. – говорю нарочито раздумчиво, качая головой, – Ты только представь, что она, с её «физической гиперчувствительностью», должна была испытать, чтоб сбрендить! Да ещё тут – такое зрелище! Причём – вживую, без «компьютерных спецэффектов»! И перспективка – повторить судьбу Ленуры.
Уж сильнее отомстить, по-моему – и невозможно!
– Да? Хм-м… Ты и правда так считаешь?
– Разумеется! И уверен: спятить – куда страшнее, чем сдохнуть!
– Ну, это – для окружающих оно выглядит страшнее! А вот сами спятившие… Ну, или, скажем, люди с деменцией, или Альцгеймера – они-то этого ничего уже не осознают!
– Точно. Зато мы, с неповреждённым разумом – всё это отлично осознаём! И уж не сомневайся: получила эта мразь по-полной!
– Нет! – вижу, взъерепенивается снова моя ласточка. В такие моменты даже боюсь возражать ей: ещё попадёшься под горячую руку – так и воткнёт нож в живот не поколебавшись ни секунды! В состоянии «аффекта»! – Она – ещё не получила чего заслужила!
Ну-ка: насаживай её на кол!
Ну, насадить-то на кол распяленную на станке девушку – дело теперь почти привычное. Как и установить кол в его станину. Но эффект… Слабоват.
Мы с Юлечкой три часа смотрели, как извивается тело нашей жилистой дамочки, всё глубже насаживаясь, пока притуплённое остриё не вышло из шеи у ключицы. Но Леночка наша все «извивания» «комментировала» только глупым поскуливанием, и всё звала мамочку. Хотела, чтоб та погладила ей нарядное новое платьице, и отпустила погулять. А то она дома сидеть не может. Здесь душно. И почему-то у неё животик болит – она обещает, что не будет больше есть немытых фруктов.
Мне, если честно, смотреть на это было…
Тяжко. И больно. И муторно.
Насчёт Юлечки – не знаю. По её сосредоточенно-хмурому лицу понять ничего было невозможно. Но кайфа она точно не испытывала.
Через три часа, убедившись, что никакого толка из наших наблюдений не извлечь, говорит моя Юлечка. Этак разочарованно:
– Обломала-таки меня эта стерва. Смогла откосить от мести.
Придуши её, пожалуйста, да пойдём спать…
17. Переговоры. Трудное продолжение
[left]Когда наконец покончили с «инвентаризацией», девочки только что с ног не валились. Андрей держался: положение обязывает! Но к концу одиннадцатого часа обхода гигантского
