Владимира смутило <<не сразу>>, на что Жылдам полусонно ответил чем-то невнятным.
- А как выглядит Лабиринт?
- Как шар с кругами... как атом, говорил Сэмюэл...
- Кто же создал его?
За него ответил храп.
Владимир ворочался и после многих попыток успокоиться скоро присоединился к нему.
Он стоял по щиколотку в воде и ничего не видел, кроме тьмы, а всплеск стал единственным звуком в этой пограничной реальности.
Владимир шёл, тщетно находя свет и присутствие самого себя.
В безмерной дали начал раздаваться плеск и постепенно становился громче, вплоть до того, что источник их, очевидно, пробежал мимо Владимира.
Наверху засияли одна за другой точки и внушили надежду, словно маяки кораблям, заблудшим в беспросветной мгле шторма, однако манили же, как морской чёрт наивную рыбку.
Озарилась сфера в центре, с дисками, трубчатым телом, с которого спадали тросы.
Шум плеска проникал во Владимира, разрывая на куски рассудок, пока он бежал от Лабиринта, шедшего за ним на длинных ногах.
Чёрная вода поднялась и стянулась потоками к Лабиринту, унося беспомощного Владимира с собой.
Диски ускорились, рассекая водные потоки на части, и Владимир слышал тихое гудение, которое нарастало по мере приближения к центру.
Не долетев, Владимир проснулся.
Окружение почти не изменилось: Жылдам по-прежнему спал, только Дмитрий расположился рядом с ними прислонившись к стене, у бездверного проёма, и не смыкая глаз вслушивался в призрачное дыхание Лабиринта, тихо молвя:
<<Звёзды вечером поют над океаном,
Матерь Бесконечность слушает одна.
Наклонился к миру месяц-странник,
И душа моя ему видна...>>
Матерь Бесконечность слушает одна.
Наклонился к миру месяц-странник,
И душа моя ему видна...>>
Изгои
И здесь спокойно спят под сенью гробовою -
И скромный памятник, в приюте сосн густых,
С непышной надписью и резьбою простою,
Прохожего зовёт вздохнуть над прахом их.
Любовь на камне сем их память сохранила,
Их ле́та, имена потщившись начертать;
Окрест библейскую мораль изобразила,
По коей мы должны учиться умирать.
И кто с сей жизнию без горя расставался?
Кто прах свой по себе забвенью предавал?
Кто в час последний свой сим миром не пленялся
И взора томного назад не обращал?
<<Кладбище>> (Томас Грей)
Снежным застылым саваном была устлана земля: все покрытые изморозью деревья - ивы, осины, тополя - украшали зимний сад белоснежными скульпторами; несколько водоёмов миновало суровой участи времени года и свободно смотрело в небосклон, но отрече́нный взгляд, что отражал объятый холодом мир, выдавал их спутанное настроение; блистала снежная пыль, подхватываемая ветром, в свете утреннего солнца.
Алексей и Сейма пробивались сквозь толщу снега, направляясь к поваленному, местами срубленному и доверху засыпанному дереву.
Одежда укутывала Алексея в оболочку тёплой неги, которую нарушала сумятица мыслей, связанных с похищением, Лабиринтом и вращающих безумным вихрем рассудок; непредсказуемый ход событий кидал из одной ситуации в другую, и Боборыкин едва мог трезво, взвешенно оценивать что бы то ни было.
- Не сбавляй темпа! - произнесла Сейма и обернулась, одарив улыбкой.
Они вышли на долину. К досаде, Сейма сказала вернуться и пройти ещё дальше в глубь леса.
- А мы не заблудились? - беспокоился Алексей. - Замёрзнуть в чужом мире романтично, но страшно...
Между белоснежными деревьями приютилась изба.
- Наконец, - расслабленно сказала Сейма и вдвое усердней начала протаптывать путь.
Дом излучал теплоту вопреки морозному царству: бревенчатые стены источали свежесть, ледяные узоры на окнах сверкали солнечным отблеском, задний двор красовался большим дровяником и широкой, пологой крышей.
Под ней Сейма и Алексей встряхнули приставшие к ногам комья снега.
- Чей это дом?
Сейма пересекла двор и завернула за угол.
Алексей догнал её.
- Неужели мы вламываемся?
- Это не важно. - Она убрала ключ и отворила настежь дверь. - Добро пожаловать!
В сенях пахло пряной древесиной, и некоторые половицы встречали гостей робким скрипом, но власть наружного холода всё-таки забралась сюда.
- Уютно.
Она сняла грузную одежду, и вырисовалась фигура Сеймы - подтянутая, крепкая и спортивная; рельефность её накачанных мышц ярко передавали чёрные кальсоны и фуфайка с короткими рукавами.
Смущённо поглядывая на её тело, Алексей раздевался.
Вытащив из глубоких карманов револьвер, гладкий серебристый ящик, бурсу, кнопочный телефон и развесив одежду на крючки, она ушла в просторную горницу.
Алексей застал её за растопкой печи.
- В подклете должна быть настойка, поищи.
Алексей осмотрел сени, нашёл маленькую дверь и забрался в тёмное сырое помещение.
- Ну что там?
Ориентируясь по жалкому пучку света, он то и дело ударялся об смутно различимые предметы.
И вдруг вспомнил, что у него при себе остался телефон.
Когда он взял его включить режим освещения, то удивился: электросвязь была сильная.
- Ты там не умер?
Он нашёл нечто похожее на настойку и вернулся к Сейме задумчивый.
Она схватила из рук напиток.
- Это для розжига?..
- Нет.
Она вынула пробку и понюхала.
- Сойдёт.
И взяла из верхнего шкафчика в бабьем куте два гранёных стакана.
- В такой час?
- А почему бы и нет?
Сейма разлила настойку по стаканам.
- Тут хорошая связь… видимо, рядом находятся антенные вышки.
- Антенные что?
- Поразительно… ты умеешь телепортироваться, но не знаешь, что такое телекоммуникация.
Она равнодушно глянула на него, затем улыбнулась и поднесла стакан.
- Пожалуй, откажусь...
- А если последние?
- Последние... что?
- Минуты.
Сейма насмешливо улыбнулась.
- Не шути так…
- А это не шутки.
Она пронзила Алексея серьёзным взглядом.
Тревожный, он рассеянно взял стакан и вскользь заметил на столе обрамлённую фотографию семьи: двое мальчиков в детских нарядах, красавица жена и несколько хмурый супруг, хозяин избы.
Тепло печи начало прогонять холод, завладевший комнатами.
- Не опрометчиво ли давать о себе знать?
- Наоборот: поставщик сам сказал растопить печь, чтобы узнал о нас. - Затем недоверчиво добавила: - Да и другие, ты прав… ну, будем надеяться на его доверие.
Она омрачилась и задумчиво поглядела в стакан, взбалтывая содержимое.
- Владельца дома как зовут?
- Ромиш. - И наперёд ответила: - Он должен передать товар, вообще - бурсу, но Сэмюэл называет её по-другому... триггер, кажется.
- И что этот триггер делает?
- Отправляет туда, где царит покой да мир. - Сейма взглянула на настенные часы. - Достаточно времени... на что потратить?.. - Она сосредоточила лукавое личико на Алексея. - Или на кого?..
Боборыкин отвёл в сторону неловкий взгляд.
- Расскажи о себе, - сказала Сейма.
- Обо мне? Ну уж нет, это ты расскажи о себе: у меня полно вопросов.
- Как хочешь. - Она поставила напиток на деревянный стол у окна и расположилась в обитом мехом диване. - Родилась в Тинтире, при царе Набу-на'иде, знатное происхождение позволяло жить припеваючи, состояла, как исключение, в