В трубке раздались короткие гудки.
Феликс выругался и ударил рукой по рулю. Агрессия зашкаливала. Но Пират вывел его из себя в очередной раз… тоже мне добрый самаритянин выискался. Телефон тренькнул. Пришло сообщение от Пирата с адресом «хаты», как тот выразился. Увидев впереди торговый центр, свернул на парковку и заглушил мотор. Ему нужно было обдумать, что сказать брату — и стоит ли вообще говорить что-то. Он написал родителям: «Роберт найден», — и тут же отключил телефон - знал, что они начнут звонить, а ему нужно было подумать.
Это был неожиданно обычный район. Возле дома, где была “хата” Пирата, был красивый газон, клумба. «Романтик, мать его, эстет херов», подумал Феликс. Еще какое-то время он сидел в машине, злился, думал, курил, мысленно спорил сам с собой. Потом выбросил в окно окурок, открыл дверь машины. «Надо закончить это. Просто поговорить и уйти».
Феликс вошёл в подъезд, поднялся на нужный этаж и позвонил в дверь квартиры. Открылась дверь, и он увидел Роберта — тот был странно одет — в чужие, мятые вещи, под глазом сиял фингал, губа разбита.
— Мда… красавец — произнес Феликс. Тот посмотрел на него мрачно и с непониманием в глазах, ответил сухо:
— Что тебе надо? Решил поиграть в любимого брата?
— Может для начала впустишь меня?
— Зачем?
— Поговорить.
Роберт на секунду задумался, потом отошёл в сторону, приглашая брата войти.
Феликс прошёл в квартиру и осмотрелся. Один стул, чай в кружке, коробка пиццы, продавленный диван, и чей-то старый плед на нем. Условия — спартанские.
В углу стояла табуретка, он сел на ее край и посмотрел на Роберта. Тот молчал и тоже смотрел на него.
Феликс нарушил тишину и произнес:
— Ты как? — сухо, как будто обязан был спросить.
— Как видишь, — ответил Роберт, почти враждебно. — Зачем ты сейчас пришёл?
— Посмотреть на тебя, поговорить.
— О чем? Рассказать, что я был не прав? Я и без тебя это уже понял.
— Ты понимаешь, что это поступок ребёнка, не взрослого человека?
— Ты даже не спросишь, что случилось? Сразу начнёшь мне нотации читать?
— Я думаю, что знаю, что произошло.
— Я рад, что ты думаешь, что знаешь. Насчёт поступка… Я поступил как ребёнок, но я ведь ещё не взрослый, все делают ошибки. И я понял, что был не прав. Так что засунь свои нравоучения себе в жопу.
Феликс усмехнулся.
— Ты говоришь прямо как Пират.
— Да? Ну тогда это лестно.
— Что тебе лестно? Ты хоть знаешь, кто он такой?
— Догадываюсь. Но это не имеет значения. Он мне помог. Чужой человек, не брат.
— Это я его просил.
— Ты просил его найти меня, но помогать не захотел. Пират мне рассказал. Что, братик, побоялся?
— Совсем не в этом дело.
— А… это с воспитательной целью? А если бы они меня там убили? Это бы оправдало твою цель? Ты бы смог с этим жить?
— Перестань. Тебя не убили.
— Но могли.
— Роберт…
— Что, «Роберт»? Стыдно стало?
— Я вижу, что нормального разговора сейчас не получится. Я пойду, а ты остынь и подумай. Я завтра заеду, и тогда мы всё обсудим.
— Что тут обсуждать?
— Все. Эту ситуацию.
— Я не хочу ничего с тобой обсуждать.
Феликс поднялся и прошёл к входной двери.
— Вот я и говорю, остынь, подумай, а завтра мы поговорим.
— Да пошёл ты! Что ты обо мне вообще знаешь? — крикнул Роберт и отвернулся.
Феликс вышел и захлопнул дверь.
Подъехав к дому, он поднял голову — ему показалось, что в окнах его квартиры горит свет. Феликс усмехнулся и вошёл в подъезд. В квартире было тихо и темно. Только из спальни пробивалась тоненькая полоска света — горел ночник. Значит, не показалось… Ника вернулась.
Он быстро разделся, вошёл в комнату, лёг в постель и замер — не хотел будить Нику, она крепко спала. Пусть даже она вернулась для себя, а не для него — всё равно Феликс был этому рад.
На разговоры и размышления сил уже не было. Всё — завтра. А сейчас его снова ждала в зеркальной комнате очередная встреча со страхом. Он закрыл глаза и погрузился в сон.
Глава 5
И снова — это ощущение, будто тебя подхватывает пустота и несёт в бездну, из которой не выбраться, сколько ни пытайся. Только это не полёт, а падение в воронку, засасывающую, как болотная трясина.
Феликс медленно открыл глаза и, не сразу сообразив, где находится, огляделся — всё тот же замкнутый периметр, превращённый за последние ночи в личный кошмар. Он пытался восстановить цепочку событий, чтобы понять, с чего всё началось: сны-не-сны, круг, по которому он ходит, словно приговорённый. Какой момент стал триггером? Когда это закончится — и главное: чем? Ни один из этих вопросов не имел ответа, и именно это — тягучее, липкое непонимание — пугало сильнее всего.
Феликс размышлял, а комната жила своей жизнью. Зеркала вызывали панический ужас даже у него — того, кто почти ничего не боялся… Вот оно — ключевое слово: «почти».
Вокруг был, как обычно, полумрак, и лишь над одним зеркалом мелькал блеклый свет. Логично рассудив, что сегодняшнее действие будет происходить именно там, он повернулся лицом к зеркалу. Вообще, ощущение театральности и нереальности происходящего не покидало его. Мысль о сумасшествии становилась всё настойчивей: он ведь возвращался сюда снова и снова.
Зеркало, перед которым он стоял, было каким-то более жутким, чем те, что он видел в предыдущие ночи. А это — совсем другое: с тусклой рамкой, почти треснутое. Феликс всмотрелся — там шевелилось что-то маленькое… Крыса — сидела спокойно, потом посмотрела прямо на него. Какая мерзость. Он не мог отвести взгляд — и вдруг осознал, что она — внутри него, как будто сидит в нём.
— Я рад снова приветствовать тебя здесь.
Голос показался сегодня таким же мерзким, как и она.
— Ты не мог выбрать животное поблагороднее? — спросил Феликс зло.
Голос рассмеялся.
— Нельзя быть таким недогадливым. Я не выбираю ни зеркала, ни животных. Их выбираешь ты. Точнее это они выбирают тебя, когда подходит черед.
— Я не верю в эту чушь и эти сказки. С чего бы им меня выбирать?
— Ну ты ведь здесь каждую ночь, и каждый день после думаешь об этом. Пытаешься смотреть на происходящие события с другой стороны, ну по крайней мере иногда.
— Это не ответ.
На этот раз смех Голоса звучал как треск зеркала.
— Они выбирают тебя, когда наступает предел твоих внутренних сил. Когда твоему внутреннему миру кажется, что нужно что-то менять, или хотя бы показать тебе, где ты не прав, чего ты боишься. А уж изменить это или просто признать — решаешь ты сам. Но в этом случае ты несешь за это ответственность, потому что ты ЗНАЕШЬ, какой это страх и откуда.
— Мне кажется, это какой-то сюр. В моей жизни меня всё устраивало, и тут появился ты. Как ты сказал? «Мой внутренний голос»? Может мне уже пора показаться психиатру? Он выпишет мне таблетки, и ты и твои друзья — зеркала и эта живность будете истреблены!
Раздался хохот Голоса, звучащий еще более жутко.
— О, у тебя еще есть силы на шутки!
— Я не шучу.
— А жаль.. Но решать это тебе. Если ты настолько слабак, то, конечно, стоит сходить к специалисту, он скорее всего поможет. Возможно исчезнет все это, но придёт что-то другое — не лучше, возможно хуже. Главное, что ты должен понять: всё, что сейчас происходит, это не показатель, что ты по фазе сдвинулся. Это твои страхи, и рано или поздно они вернутся, и ты встретишься с ними вновь, но появятся и другие. А я — твой внутренний голос — навсегда останусь с тобой, и буду шептать тебе и напоминать об этих чудесных шалостях. И вот тогда ты точно станешь параноиком. Так что — вперед к специалистам! Ну что, будем так шутить? Или все же посмотрим в глаза ЭТОМУ страху?
Феликс слушал Голос и был ошарашен.Надо же, как он заговорил, да и по сути, всё сказанное — правда. Но это так противно, что он не может ни совладать с ним, ни прекратить весь этот фарс.
— Ну что ты молчишь?
— Что это за страх? Что символизирует это животное?
— Ага, значит, всё же решился... Ну что же… Крыса — это страх внутреннего распада. Это не страх внешней угрозы. Это когда снаружи всё ещё держится, а внутри уже началось разрушение.
— Твои высокопарные речи меня уже подзадолбали… Ты можешь выражаться яснее?
— Можно, конечно, и попроще. Крыса символизирует страх внутреннего распада, когда контроль ещё сохраняется внешне, но внутри уже идёт разрушение. Это страх бессмысленности, когда поступки становятся автоматическими, а жизнь —